— Русские? — улыбнулся парень. Эркин кивнул, и парень продолжил: — Ну и правильно. Я — Костя. Константин Рютин, — и протянул руку.

— Эркин Мороз, — ответил на рукопожатие Эркин.

Мужчин звали Анатолием и Романом. Эркин так же поздоровался с ними за руку. Костя поглядел в окно.

— Твоя пацанка, что ли?

— Моя, — Эркин оглядел застеленную кровать. — Ждёт меня.

— Ладно, потом поговорим, — кивнул Анатолий, укладываясь обратно. — Ох, отосплюсь. За всё прошлое и за будущее.

Костя и Роман засмеялись. Улыбнулся и Эркин. Ну, кажется, обошлось. Правда, он ещё двоих не видел, но одному против всех уже не придётся. Уже легче.

Алиса, увидев его, сразу опять вцепилась в его руку.

— А теперь на молоко пойдём, да?

Эркин вспомнил, что Женя говорила об этом, и кивнул.

— Пошли.

Алиса повела его к столовой, по-прежнему представляя всем встречным. Если она кого по имени не знала, то заявляла просто:

— Вот, это Эрик!

И тащила его дальше.

Дождь не то что перестал, но заметно уменьшился. У столовой стояли дети. От совсем маленьких до подростков. Взрослых мало, только несколько женщин, держащих на руках совсем уж маленьких. Вышла на крыльцо молодая женщина в белой куртке поверх военной формы и стала вызывать по списку. Вызванные протискивались мимо неё в дверь.

— Мороз Алиса!

— Я! — звонко выкрикнула Алиса и полезла к двери, отпустив руку Эркина. — Эрик, ты подожди меня, я быстро.

Наконец все дети вошли. Вошли и женщины, державшие своих на руках. Ну что, Алиса просила подождать. Он подождёт. Эркин огляделся. Ветер рябил лужи, но грязи особой нет, так, обычная. Серые длинные бараки. Это он уже понял. Женский, мужской, а вон тот, видно, семейный, вон домик комендатуры, там дальше ещё барак, чуть поменьше, но тоже видно, что жилой, котельная, душевая, а вон то, должно быть, прачечная. Народу больше стало… А от женского барака идёт, к нему идёт… Женя. И он не спит, это на самом деле. И по Жене даже не видно, не заметно совсем, что с ней было. Неужели чудо всё-таки есть?!

Когда Алиса выбежала из столовой, на ходу дожёвывая булочку, Женя и Эркин стояли рядом и разговаривали. Вернее, говорила Женя, а Эркин кивал и со всем соглашался, ничего не понимая.

— А вот и я, — ткнулась им в ноги Алиса.

Женя достала носовой платок и вытерла ей губы и подбородок.

— Ты «спасибо» сказать не забыла?

— Ну, мам, — вывернулась из её рук Алиса, — что я, маленькая? А теперь куда пойдём?

Женя улыбнулась.

— Домой. Посидим у нас до ужина.

Алиса испытующе посмотрела на неё, нахмурилась, что-то соображая, и кивнула.

— Ладно, — и встала между ними, взяв их за руки. — Вот так.

Так втроём они и прошли в барак. Эркин уже уверенно вошёл в комнату Жени. Даша и Маша шили, сидя на кроватях у окна. Женя раздела Алису. Эркин, поглядев на пол, скинул у порога сапоги, оставшись в портянках, снял куртку.

— Вот, — тянула его за руку Алиса, — сюда садись.

И когда он сел, устроилась рядом с ним. Женя села на другую кровать, напротив, и улыбнулась.

— А вот теперь рассказывай.

Даша и Маша собрали шитьё и пересели к Жене.

— Ага, рассказывай.

— Ты документ сразу нашёл?

— Сразу, — улыбнулся Эркин. — Спасибо, без него я бы долго колупался, а так… показал, и меня сразу сюда направили.

— Тебя когда выпустили?

Эркин не успел ответить. В дверь постучали, и в комнату заглянула женщина. Вроде Алиса называла её тётей Аней.

— Ой, вы уж извините, я спросить только, Жень, ты выйди на минутку.

Обращалась она к Жене, но смотрела на Эркина. Женя легко встала и вышла в коридор. Быстрый неразборчивый шёпот и громкий голос Жени:

— Ну, так сами и спросите.

Эркин невольно напрягся. Женя вернулась, и за ней вошли женщины. Пять или шесть, Эркин не разобрал, да ещё в дверях столпились не поместившиеся.

— Ты уж извини, — начала одна, — тебя в Хэллоуин загребли, так ведь? — Эркин кивнул. — А отвезли куда?

— В Диртаун, — ответил Эркин.

— Ты там наших кого не встречал? Из Вудстока.

— Из Вудстока были… в синих куртках. Нас во дворе выпускали когда и по машинам рассаживали, я слышал.

— Это когда? — подалась к нему другая женщина с короткими по-мужски остриженными светлыми волосами.

— Вчера утром. Из Вудстока, Мэриленда, Квинстауна и Соммервилля, — перечислял, вспоминая, Эркин.

— И всех выпустили?

— Наших, из Джексонвилля, всех, — ответил Эркин. — А там не знаю. Мы только и увидели друг друга, когда на машины загружались.

— А сюда ты как попал?

— Пошёл в Джексонвилле в комендатуру, показал удостоверение, подождал, пока запрос делали, и всё, — улыбнулся Эркин.

— Долго ждал? — требовательно спросила начавшая разговор.

— Часа два. Лейтенант сказал, что я во встречный запрос попал.

— Ой, ну да, — поняла Женя. — Я же о тебе запрос сдавала.

— Ну и ладно, бабы, — решительно сказала беловолосая. — Наши, значит, тоже завтра-послезавтра приедут. Запросы-то все сдали.

— И то.

— Спасибо, парень.

— Ой, боюсь, мой-то закрутиться может.

— Да с кем ему, все ж наши здесь.

— Спасибо тебе.

Они уже выходили, когда одна из них, молчавшая до этого, вдруг спросила:

— В тюрьме-то… не очень били?

И сразу все повернули обратно, набиваясь в комнату. И в наступившей тишине Эркин ответил:

— Совсем не били. И кормили хорошо. Сытно.

— А… спали как?

— На койках, одеяла дали, — Эркин улыбнулся. — У нас один выходить не хотел, говорил, что ему в тюрьме лучше.

Все рассмеялись. Снова поблагодарили и вышли. Когда за ними закрылась дверь, Женя спросила:

— Эркин, тебя и вправду…?

— Нет, — замотал он головой. — Да никого на допросах и пальцем не тронули. И кормили хорошо, трижды в день.

— И чем? — спросила Алиса.

— Каша, хлеб, чай, — добросовестно перечислял Эркин. — И суп ещё в обед.

— И всё? — встревожилась Женя.

— А чего ж ещё? — удивился Эркин и улыбнулся. — Трижды в день кормили. И паёк большой. Всё было хорошо, Женя.

— Нет, плохо, — заявила вдруг Алиса. — Сладкого не было.

Эркин невольно рассмеялся, рассмеялась и Женя. Алиса обиженно надула губы, но решила не заводиться.

— В Джексонвилле как? — спросила Маша.

— Ну, что сожгли, то сожгли. Церковь только заделали немного, — начал рассказывать Эркин. — Из раненых, кого, говорили, в русский госпиталь увезли, ещё никто не вернулся.

— Ну да, — кивнула Даша, — там тяжёлых было много, это надолго.

— Наших всех похоронили, — продолжил Эркин и по лицам Даши и Маши понял: это главное. — Не в Овраг свалили, а могилы вырыли, гробы сделали, поп и пел, и читал. Сказали, что всё сделали, как положено.

— Сказали? — переспросила Женя.

— Да, — кивнул Эркин. — Нас когда привезли, уже кончилось всё. Всех из морга забрали. И доктора вашего, и жену Мартина.

— Всех? — у Даши задрожали губы.

— Сказали, всех. Таких, — Эркин с трудом выговорил, — сожжённых, шесть человек было.

— Опознали? — глухо спросила Маша.

— Головешки, — коротко ответил Эркин и, покосившись на прижавшуюся к его боку очень серьёзную Алису, повторил: — Всё как должно сделано.

— Да, — понимающе кивнула Женя. — Что уж теперь…

Эркин прислушался к шуму в коридоре.

— Что это?

— На ужин собираются, — Женя решительно тряхнула головой. — Давайте и мы. Эркин, тебе талоны дали?

— Да, — Эркин улыбнулся. — Целая пачка, чуть не запутался.

Женя встала и знакомо захлопотала, одевая Алису. Встал и Эркин, обулся, надел куртку. Оделись Даша с Машей. Алиса немедленно уцепилась за руку Эркина.

— А ты больше не уйдёшь?

— Не уйду, — так же серьёзно ответил Эркин.

Они все вместе вышли из барака и направились к столовой. Безостановочно сыпал дождь, но ветра не было, и сумерки казались тёплыми. Окна столовой светились жёлтым и тоже тёплым светом. Внутри сразу у двери длинные вешалки с крючками. Раздеваясь, Эркин вынул из куртки бумажник и, подумав, засунул его в задний карман джинсов: нагрудные карманы рубашки были набиты ещё не разобранными талонами. Напротив вешалки располагался прилавок. Сигареты, конфеты, печенье, какие-то баночки.