Пастор даже не подумал уклоняться. Увидев, что Шуресс силится поднять руку, дважды нажал на спуск. На лбу агента появилось два красных пятна.

Пастор поднялся на ноги. Он слышал, как Холленд бежит куда-то вглубь дома. Искушение погнаться за ней, учинить расправу было почти неодолимым. Но он знал, что делать этого нельзя.

Убедившись, что дискета лежит в кармане, Пастор осторожно пошел по коридору. Бросил свой пистолет на кушетку и выскользнул через парадную дверь. А когда уже вывел машину задним ходом на улицу, услышал вой сирен.

Холленд прижалась к холодильнику, держа пистолет наготове. Услышала, как открылась и закрылась парадная дверь, как заработал мотор машины. Выглянув из-за края кухонного окна, увидела убийцу за рулем. Бросилась к двери, распахнула ее и присела, вытянув руку с пистолетом. Заднее стекло седана разлетелось вдребезги, но он продолжал удаляться, петляя, пока не скрылся из виду.

Холленд побежала обратно и опустилась на колени возле Шуресса. Перехватило горло, когда увидела две раны на его лбу, безжизненный взгляд глаз. Потом она завопила.

В ее отчаяние ворвался вой сирен. Холленд с трудом поднялась и, все еще сжимая в руке пистолет, побежала, шатаясь, к открытой двери. Перед домом, визжа тормозами, остановился какой-то седан, через несколько секунд появился еще один, за ним другой. Холленд отметила, что номерные знаки принадлежат секретной службе. И готова была зарыдать от облегчения, но тут из машин выскочили вооруженные люди и прицелились в нее.

— Вон она! С пистолетом!

Первые две пули расщепили древесину возле ее лица. Холленд захлопнула дверь и побежала через гостиную. Позади нее раздался залп, усеявший ковер битым стеклом.

— Что вы делаете! — закричала Холленд. — Перестаньте!

Она пробежала через кухню, схватив куртку и сумочку, потом стала возиться с замком на задней двери. Где-то позади звонил телефон, пока не включился автоответчик. Снаружи от холода у нее захватило дыхание. Холленд, шатаясь, побежала по забетонированному дворику. Голоса были совсем близко, за углом дома.

Замок на калитке заржавел. Холленд отступила на шаг и сбила его выстрелом. На секунду воцарилась тишина, потом стрельба началась снова, уже гораздо ближе. Холленд последний раз оглянулась, затем пинком распахнула калитку. Она раскачивалась, косо вися на скрипучих петлях, и это являлось единственным свидетельством того, что Холленд вообще была там.

Такси с включенным мотором стояло перед «Хикори Дикори Док», полупансионом, выстроенным по образцу викторианского особняка. Он находился перед парком на Вольта-плейс.

Холленд быстро бежала легкой поступью марафонца. Теперь она заставила себя перейти на бег трусцой. Женщина, бегущая подняв голову и не глядя по сторонам, представляла в этом районе обычное зрелище, но тротуары в час пик заполнялись пешеходами, а ей не хотелось обращать на себя внимание.

Пока она топталась на углу, дожидаясь переключения светофора, взгляд ее был прикован к старому желтому такси на другой стороне улицы. Водитель был очень рослым негром, нигерийцем или сенегальцем, кожа его блестела, словно намасленный орех. Выставив сумки из раскрытого багажника, он ждал, пока пассажир отсчитает ему чаевые. На ступенях пансиона дрожала молодая женщина в цветастом весеннем платье, поглядывая в путеводитель, потом с сомнением — на уготованное ей пристанище.

Вспыхнул зеленый свет, и Холленд помчалась со всех ног, чтобы опередить поглядывающего на такси ученого мужа. Обежала машину спереди и юркнула на заднее сиденье. В машине приятно пахло мускатным орехом и каким-то благовонием.

— Я кончил работу! Кончил!

Водитель отмахивался от нее рукой, протягивая другую за платой. Потом Холленд почувствовала, как машина качнулась, когда закрылся багажник. Таксист сел за руль, показывая Холленд движением пальцев, чтобы она убиралась.

— Вудли-парк. Знаете, где это?

— Кончил работу!

Холленд подалась вперед и сунула ему в руку деньги:

— Вудли-парк.

Водитель передернулся от ее голоса. Поглядел на пятидесятидолларовую купюру и на незнакомом Холленд языке заговорил с приклеенными на приборную доску фигурками и талисманами.

Холленд знала, что в конце концов они отыщут водителя. Будут допрашивать, пока он не опишет сумасшедшую, севшую в его такси перед «Хикори Дикори Док», и не скажет, где высадил ее.

Кто они?

На бегу Холленд не оглядывалась, пытаясь уловить слухом, далеко ли преследователи. Она до сих пор напряженно вслушивалась, выделяя уличные звуки, гудки пожарных машин, жалобные завывания «скорой помощи», ждала, что вот-вот раздадутся полицейские сирены. Их пока не было слышно. Каждый щелчок счетчика прибавлял крупицу облегчения в песочные часы ее надежды.

Кто они?

Номерные знаки машин перед ее домом принадлежали секретной службе. Те, кто стрелял в нее, явно были агентами.

Может, они примчались по сигналу бедствия, который сумел подать Фрэнк? Сообщил как-то в управление, что ранен и теперь нападавший угрожает другому агенту?

Холленд содрогнулась, вспомнив Шуресса у себя на руках, взгляд его мертвых глаз, две пулевые раны во лбу. На бегу она сумела забыть о нем; теперь вновь словно ощутила пальцами его мягкие волосы...

«Вон она! С пистолетом!»

Это воспоминание потрясло Холленд. Агенты приехали не потому, что Шуресс позвал на помощь, не потому, что знали о грозящей ей опасности. Им нужен был не убийца. Была нужна она, только она...

Костяшки ее руки на поручне побелели, когда такси, не сбавляя скорости, круто свернуло на Рок-Крик-драйв. Они миновали Дамбартон-Окс и ехали в восточную сторону, впереди виднелся Рок-Крик-парк. Разглядывать поток машин Холленд не трудилась. Если бы преследователи знали, что она в такси, то прижали бы его к тротуару.

Меня преследуют свои. Хотят ликвидировать...

Вопросы «Почему?», «За что?» и «Господи, неужто это случилось со мной?» могли окончательно лишить ее самообладания.

Тебе пока что мало известно. Но, может, скоро узнаешь побольше.

Подавляя беспорядочный вихрь мыслей, Холленд сосредоточилась на образе убийцы. Это могло пригодиться потом.

Лет тридцать пять — сорок. Худощавый, но очень сильный, черные глаза на загорелом лице — прямо-таки натурщик для фотографий на яхте в Карибском море или на фоне белых утесов в Эгейском. Голос — произношение американское, — едва не склонивший ее вкусить смерти, принадлежал профессионалу, рука которого твердо держит пистолет. Он всадил две пули человеку в лоб, почти не целясь. Хорошо тренированный, абсолютно уверенный.

Только ли в своих способностях?

Обращало на себя внимание не только отсутствие страха. Убийца говорил так, словно времени ему девать было некуда. Словно он не мог совершить ошибки, и поэтому ей следовало отвернуться от пистолета, думать о любовнике или вспоминать что-нибудь прекрасное... Казалось, его оберегает некий волшебный талисман, который всегда защитит, не даст никому с ним совладать.

Защитит...

Кто ты? Откуда взялся? Нет, думай о другом. Я знаю, что ты явился за дискетой. Ты улыбнулся, сказал, что взял то, что нужно, затем сунул дискету в карман. Значит, тем вечером в Дубках был ты. Еще несколько шагов, и я бы увидела тебя... на долю секунды перед тем, как ты бы меня застрелил.

Ты убил Уэстборна. Но сначала пытал. Зачем? Из-за дискеты, не так ли? А у сенатора ее не было. То есть не было той, что нужна тебе.

За которой тебя послали.

Ты знал расстановку охраны, ведь так? И все прочее, что тебе было необходимо. Например, об утином домике. Там было холодно, неудобно, но тебя это не смущало. Ты находился в безопасности. Тебя не могли обнаружить даже собаки. А ты знал, что они там будут.