Иакинф Шалимов, фабриковавший нечто подобное на "ЛОМО", немедленно воспользовался предложением. Повертев изделие так и этак, со вздохом положил его обратно на полку.

- Это не наше. И не на наших предприятиях сделано. Давно пройденный этап, но и раньше у нас была другая конструкция. И вообще они у нас по счету.

- Не мудрено. Меток, сами понимаете, никаких. Ни номера, ни изотопного ключа, ни серии.

Обширный зал административного корпуса был буквально заставлен стендами и образцами крупной техники, располагавшейся прямо на полу, и скоро присутствующие потеряли счет представляемым экспонатам, разнокалиберным, разнообразным, порой диковатым и малоэстетичным. Трактора с корпусом из псевдофрактальных композиций тубуглерод-алюмосиликаты и детали к тракторам. Лодочные моторы, в которых родного остался только корпус, да и то под экзотическими, но равно неуязвимыми покрытиями. Моторы электрические и обыкновенные, хотя обыкновенного в них был только принцип внутреннего сгорания. Безфрикционные подшипники всех размеров, типов и типоразмеров. Мотодельтапланы и лодочки "Мечта Браконьера", почти целиком состоящие из бездефектного силикатного стекла, а оттого практически невидимые не то что ночью, а и в любую мало-мальски пасмурную пору. Сверхконденсаторы и накопители на высокотемпературных сверхпроводниках. Радиотелефоны и малые, - на пять - десять тысяч абонентов, - АТС все на тех же, - "топазовских", - МПБ. Подумалось еще, что до такого вот очевидного применения официальные производители так и не додумались, - скорее всего, - из-за характерной инертности мышления, в соответствии с которой проблемы, неразрешимые традиционно, должны оставаться таковыми, хотя бы были уже решены куда более сложные, но вообще же внимание уставало от все новых и новых впечатлений, рассеивалось, и только время от времени Гаряеву удавалось привлечь их чем-нибудь новеньким.

- А вот тут у нас вещи немудрящие, продажные, с виду - ничего особенного, но только с виду…

Посуда из пирокерама, ткани, которые не горели и не рвались, трикотажик, который на самом деле трикотажем не был, запчасти для автомобилей - и прочие мелочи, всего двести восемьдесят три наименования.

- Оружие, - оружие есть, я вам покажу его несколько позже, а пока - вот то, что я считаю на самом деле самым страшным.

Гаряев поднял над головой герметично упакованную пластиковую колбу, в которой плескалась густая жидкость.

- Вот здесь, - смесь аминокислот, пентоз, электролитов, глюкозы и стабилизированных витаминов. Не очень вкусно, но достаточно для полноценного пропитания взрослого мужчины на протяжении суток. А если сдобрить каким-нибудь жиром, так и вообще. Научники обратили особое внимание, что содержимое одной бутылки находится в одной квантовой фазе, и поэтому особенно хорошо усваивается и может поддерживать не только силы, но и здоровье… Что, - он обвел собравшихся взглядом, - неужто еще не страшно?

- А почему это должно быть страшнее всего другого?

- Ну-у - вы меня удивляете. Эта жижа - знак: те, кто делают это, совершенно готовы стать совершенно независимыми. Помните классиков, что, мол-де, нельзя жить в обществе и быть независимым от него? Так тут - наоборот. Те, кто не зависят даже от жратвы, неуправляемы просто по определению. Их можно только уничтожить.

- А - зачем?

Когда Гаряев услыхал этот вопрос, на лице его обозначилось такое глубокое изумление, что Гельветов почел за благо не настаивать на немедленном ответе, так что тот продолжил.

- Все, что я показал, а также то, чего показать не успел, а еще то, чего тут нет и то, о чем мы не имеем никакого понятия, куплено на провинциальных рынках, приобретено по наводке Знающих Людей у всяких-разных жучков, отобрано у каких-то немыслимых артелей. Извлечено из всяких невероятных дыр! Такие дыры стали в последнее время попадаться, что только держись! Всякие такие штучки можно купить в Москве - и в Кандалакше! В Ленинграде - и в Туруханске! В Горьком - и в поселке Лыково! В Новосибирске - и в Мухосранске с Задрюпинском! Причем с равным успехом. Отмечается некоторое тяготение к крупным портам и Транссибу, - но это не значит, что в каком-нибудь высокогорном ауле или в таежной деревушке вам не попадется чего-нибудь из ряда вон. У Знатного Оленевода, Героя Социалистического Труда Пельхи Этыгиновича Николаева, двадцать девятого года рождения, обнаружили что-то вроде мотодельтаплана, что-то вроде - это потому что тяговооруженность на форсаже - выше единицы: олешка мало-мало искать. Внучка приспособил. Все чин по чину, - северное исполнение: сверхконденсаторы для разогрева топливной смеси и форсажа, защитный шлем, чтобы не поморозиться, - и этот ваш ноктоскоп в забрале. Он его разбирает - как юрту, - и в нарты. Или в снегоход. Или - в аэросани. Смотря по обстоятельствам. В этом году купил, потому как друзья посоветовали: практичная вещь. Об аэросанях - разговор отдельный, их он купил в прошлом году. Шибко хорошо, однако, олешка сберег. Мала-мала план перевыполнил, совсем передовик стал. Поверите ли, - не стали отбирать. Потому что к тому моменту окончательно поняли: бесполезно. Все равно, что море черпать ложкой. Главное - все же кругом в курсе! Кроме нас. Типичная для нашего бардака шизофрения, когда все знают, кроме тех, кому положено знать, по причине того, что им-то как раз что-либо знать просто-напросто запрещено. При таких обстоятельствах они, сами понимаете, то ли не знают, то ли попросту не видят, не желают видеть в упор. От греха, значит… Мне - можно, но я ничего не знаю, потому что мне не докладывают те, кому нельзя.

- Ваши действия, Дмитрий Геннадьевич? - Перебил его монолог Керст. Вы же у нас человек государственный. Можно сказать - недреманное око социалистического государства. Доложили уже Куда Следует?

- А КУДА - следует? - Горько усмехнулся Гаряев. - Вот вы меня перебили, а, в соответствии с той же шизофрелогикой, получается, что - кому мне докладывать-то? Может, вы, Петр Карлович, подскажете? Дмитрию Филипповичу? И о чем будет доклад, а, главное, - что он предпримет? У него даже службы соответствующей нет, поскольку подключить ГРУ к разборкам такого рода внутри страны он просто не имеет права: это очень быстро выльется в большую заваруху с Комитетом и милицией, а главное, - они же ведь из официально изложенных соображений секретности тоже будут искать то - не знаю, - что, и это же самое "не знаю, - что" - пресекать. Искать так, чтобы не найти, а паче того - найти, но так, чтобы вроде как и не нашли. Дядя Юра - тот помо-ожет! Тот сделает. Вот только мне категорически запрещено ставить его в известность, а ему - категорически запрещено вмешиваться в это дело. Понимаете? Все в конечном итоге опять замыкается на нас. Так что, навроде того Людовика, только я могу с полным основанием сказать: государство - это Я.

- И какой же выход вы нашли из этого безвыходного положения?

- А - надо найти и представить. Чтобы докладывать по факту предпринятых адекватных мер. Точнее, - мер, которые выглядят адекватными, потому что мер адекватных по-настоящему попросту не существует.

- Нет, дорогой. Что мы будем делать - известно. Ты скажи - что ТЫ собираешься делать, чтоб мы этого не делали?

- Ну, не знаю… Смотря чего вы хотите. Бабки, товар, чистоган.

- Этого мало дорогой, - ласково проговорил Орест Осокорь, чернявый, как еврей, зоологический антисемит родом из-под Черновцов, сын и внук бандеровцев, имевший базой Бугуруслан, - совсем мало. Хуже, - это просто-напросто не то, и ты это знаешь. Все это у нас у самих есть, не меньше твоего, - вот только дела этим никак не поправишь.

- Не знаю. Чего ж теперь делать, если уж так получилось? Назад-то не вернешь.

- Так ведь, мил человек, - подключился к разговору Шар, доставленный на толковище прямо с зоны, где он досиживал свой плевый срок по невнятной, неочевидной, нелепой статье, поскольку статьи нужной законодательством просто не предусматривалось, - и голову назад не пришьешь. Ежели ее, к примеру, оторвать.