Белая одежда Побеждающему Я дам белые одежды. Апокалипсис Он испытует – отдалением, Я принимаю испытание. Я принимаю со смирением Его любовь, – Его молчание. И чем мольба моя безгласнее – Тем неотступней, непрерывнее, И ожидание – прекраснее, Союз грядущий – неразрывнее. Времен и сроков я не ведаю, В Его руке Его создание… Но победить – Его победою – Хочу последнее страдание. И отдаю я душу смелую Мое страданье Сотворившему. Сказал Господь: «Одежду белую Я посылаю – победившему». 1902 Стихотворения 1880–1903 гг., не включенные в «Собрание стихов»* «Давно печали я не знаю…» Давно печали я не знаю, И слез давно уже не лью. Я никому не помогаю, Да никого и не люблю. Любить людей – сам будешь в горе. Всех не утешишь всё равно. Мир – не бездонное ли море? О мире я забыл давно. Я на печаль смотрю с улыбкой, От жалоб я храню себя. Я прожил жизнь мою в ошибках, Но человека не любя. Зато печали я не знаю, Я слез моих давно не лью. Я никому не помогаю, И никого я не люблю. «Я помню аллею душистую…» Я помню аллею душистую И ветви сирени кругом, Росу на траве серебристую И небо, объятое сном. Я помню, как трелью рыдающей Сирень оглашал соловей, И как аромат опьяняющий Волной доносился с полей. Я помню скамью одинокую, Забытые грезы и сны, И пруд, весь заросший осокою, И силу живую весны… У берега лодка качается, И плещется тихо вода, И звезды, блестя, отражаются На зыбком просторе пруда. Стихает природа уснувшая, Всё негой весенней полно… Я помню то время минувшее, Я помню, что было давно… «Осенняя ночь и свежа, и светла…» Осенняя ночь и свежа, и светла – В раскрытые окна глядела, По небу луна величаво плыла, И листья шептались несмело. Лучи на полу сквозь зеленую сеть Дрожали капризным узором… О, как мне хотелось с тобой умереть, Забыться под ласковым взором! В душе что-то бурной волною росло, Глаза застилались слезами. И было и стыдно, и чудно светло, И плакал Шопен вместе с нами. О, милый, мы счастья так ждали с тобой И счастье неслышно подкралось, Пришло, как волна, унеслося волной, Пришло, но навек не осталось! «Долго в полдень вчера я сидел у пруда…»
Долго в полдень вчера я сидел у пруда. Я смотрел, как дремала лениво, Как лениво спала голубая вода Над склоненной, печальною ивой. А кругом далеко – тишина, тишина, Лишь звенят над осокой стрекозы; Неподвижная глубь и тиха, и ясна, И душисты весенние розы. Но за пыльной оливой, за кущами роз, Там, где ветер шумит на просторе, Меж ветвями капризных, стыдливых мимоз Море видно, безбрежное море!.. Всё полудня лучами залито, дрожит, И дрожит, и смеется, сверкая, И бросает волна на прибрежный гранит Серебристую пену, играя. Что-то манит туда, в неизвестную даль, Манит шум синих волн бесконечный… Океану неведома наша печаль, Он – счастливый, спокойный и вечный. Но… блеснувшая в сумерках робко звезда, Темных вязов густая аллея И глубокие, тихие воды пруда Утомленному сердцу милее… «Мой дворец красив и пышен, и тенист душистый сад…» Мой дворец красив и пышен, и тенист душистый сад, В рощах царственных магнолий воды тихие журчат, Там желтеет в темной куще золотистый апельсин И к студеному фонтану наклоняется жасмин. Блещет море, и гирляндой роз пунцовых обвита Кипарисов темнокудрых величавая чета. Шепот нежных слов и трели полуночных соловьев, О, когда б навек остаться здесь, у милых берегов!.. Но порою я спускаюсь, одинока и грустна, Вниз по мраморным ступеням, где, луной озарена, Чуть колышется, чуть дышит золотистая волна. Я веду беседу с морем, я гляжу в немую даль И с любовью вспоминаю мою прежнюю печаль. Вспоминаю домик бедный и черемухи кусты, И сирени белоснежной ароматные цветы, Песни жаворонка в поле, на заре, кудрявый лес, Васильки родимой нивы и глубокий свод небес. Помню я мои мученья, слезы бедные мои, Помню жажду тихой ласки, жажду счастья и любви. Но зачем, следя за лунным отражением в волнах, Как о счастии тоскую я о горе и слезах… И зачем в саду у моря, где чуть слышен запах роз, Мне так жалко прежней доли, мне так жалко милых слез?., |
