— Слава Богу, что я увидел вас, — сказал Пастор. — Там какой-то человек с винтовкой...

Не договорив, он повернулся лицом к Фрэнку. Хлопок пистолета с глушителем утонул в шуме машин. Направленная умелой рукой пуля двадцать второго калибра, пройдя через печень и желудок Шуресса, вышла слева сквозь грудную клетку, как Пастор и рассчитывал.

Рука Фрэнка так и не дотянулась до пистолета. Боль была такая, словно через его внутренности протягивали проволоку.

— Черт возьми, Фрэнк. Только четыре часа, а ты уже наклюкался. Подвинься, нельзя вести машину в таком виде.

Шуресс ощутил, как сильные руки приподняли его и пересадили на пассажирское сиденье. Пастор сел за руль и захлопнул дверцу. Сквозь ветровое стекло Шуресс видел, как мимо идут люди, совершенно не догадываясь о происходящем.

Правя одной рукой, Пастор повел машину, резко свернул, отчего Шуресс сильно ударился о дверцу. Преодолевая боль, он потянулся к ручке.

— Извини, Фрэнк. Так не пойдет.

Держа руку на сиденье, Пастор чуть приподнял ствол и снова выстрелил, ранив Шуресса пониже плеча. Вскрик прозвучал бульканьем в горле Фрэнка. Он почувствовал себя очень легким и решил, что надо держаться за что-то, иначе улетит. Запоздалая мысль овладела всем его существом.

Откуда он знает мое имя?

* * *

Холленд раздернула кружевные занавеси на узких, высоких окнах, выходящих на передний газон. Прошло уже почти сорок минут с тех пор, как Фрэнк позвонил, сказал, что приедет с Крофтом. Но их все еще не было.

Холленд удивило, что Крофт собирается приехать. Фрэнк добавил только, что тревожиться не нужно. Крофт «очень интересуется» тем, что с нею происходит. Фрэнк уже имел дела с Крофтом. Ему можно доверять.

После этого Фрэнк сразу положил трубку. Потом, размышляя, она вспомнила, что в тот вечер в Дубках Крофт вместе с другими выходил из библиотеки Уэстборна. Холленд почти ничего не знала о сенаторе, кроме того, что он и его иллинойсская организация явились решающим фактором в победе президента на выборах. Крофт слыл тяжелым человеком. Но Фрэнк за него ручался, к тому же эта фамилия не упоминалась в дневнике Уэстборна.

С радиотелефоном в руке Холленд расхаживала по гостиной перед высокими, до потолка, книжными шкафами. На глаза ей попался том греческих трагедий, и она уловила в этом какую-то иронию. Тысячи лет прошли с тех пор, когда жизни смертных и богов неразрывно переплетались. Однако люди мало чему научились за это время и, казалось, обречены были повторять древние ошибки. Холленд подумала, что совершила ужасный мистический грех: обрела знание, которое не может ни применить, ни вернуть. Ее искушал самый сильный из инстинктов — любопытство, и она уступила искушению.

Она не прочла надписи на каменной скрижали, не открыла запретного ящика. Бременем на ее душу легли тайны крохотной дискеты. Холленд знала, что комментарии, которые она слышала, и документы, которые видела, являлись правдой о Чарльзе Уэстборне, о некоторых самых могущественных людях страны. Побуждаемая отчаянной потребностью знать, она просмотрела всю дискету. Теперь уже ничто не могло быть прежним. Потому что эти откровения ужаснули и разгневали ее. Потому что она чувствовала себя обманутой, преданной теми, кто клялся оправдать народное доверие.

Но ужас на этом не кончался. Ко всему, что она узнала, добавилось еще одно: в конце записи Уэстборн сказал, что есть вторая часть дневника... где-то.

И они, кто бы то ни был, будут искать ту, что у меня...

Холленд поняла, почему убили Уэстборна. И осознала, что имя его врагам — легион. Как распознать человека, руки которого уже в крови?

Холленд чуть не подпрыгнула, когда телефон в ее руке зазвонил.

— Агент Тайло? Говорит сенатор Крофт.

— Все в порядке, сенатор? — встревоженно спросила Холленд.

— Конечно, мисс Тайло. Просто хочу сообщить, что мы с Фрэнком задерживаемся.

Холленд прикрыла глаза, пытаясь замедлить сердцебиение.

— Мисс Тайло? Алло?

— Прошу прощения, сенатор.

— Я звоню из машины. Будем у вас через пять минут.

Голос Крофта звучал ободряюще.

В трубке послышался треск, связь прекратилась.

Отлично. Они почти здесь. Еще несколько минут.

* * *

Пастор находился в двух минутах езды от дома Холленд, когда в машине зазвонил телефон. Он взял трубку, зная, что звонит Крофт, назвался и стал слушать. Сенатор говорил всего несколько секунд. Пастор свернул в боковую улочку и принялся объезжать квартал. Холленд находилась на месте, и он не хотел встревожить ее, появившись слишком рано.

Холленд услышала хруст шин на подъездной аллее. Увидела в окно синюю машину.

Фрэнк. Слава Богу.

Раздался стук в дверь.

На парадной двери было маленькое окошко с витражом, на котором красовалось изображение подсолнуха. За желтыми, коричневыми, черными пятнами она видела лишь силуэт. Холленд отодвинула засов, отперла нижний замок, и, когда стала открывать дверь, та ударила ее, твердое дерево вдавилось ей в бок, край рассек лоб и щеку. Холленд показалось, что ее кто-то сильно толкнул; она пошатнулась, потом подкосились ноги.

Пастор вошел и направил пистолет на Холленд, мешком лежавшую у его ног. Прижав дуло к ее виску, пощупал пульс. Жива; в полубессознательном состоянии. Повернув голову, осмотрел комнату. Никого.

Встав на колено, Пастор взял вялую руку Холленд и плотно обвил ее пальцы вокруг рукоятки и спускового крючка своего пистолета. Перчатки из латекса позволяли ему пользоваться оружием, не стирая отпечатков.

Потом он схватил Холленд за шиворот и потащил по гладким половицам в глубь дома. Заглянул в кабинет и, увидя дискету на красной резиновой подушечке, улыбнулся.

Фрэнк Шуресс ничего не чувствовал ниже пояса, однако шевелить ногами мог. Грудь ужасно жгло, из уголка рта капало что-то теплое. Но разум его был совершенно ясен. Он помнил, как тот человек сразил его, как небрежно нанес вторую рану. Узнал за стеклом кабины дом Холленд. Убийцы в машине не было.

Когда Шуресс зашевелился, с его губ сорвался стон.

— Отвернитесь.

Холленд сидела, привалясь спиной к письменному столу. В голове у нее стучало, перед глазами плясали черные точки. Но она не могла оторвать взгляд от стоящего в нескольких футах человека. Одна рука его была опущена, ствол пистолета был направлен ей в шею.

— Кто вы? — хрипло спросила она.

— Тебя это не должно беспокоить.

Голос был мягким, почти нежным.

— Что вам нужно? — спросила Холленд, стараясь говорить твердо.

Как ее учили, она перестала думать о том, где Фрэнк с Крофтом и что могло с ними случиться. Вместо этого сосредоточилась на пистолете.

Пастор показал ей дискету:

— То, что нужно, я уже взял. — Сунул ее в карман. — И, боюсь, сделать мне остается только одно. Незачем тебе смотреть на смерть, малышка. Отвернись, подумай о любовнике или вспомни что-нибудь прекрасное. Обещаю, больно не будет.

Холленд едва не повиновалась этому гипнотическому голосу. Потом сильно затрясла головой, и боль вернула ее к действительности.

— Совершенно не обязательно... — заговорила она.

Пастор прижал палец к губам. Сделал шаг вперед и чуть приподнял ствол пистолета.

— Ладно же. Получай!

Угроза поразила его, будто брошенный камень. Пастор отшатнулся, тело его напряглось, и Холленд нанесла ему удар ногами чуть повыше лодыжек. Отчаяние придало ей сил. Пастор потерял равновесие и упал на полированный пол.

Упав, он зарычал и быстро потянулся к Холленд. Схватил ее за лодыжку и стал подниматься на колени, ствол пистолета смотрел ей в затылок.

Выстрел, прогремевший в маленькой комнате, раздался не из пистолета Пастора. Холленд подняла взгляд и увидела Фрэнка Шуресса, державшегося за дверной косяк, одежда его была окровавлена, табельный пистолет болтался в руке. Нанесла еще удар ногой, высвободилась и бросилась к нему.