А вот тогда кто-нибудь сформулирует общую, но покуда еще бесформенную мысль: ребят надо топить! Останавливать, - или, хм, заставлять всплыть, - досматривать и конфисковывать товар вместе с кораблем. Нет, то есть отдельные акции в таком роде возникнут еще на предыдущих этапах, - уже возникли, поди, - но в какой-то момент это станет системой и массовым действом… которое спустя самое малое время столкнется со столь же массовым и все более сильным противодействием, потому что останавливаться или всплывать, чтобы быть тут же обобранным до нитки, они не захотят. Как это называется? Правильно, этим самым словом. Война. Эти ребята, при всех своих достижениях остающиеся до умиления наивными в некоторых вопросах экономики и социологи, просто-напросто не представляют себе, во что ввязались… Оно собственно не удивительно, потому что судить они могли по одной только своей стране, где в памяти - только те времена, когда всего не хватало и ничего не было в достатке, и не могут себе представить, что другие - могут вовсе не обрадоваться внезапному изобилию непонятного происхождения барахла… Так что вопрос стоит не в том, предпримет ли Запад что-нибудь против них, или нет, а в том, хватит ли у вышеупомянутого Запада сил для эффективного противодействия. А не факт. Но вслух вяло спросил только:

- Скажите, а зачем им еще и валюта?

Комендант, услыхав подобное, только безнадежно вздохнул, как человек, волею судьбы вынужденный общаться со слабоумным:

- Вот слыхал я краем уха, что вы не наш, но поверил только теперь. Вы не только не наш, но и живете тут, скорее всего, недолго. Уже летом, поди, приехали? - Майкл - кивнул. - Оно и видно. А то знали бы, что такое здешняя зима на полгода. Мы существуем как народ потому только, что другие - не могут терпеть ежегодной климатической катастрофы, а мы - можем. Только это не значит, будто нам подобное нравится. Так что климат за границей покупать приходится, в теплых странах, которые потихоньку приучаются плевать на всякого рода требования и ультиматумы США и прочих… требователей… - Он с видимым расстройством замолчал, было видно что тема сия его расстраивает, а потом продолжил. - И такая еще вещь: сервис. Его у нас у нас ни за какие бабки не купишь, потому что, - вы же знаете здешние реалии, - ну кто пойдет в сферу обслуживания, на самом-то деле? В гостиницу, в мотель, в кафешку для отдыхающих? Кто захочет всерьез связываться с рестораном, и где найдет в него служащих? А у вас, - все про-осто. Плати, - и пожалуйста. Чувствуешь себя господином, чего дома лишен при всех переменах…А уж если дом себе построить в тех краях, так и вообще… А чай? А кофе? А фруктаж экзотический? Да, - а чистые? В них всегда нужда, сколько ни дай, никакого Норильска с Алтаем не хватит… Да что там говорить! Большие деньги нужны. Просто-таки огромные.

Так. Надо будет навести справки о строительстве в зоне самых знаменитых курортов. Конкретнее, - о строительстве помпезных дворцов на непонятные деньги.

- А не боитесь, что вас начнут попросту топить?

- А вы знаете, как выглядит операция по поиску даже одной малошумной подводной лодки в своих территориальных водах? Какие на это затрачиваются ресурсы? А если в чужих? А если лодок столько, что - во всех водах вообще, причем одновременно и все время? Если у вас нет возможности выделить даже по одному эсминцу на штуку, - это как? А если у нее скорость подводного хода - до сорока семи узлов? Кроме того, в открытом океане это еще и пиратство, и они имеют полное право оказывать сопротивление.

- Станции слежения последнего поколения…

- Станции слежения в нейтральных водах, - законная добыча каждого честного коммерсанта. А если воды, не дай Бог, чьи-нибудь, - то незаконная. Как они их находят, - не знаю, была какая-то негласная договоренность с начальством ВМФ, но зато очень хорошо представляю себе, что от них остается после воздействия двадцати килограммов хорошего флотского гармонита, - Майкла передернуло, - от акустики там, и от всего прочего… Так ведь и не обнаружишь. Они ж по-настоящему тихие, куда там "Лос-Анджелосам" и прочим "черным дырам", вы уж поверьте.

- Верю. Уж в это-то я верю.

- Эти русские такие дураки, такие, хвала Пресвятой Деве, дураки, что их даже обманывать стыдно, видит Бог. Непременно надо будет исповедаться этим же воскресеньем падре, потому что это, наверное, грех…

- Почему дураки-то?

- Даже не удосуживаются узнать, что здесь - по чем. Я покупаю у них товар в два, в три раза дешевле, чем продаю потом в Байе, и кофе продаю тоже по двойной цене. Клянусь Пресвятой Троицей, - на одно песо я навариваю - пять. Выгоднее, чем торговать порошком, и риску куда меньше…

- А фрукты?

- Что - фрукты?

- Как ты упаковывал бананы, не говоря уж о спелых авокадо и даже жабутикабе?

- Попросил, - и мои русские привезли мне машинку для вакуумной упаковки, и еще одну, - для азота. Следующим же рейсом, клянусь Пресвятой Троицей!

- Вот то-то и оно, - непонятно констатировал его собеседник, Серхио Гонсалес, по прозвищу "Толстяк", - а кто может сказать, что понадобится тебе в следующий раз?

Толстяк, понятное дело, худой, как щепка, и всегда-то был смурным типом, а уж Рамон-то знал его с самого детства, лет двадцать. Он, кстати, очень мало изменился с тех пор, такой же худой, желтый, в том же, кажется, синем хлопчатом комбинезоне, - и уж точно при тех же круглых очках с маленькими стеклами. Такой же смурной и так же невозможно понять, что он говорит.

- А какая разница? - Поддерживая традицию, не понял Рамон. - Что закажу, то и привезут, они такие прям честные, такие наивные.

- А такая разница, что ты скоро перестанешь понимать, как раньше-то обходился без ихних штучек. Как с телевизором. Сначала - приручат, а уж потом… - Серхио многозначительно завел глаза, на самом деле понятия не имея, какие ужасы собирается напророчить собеседнику, - потом уже поздно будет.

Что взять - смурной человек. Говорит непонятно, а сам - бестолочь последняя, ничего толком не умеет, ни на что толком не годен.

- Кстати, - а тебе не приходит в голову, что у них то же самое?

- Что - то же?

- А - продают тебе свой товар в три раза дороже, чем берут там у себя, а кофе - в три раза дороже продают у себя?

Такой поворот дела не приходил Рамону в голову и даже несколько испортил его превосходное и чуть возбужденное настроение. Все-таки вовсе бесполезный человек. Говорит - непонятно, а душу все-таки умудрится смутить.

- Как это? Я - в три, и они - в три, это будет… Это будет за кофе…

- В девять раз, - любезно подсказал Толстяк, - так что там, где ты навариваешь песо, они берут - два.

- Так это получается… получается, - Рамон, от неожиданности мысли не могущий вот так, сразу, сообразить, углубился в подсчеты, загибая пальцы и бормоча себе под нос, - получается, что это я теряю два песо из трех? Если б я продал у них - сам, а купил бы - на месте, и продал бы… Нет, наоборот… Слушай, - я совсем запутался. Вечно ты так.

- Ничего подобного. Ты только что сам понял, что куда лучше возить - самому и цены - устанавливать тоже самому. Все правильно, так что нигде ты не запутался.

- Так они не дураки все-таки?

- Дураки. Хотя бы потому что связались с тобой, вместо того, чтобы закупать кофе прямо на асиенде. Дураки, но все равно остаются не в накладе. Вот теперь прикинь, сколько б имел ты, умный. - Но тут же испортил впечатление от таких понятных, хороших слов, потому что продолжил все-таки непонятно. - Понял, что тебе надо будет заказать у твоих честных, наивных русских в следующий раз? Только ведь не привезут…

До Рамона вдруг дошло, и от одной этой мысли его прошиб холодный пот.

- Лодку ихнюю? - Хрипло проговорил он дошедшее. - Но столько мне и не потянуть…

- Это - да. Пока - да. А вот увязаться с ними, - так очень даже может быть, что и станет.

Что-то в душе восставало против этого непогрешимого умника, а потом, едкое, как желчь, вдруг выплеснулось в вечном и неотразимо-хамском: