— Проверь окна и двери, Гэб, и можешь идти отдыхать.

— Слушаюсь, сэр.

Когда не уверен в рабе, лучше держать его на дистанции. А в Гэбе он не уверен. Нет в этом парне нужной беззаветности. Да, конечно, убьёт любого по первому приказу, но захочет ли умереть сам за хозяина? Так что лучше не рисковать. И не прижимать, не злить без нужды. Грин, похоже, именно на этом и погорел. Что там произошло, толком никто так и не узнал, но команде СБ пришлось их выжигать огнемётами вместе с домом. И старину Мейнарда прикончили его же рабы, и сколько ещё таких… И устраивать поворот, чтобы опять вот так ждать удара в спину или смерти во сне? Проигрыш неминуем, значит, главное — минимизировать потери.

Кропстон сгрёб карты, перетасовал и сбросил в ящик стола. Первая стадия — проверка и выявление нарушений в содержании — начата, команды самообороны отправлены по выявленным адресам. Машина стронулась и теперь ни её остановить, ни самому на ходу не спрыгнуть. Кой чёрт занёс Бредли с его Фредди в такую глухомань, что их оттуда, когда надо, не выковырнешь? А они нужны. Оба. Здесь и сейчас. Но уже ничего не сделаешь.

— А здесь что?

— Посмотри по списку.

— Да ни хрена! И так знаем.

— Ага. Одна тут… сучка краснорожего прикормила. Чистый ходит, гладкий. И наглый, сволочь…

— Ну что ж, проверим. Давайте только тихо, чтобы не спугнуть.

— Знаем.

— Не впервой.

Универсальная отмычка под любой замок. Разработана в Центре Исследований СБ, входит в снаряжение сотрудников, начиная с младшего подофицера. Но ею надо уметь пользоваться. Тройт умел. С такими сейфами справлялся, а здесь-то… Меньше минуты понадобилось на калитку, и они вошли во двор.

— Сарай проверим?

— А что там может быть?

— Да керосин! Ща погреем!

И все дружно заржали.

Тройт поморщился. Сопляки, а туда же. Тихо надо, а они ржут. Если там «расу оскверняют», то врасплох уже не застанешь. Он покосился на командира. Тоже промолчал, хоть и поморщился. Ну да, сыночки всё, слова им не скажи. Ни армии, ни серьёзной работы не нюхали даже.

Гогот под окнами разбудил Женю, и она приподняла голову. Что это? В их дворе всегда было тихо, загульных компаний не водилось. Что это?! Ей почему-то стало страшно. Она встала, стараясь не шуметь, подошла к окну и тут услышала, как… как открывают нижнюю дверь. К ней? К ним! Зачем?! Алиса… Эркин… Эркин! Она побежала в кладовку и натолкнулась на Эркина.

— Закрой меня.

— Что? — не поняла она.

— Тихо. Они на лестнице уже, — шёпот Эркина обжигал ей кожу на щеке. — Накинь крючок.

И Эркин исчез. Женя нащупала дверь кладовки, накинула крючок, теперь… дверь, уже верхняя. Нет, ложиться поздно.

— Кто там? — громко спросила она, выходя в прихожую.

Дверь распахнулась, и сразу несколько сильных фонарей ослепили её.

— Кто вы?! Что вам нужно?!

Она пятилась под этими лучами, а в дверь вваливались всё новые и новые… в форме самообороны.

— Мама! — ударил её в спину голосок Алисы.

И Женя бросилась на этот голос, схватила Алису на руки.

Эркин успел содрать и отбросить в угол простыню, наволочку и пододеяльник — не положено бельё рабу — и лечь. Вцепившись зубами, скрюченными пальцами в подушку, ждал. Может, пронесёт. Пронеси… слышал он о таком, ещё весной… неужели опять… или этот… поворот?!

— Ага, вот он где! — с треском распахнулась дверь.

И удар сапогом. Эркин успел поджать ноги, и удар пришёлся вскользь.

— Встать, скотина! — с него сдёрнули одеяло.

И снова удар.

Тесно. Бьющих много. Бьют неумело. Пошатываясь, уклоняясь от ударов, он на четвереньках выполз из кладовки и встал, заложив руки за спину. Женя… лишь бы Женю… тронут её — поубиваю…

— Так, значит, вы берёте с него деньги?

Прижимая к себе молча вцепившуюся в неё Алису, Женя старалась говорить спокойно.

— Разумеется.

— И ещё он работает на вас, не так ли?

Недаром она всегда боялась Мервина. Мервин Спайз, дамский угодник и доверенное лицо владельца их конторы, не в обычном элегантно небрежном костюме, а затянут в форму, поигрывает пистолетом.

— Да.

— И каковы же его обязанности, мисс Малик?

— Дрова, вода, вынести грязную воду, ведро из уборной… Вся грязная работа на нём.

Алиса молча прижимается к ней, Женя поглаживает её по спинке. Что там в кухне? Что делают с Эркином? Но Мервин смотрит в упор, и она должна держаться.

В комнату входят двое, в той же форме.

— Что там? — бросает, не оборачиваясь, Спайз.

— Особых нарушений нет, — спокойно отвечает немолодой.

Второй, совсем мальчишка, скучающе обводит комнату лучом своего фонаря и, заметив рассыпанные по полу игрушки Алисы, улыбается. И Женя в каком-то оцепенении видит, как он носком сапога подбрасывает в воздух тряпичного медвежонка и ловит его на лезвие своего ножа, ловким движение распарывает, разрезает медвежонка пополам и стряхивает остатки на пол.

И в том же оцепенении Женя слышит собственный голос:

— Я могу уложить ребёнка?

— Разумеется, мисс Малик.

Мервин выделяет слово «мисс», и юнец радостно ржёт, похабно оглядывая Женю.

Женя уложила Алису, укрыла, быстро накинула на себя халатик, завязала пояс. Что там на кухне?

— Ну что ж, мисс Малик. Раз вас устраивает его работа, послезавтра зайдите по этому адресу, уплатите положенный сбор и оформите владение.

Она видит, как её рука недрогнувшими пальцами берёт у Мервина белый прямоугольник, слышит свой голос:

— Благодарю вас.

Из кухни слышен хохот, звон бьющегося стекла и какие-то глухие удары.

— Заканчивайте, — бросает Мервин и идёт к двери, за ним эти двое.

Выйдя за ними в кухню, Женя видит лежащего на полу Эркина и… тёмную, нет, чёрную струйку на полу от его губ. Вокруг мальчишки из самообороны. Мервин что-то говорит. Ей? Да, это ей:

— Вы должны соблюдать правила содержания раба, мисс Малик. Можете оставить его в кладовке, но на ночь вы должны его приковывать и запирать на прочный засов, а не крючок. Необходимый для содержания инвентарь можете приобрести по тому же адресу, — и остальным: — Всё, здесь закончили.

Они перестают пинать Эркина и, гогоча, как отпущенные с урока мальчишки, вываливаются на лестницу. И уходящий последним, Мервин вдруг оборачивается в дверях.

— Постарайтесь не опоздать на работу, мисс Малик. Вы всё поняли?

— Да, — слышит Женя свой голос. — Я поняла.

Ушли? Шаги на лестнице, хлопает нижняя дверь, раз, другой, ещё… сколько их было… ушли?! Она кидается к Эркину, и его шёпот отбрасывает её.

— Отойди. Сейчас вернутся.

Она успела сделать шаг назад, когда в кухню вбежал тот, немолодой.

— Прошу прощения, мисс, фуражку забыл.

Он берёт со стола свою фуражку, и голос его звучит… тепло, по-отечески.

— А вообще-то, мисс, вы бы лучше купили себе чёрного. Индейцы с норовом, — и носком сапога толкает голову Эркина.

И Женя видит, как от толчка безвольно катнулась по полу черноволосая голова и чёрная струйка расплескалась в лужицу.

В последний раз хлопает нижняя дверь, калитка…. Эркин приподнимается на руках, выплёвывает чёрный сгусток, снизу вверх смотрит на Женю и… и улыбается окровавленными губами.

— Отбились.

Его голос и улыбка выводят Женю из оцепенения, и только сейчас она замечает на кухонном столе горящую лампу. Кто и когда зажёг её и принёс сюда? Не помнит. Не видела…

— Мама! Ты где?

— Алиса! — Женя побежала в комнату.

Эркин встал. Надо замыть пол, пока не присохло. Ну… ну, неужели пронесло?

Он зачерпнул из ведра холодной воды, взял тряпку.

— Эркин! — Женя, бледная, чуть темнее своей рубашки, с глазами-провалами на пол-лица встала в дверях кухни. — Эркин, Алиса тебя зовёт.

Эркин бросил тряпку в чёрную лужицу и пошёл в комнату.

Алиса плакала, сидя в кроватке, и, когда он подошёл и наклонился к ней, обхватила его за шею.

— Эрик…

— Ну, что ты? — Эркин сел на пол у её кроватки. — Ну, ничего, ну, всё в порядке.