Руми сидел, уставясь на безлюдную тропу, и мечтал. А в шалаше спала Паула!..
Глава 23
— Хотел бы я знать, что делает Руми, — повторил Багров.
Слейн повел плечом.
— Нам остается только молиться индейским богам, чтобы они надоумили Руми поскорей взорвать «Вериту». Тогда мы, по крайней мере, сумели бы молчать, а это уже победа.
Слейн подошел к двери и постучал согнутым пальцем в заслонку смотрового оконца.
— Алло, сеньоры тюремщики! Будьте гуманны, угостите арестованных сигаретой! Нето отсутствие курева может толкнуть на побег. Эй!
Заслонка отодвинулась, показался недовольный глаз.
— Послушайте, как вас там! Дайте, черт возьми, сигарету!
Глаз сменился толстыми влажными губами:
— Разговаривать с арестованными не положено, — сказали губы металлическим голосом, и заслонка захлопнулась.
Слейн улегся на койке.
— Однако я здорово устал. Здешняя кутузка — не «люкс», но хоть прохладно, отдохнуть можно. Доктор рекомендовал мне больше покоя и меньше волнений. Садись, Гарри, если уж посадили. А то приляг, я подвинусь.
За дверью раздались шаги и голоса, звон ключей. Слейн вскочил с койки и встал рядом с Багровым.
Вошли Флетчер, Мануэль и сыщик в белой панаме. Сыщик бегло оглядел камеру, арестованных и, повинуясь знаку Флетчера, вышел, плотно захлопнув дверь.
— Хэлло, Богроуф! — сказал Флетчер с улыбкой. — Мы так и не успели поздороваться. Честное слово, рад вас видеть, особенно в наручниках. Мир тесен, Богроуф, наши пути опять сошлись и даже в аналогичной обстановке. Только теперь все наоборот — вы скованы и допрашивать буду я, хотя бы и без вашего согласия. Тогда, в лаборатории Санта-Доры, мы кое-что не договорили.
— Сожалею, Флетчер, что не пристрелил вас тогда.
— О, да, в тот раз вы определенно прошляпили, Богроуф! Я говорил, что философия о допустимом и запретном не доводит до добра. Но вы, несомненно, делаете успехи, — Флетчер показал взглядом на свою правую руку, висящую на перевязи.
— Если бы я взял чуть левее!
— Ну-ну, Богроуф, не будьте кровожадным. Для меня и этого вполне достаточно, а ваша карта все равно бита.
— Скажите, Богроуф, — вмешался рыжий Мануэль, — кто все-таки помог вам бежать из лаборатории?
— Шпеер, — не мог не ответить Багров.
— Шпеер?! Чистокровный ариец бывший офицер вермахта?!
— Флетчер, велите ему замолчать, — попросил Багров. — Оба вы мерзавцы, но эта фашистская гадюка…
— Молчать!! — заорал бывший гестаповец.
Багров не успел увернуться, удар рыжего кулака пришелся по виску. Слейн подхватил друга у самого пола.
— Перестаньте, Мануэль, вы поторопились, — поморщился Флетчер. — Вы не в гестапо…
Багров со стоном приподнялся на одно колено.
— Не сердитесь на него, Богроуф, — сказал Флетчер.
Пружиной взметнулся с пола Багров, выбросив вперед оба скованных кулака. Подбородок Мануэля задрался. Ударившись затылком о бетонный косяк двери, он тряпичной куклой рухнул у входа. Флетчер отпрянул и левой рукой вырвал из заднего кармана брюк револьвер. Но следующий удар Багрова пришелся по раненой руке, Флетчер так и не успел спустить предохранителя. В дверь снаружи ударили. Однако Слейн успел всадить железную ножку табурета в проушину решетчатой двери. И очень своевременно — снаружи заколотили ногами и прикладами, заорали что-то. Слейн ухватил Флетчера за ногу и с трудом оттащил в безопасный угол камеры. Здесь вдвоем они одолели Флетчера и скрутили руки его же ремнем. Бледное лицо американца кривилось от бессильной ярости и боли в раненой руке, он стонал и корчился.
— Здоровый парень мой земляк, — отдуваясь, заметил Слейн. — Если бы он не был ранен, нам с этими вот браслетами… Гарри, смотри, немец!!!
Мануэль пришел в себя и, не в силах еще подняться, шарил по поясу, по карману…
— Да стреляй же, Гарри!
Дрожащими после схватки руками Багров спустил предохранитель отнятого у Флетчера револьвера, прицелился и выстрелил. Мануэль раскрыл рот, но крикнуть уже не успел, повалился набок и замер.
В дверь били чем-то тяжелым, табуретка ходила ходуном. Слейн поправил ее и крикнул:
— Эй, вы там! Перестаньте шуметь!
Удары прекратились. Послышался голос сыщика:
— Мистер Флетчер, вы живы?
— Отвечайте же! — толкнул Флетчера журналист.
— Перестаньте дубасить, олухи, — неохотно отозвался тот. — Я связан, и надо мной сидят с пистолетом.
— Ваш босс остается здесь в качестве заложника, — прокомментировал Слейн. — Если попытаетесь ворваться, он будет немедленно убит.
В коридоре тишина. Потом сыщик спросил:
— Мистер Флетчер! Вы слышите меня? Что нам делать?
— Почем я знаю, — буркнул сердито Флетчер и посмотрел на сидящего рядом Слейна. — Собственно, вы-то кто такой?
— Меня забыли вам представить, сэр. Журналист газеты «Экспрессо», американский подданный Джозеф Спенсер Слейн к вашим услугам, сэр.
— Вы из Штатов? Послушайте, мистер журналист! Вы, кажется, деловой человек. Объясните вашему другу, что все это вам не поможет. Так или иначе, на сей раз вы проиграли партию.
— Позволю себе не согласиться, сэр. Наши дела не так уж и плохи. Могли быть значительно хуже. Ну сами подумайте, вы ведь тоже очень деловой человек. Сеньоры тюремщики превосходно знают, сколько вы стоите живой и во что обойдетесь им мертвый… Нет, сэр, пока вы живы, связаны и здесь — нам нечего унывать. А дальше поглядим. Не так ли, Гарри? Но позвольте, сэр, а ведь мы забыли обыскать вас! Кажется, так принято у победителей?
Он ощупал карманы пленника. Нашел запасную обойму к пистолету, чековую книжку, зажигалку и почти полную пачку сигарет. Чековую книжку повертел и засунул обратно в карман, зато очень обрадовался сигаретам.
— Военный трофей! Вы молодец, сэр! Хотите сигарету? Я не жадный.
Он дал Флетчеру прикурить и перебросил пачку и зажигалку другу. Багров понемногу приходил в себя. Несколько затяжек вернули ему самообладание. Он отвел взгляд от Мануэля, с силой потер лоб, звякнув наручниками. Превозмогая слабость, повернулся к пленнику.
— Расскажите, Флетчер, как вы попали в столицу. И что в лаборатории?
Флетчер беспокойно завозился.
— Мне не хотелось бы касаться этой темы, Богроуф…
— Ничего, придется коснуться! Итак, мы слушаем.
— Лаборатория… лаборатория… Мистер журналист, нельзя ли немного ослабить ремень? Режет руки…
— Не считайте нас идиотами, сэр. И что вы все глазеете на мертвеца? Он вам нравится?
— Я думаю о… о его пистолете… — сквозь зубы выдавил Флетчер.
— Эврика! — вскричал журналист. — Мы можем удвоить наш арсенал! Об этом мечтают многие правительства, а нам ничего не стоит! Благодарим вас, сэр, за деловое предложение, оно принято с восторгом!
Он подполз к Мануэлю и вытащил его «люгер», а вместе с ним и связку ключей на никелированном колечке.
— Погляди-ка, Гарри! Мы избавимся от украшений! Давай руки, дружище!
— Импульсы правды… — шипел Флетчер. — Проклятое изобретение! Я действую против своих интересов… Кошмар!
— Ради бога, подождите сходить с ума! — весело кричал Слейн, размахивая затекшими руками. — Ведь вам хотелось что-то рассказать? Ну не томите! Что же было в лаборатории?
И они услышали санта-дорский вариант дня «Вериты».
Все началось в горах на Каменном ручье, где группа сотрудников лаборатории проверяла действие новой радиоактивной установки. Секретные работы велись под видом астрономических наблюдений за искусственными спутниками земли, и официальная сторона дела была в полном порядке. Истинный характер эксперимента знали немногие, и эти немногие надежно молчали.
Эксперимент проходил удачно — наконец-то! Жители индейских селений, находившихся в зоне облучения, без всякой видимой причины постепенно — в зависимости от интенсивности излучения — теряли работоспособность, заболевали непонятной для них и для большинства врачей болезнью и в конце концов умирали. В первую очередь погибали более слабые — дети, старики. Молодые и здоровые еще могли некоторое время выполнять несложные работы. Если теперь излучение и прекращалось, их все равно ждал смертельный исход, хотя течение болезни затягивалось. В любых случаях облученные теряли способность к воспроизведению потомства. Пробы воды и грунта с подопытного участка почти не показали радиоактивного заражения. Военный врач, входивший в состав экспедиции, регулярно производил вскрытие трупов и собрал блестящий материал для диссертации. Словом, все шло как нельзя лучше, и Флетчер вместе с представителем Пентагона вылетел к Каменному ручью для заключительных наблюдений.
