И теперь все будет зависеть от поведения...

— Сенатору Уэстборну требуется охрана, — сказал Смит.

У Холленд перехватило дыхание. За двадцать лет работы в сенате Чарльз Уэстборн побывал председателем всех значительных комитетов, советником трех президентов, прославился, помогая проталкивать всевозможные законопроекты — от реформы социального обеспечения до контроля за торговлей оружием. К тому же он являлся редким человеком среди политиков — говорил все начистоту, избегал демагогии, не был замешан в скандалах и обладал способностью внушать людям доверие. Он напоминал Холленд другого человека, к которому она питала уважение и восхищение, которого продолжала горячо любить, хотя со дня его смерти прошло пятнадцать лет.

— Сенатор получал угрозы? — спросила Холленд. И поразилась тому, как пересохло во рту.

— Нет. Но мы опасаемся фанатиков — противников абортов или сторонников господства белых... Вы произвели хорошее впечатление на сенатора, — продолжал Смит, — когда охраняли его в Бостоне. Он прислал мне о вас похвальный отзыв.

Польщенная, Холленд от удивления захлопала глазами. Она знала, что у людей, которых постоянно охраняет секретная служба, есть любимые агенты, с которыми они чувствуют себя легко.

Неужели Уэстборн потребовал меня?

Смит догадался о ее мыслях:

— Да, Тайло. В разговоре он упомянул вашу фамилию.

Холленд сделала глубокий вдох, стараясь не подать виду, что обрадовалась.

— Есть какие-то особые обстоятельства, о которых мне следует знать?

— Нет. Сенатор устраивает совещание в своем виргинском поместье. Там будет большинство Кардиналов.

Холленд поняла, о ком речь. Один язвительный вашингтонский журнал как-то окрестил Уэстборна и еще нескольких сенаторов Кардиналами, намекая на их огромную власть и влияние. Пресса подхватила прозвище, и оно прилипло к ним.

— В оперативном отделе кто-то допустил ошибку, — продолжал Смит. — В наряде не хватает одного человека. Совещание продлится с семи часов примерно до полуночи. Кардиналы после этого вернутся в город. Уэстборн, видимо, останется. Там у него в коттедже гостья. Юная леди по имени Шарлотта Лейн. Она работает у сенатора Уэстборна. Проверенная.

Имя девушки ничего не говорило Холленд, но она догадалась, почему Смит хочет отправить туда ее. Возможен инцидент, который она сумеет уладить лучше, чем мужчина. Смит славился тем, что предусматривал даже ничтожные случайности.

— Ваш пост будет внутри дома, — сказал Смит. — Флеминг проинструктирует вас на месте. Шуресс говорит, вы вполне пригодны для этого задания. Прав он, Тайло?

— Да, сэр.

— Дорогу туда знаете?

Холленд кивнула. Смит вышел из-за стола и протянул руку. Ладонь была жесткой.

— Желаю удачи.

Холленд уже подошла к двери, когда вновь раздался его голос. Ей показалось, что директор говорит с легкой улыбкой.

— Этот костюм вам идет. Если хотите, оставьте его себе.

Три часа спустя Холленд, свернув с оживленного 66-го шоссе, вела машину по виргинской дороге, асфальт и щебенка которой покрылись за суровую зиму выбоинами от непогоды и снегоочистителей.

У себя дома в Джорджтауне она долго стояла под горячим душем, смывая дорожную грязь. Фрэнк позвонил, пока она была в ванной. Автоответчик записал его поздравления, Холленд слушала их, тыча вилкой в салат с тунцом. И продолжала думать о Фрэнке, тосковать по нему, одеваясь для работы. Она надела темно-зеленый шерстяной свитер с глухим воротником, черные саржевые брюки и почувствовала себя очень легко. Пятнадцатизарядный «зауэр» в наплечной кобуре скрыла поношенная кожаная куртка.

Холленд доехала до Миллерз-Понд, деревушки, где проживала обслуга близлежащих имений. Снизила скорость у единственного перекрестка — качающийся на ветру фонарь бросал желтый свет на лавки сувениров, старую аптеку, универмаг. Деревушка осталась позади, фары «хонды» выхватывали из мрака лишь серый штакетник. Холодная белая луна плыла высоко над покоящейся в мертвой тишине сельской местностью.

Холленд с разгона въехала на гребень холма. Не сбавляя газа, понеслась вниз по склону, и тут в глаза ей ударил сильный свет фар. Она свернула к обочине, не забывая о глубоком кювете, и затормозила. Когда агент с автоматом постучал в окошко, Холленд сидела, положив руки на руль и держа в пальцах удостоверение.

— Тайло?

Щеки агента раскраснелись от холодного ветра; прокуренный голос звучал хрипло. Холленд подождала, пока он проверит ее документы и получит подтверждение. Въезжая на территорию поместья, она заметила портативный, негромко гудящий генератор и провода, подсоединенные к железным кованым воротам.

Во дворике стояло четыре «линкольна» и еще две машины. Чуть поодаль — карета «скорой помощи». Холленд поставила «хонду» возле клумбы, все еще покрытой мешковиной, чтобы предохранить цветочные луковицы от мороза.

— Рад видеть вас, — сказал Лэмонт Флеминг, спускаясь по ступеням широкого крыльца. Представляясь, он крепко, дружелюбно пожал ей руку. — Доехали хорошо?

— Прекрасно, сэр.

— Кто-нибудь ввел вас в курс дела?

— Директор сказал, вам недостает человека.

Флеминг кивнул:

— Насколько я понимаю, вы уже работали с Уэстборном.

Холленд не знала, что известно Флемингу об их пребывании в Бостоне. И решила быть максимально сдержанной. Женщины-коллеги говорили ей, что Флеминг суров, но справедлив; счастлив в браке, и это значительно облегчает работу с ним. Ей было важно, чтобы Флеминг не подумал, будто она строила Уэстборну глазки.

Холленд кратко рассказала ему о командировке в Бостон. Флеминг внимательно выслушал, потом спросил, легко ли работалось с Уэстборном. Она ответила, что проблем с сенатором не возникало.

Флеминг повел подбородком в сторону дома:

— Налейте себе чашку кофе, потом я проведу вас по усадьбе.

Холленд уже бывала в подобных домах. В отделанном мрамором вестибюле под люстрой стоял стол черного дерева, на нем — ваза со свежесрезанными тюльпанами из оранжереи. Две винтовые лестницы, короткий коридор, ведущий через кладовую в пропахшую специями и древесным дымом кухню. По обе стороны вестибюля находились жилые комнаты, двери их были закрыты.

Только этот дом не знал ни семейного, ни детского тепла. Холленд показалось, что от его лепных украшений веет каким-то музейным холодком.

Она вошла на кухню и представилась группе из трех человек, сидящих за столом в нише. На мясницкой колоде перед камином стоял кофейник. Автоматы были приставлены к стульям, из многоканальных раций слышалось потрескивание. Один из агентов предложил ей прогуляться по усадьбе, но она ответила, что ее ждет Флеминг. Выходя, Холленд ощущала на себе их взгляды.

Ничего иного ожидать не приходилось. С этой группой она никогда не работала, а незнакомых агентов всегда принимают прохладно.

— Все хорошо? — спросил Флеминг, когда Холленд вышла с кружкой кофе.

— Отлично.

— Ваш пост за парадными дверями. До конца совещания они будут заперты и закрыты на засов. Будет одна группа возле дверей библиотеки, две — наверху, на крыше — снайпер.

По этим мерам Холленд поняла, что речь идет о третьей степени охраны, надежной, но не «герметичной», которую обеспечили бы, если бы сюда приезжал президент.

— Пройдемся, — предложил Флеминг.

Они пошли по тропинке, ведущей к пруду. Холленд уловила за окнами коттеджа какое-то движение. Зоркими глазами она с тридцати ярдов без труда разглядела, как женщина сняла белье, потянулась так, что заколыхались груди, и, встряхнув головой, распустила волосы. Затем взяла с кровати полотенце и намотала на голову, как тюрбан.

Собирается принять ванну...

Холленд украдкой глянула на Флеминга, казалось, рассматривающего дым из трубы коттеджа. Эта нарочитость подсказала ей, что он все видел.

Лишь теперь Холленд осознала, что темнота неспокойна и что причиной тому не ночная жизнь природы, а занятые охотой люди. Вдоль гряды холмов летел вертолет, высвечивая мощным прожектором деревья. Чуть ближе находились проводники с собаками. Сквозь звук собственных шагов она слышала негромкий треск раций, напоминающий стрекотание цикад.