— Ну что, поехали?

Кларри расправил плечи и смахнул с рукава воображаемую пылинку.

— Я готов, если вы готовы, милорд Вольф, — ответил он, ловко повернувшись на каблуках, и, направляясь к двери, оглянулся через плечо на Марселлу. — Не беспокойся, Жаворонок. Мы решим эту маленькую проблему и мигом вернемся.

Марселла молча смотрела вслед выходившим из комнаты мужчинам. Скоро в холле раздалось гулкое эхо их шагов, потом хлопнула входная дверь. Только после этого она с глухим стоном опустилась на диван, на котором минуту назад сидел Кларри.

Разумеется, Марселла радовалась, что, наконец-то, окончательно прояснился вопрос о поведении Гарета в ночь совершения преступления. Однако она буквально сходила с ума от беспокойства за мужа и брата, собиравшихся вступить в борьбу с человеком, который уже совершил одно убийство и не раз покушался на жизнь племянника. Марселла пожалела о том, что не настояла, чтобы они взяли ее с собой. Разве могла она бездействовать, оставаясь взаперти до их возвращения?

Ее взгляд упал на герб над камином. Геральдический волк смотрел на Марселлу так же яростно, как и его собратья в каждой из комнат особняка. Поежившись, она прочитала девиз под гербом: «Homo homini lupus est». «Человек человеку волк».

Никогда прежде это утверждение не казалось ей таким пугающим, как сейчас. Марселла попыталась отогнать от себя невольно возникшую у нее перед глазами яркую картину противоборства Гарета и Невилла. Яростные обвинения мужа, несомненно, натолкнутся на ледяное отрицание этого холеного джентльмена. В конце концов, дело непременно дойдет до ножей и пистолетов. Один из них испытывает отчаяние, другой — полон решимости, и оба готовы драться не на жизнь, а на смерть…

Марселла понимала, что необходимо найти какой-то способ неопровержимо доказать вину Невилла и медленно поднялась с дивана. Ей на ум вдруг пришло самое простое решение. Она обещала Гарету не выходить из дому, однако не давала клятвы не осматривать комнату дяди в поисках доказательств его вины.

Несколько минут спустя Марселла уже находилась в северном крыле здания, на верхнем этаже, куда Невилл переехал после того, как они с Гаретом поселились в этом доме. Его апартаменты состояли из спальни с гостиной и примыкавшей к гардеробной. Узкий коридор отделял их от остальных комнат.

Марселла немного помедлила на пороге, положив руку на ручку двери, и осторожно огляделась. Она знала, что Невилл на весь вечер надежно обосновался в своем клубе, а прислуга занята приготовлениями к ужину. Марселла мысленно поблагодарила Бога за то, что отпустила Софи, иначе та, с ее страстью к интригам, непременно помешала бы в этих поисках. В любое другое время Марселла только бы обрадовалась помощи горничной, но это Дело она не могла поручить никому, даже самой преданной служанке.

Затаив дыхание, Марселла проскользнула в незапертую дверь, закрыла ее за собой и окинула комнату внимательным взглядом.

Спальня Невилла мало отличалась от комнаты Гарета: те же панели и гардины мрачно-коричневых и темно-зеленых тонов, резная мебель, скорее предназначенная для солидности, чем для удобства, небольшой камин и знакомый герб, с достоинством водруженный на стену над кроватью.

Пожалуй, единственное отличие заключалось в царившем здесь идеальном порядке. Случайный наблюдатель, наверняка, решил бы, что в этой комнате никто не живет.

Подобно пронырливому вору, проникшему в чужой дом с целью умыкнуть фамильное серебро, Марселла принялась торопливо обыскивать спальню, прощупала матрац и даже заглянула в пустой ночной горшок. Она надеялась наткнуться на один из тонких носовых платков, испачканных кровью сэра Роберта… или на личный дневник с описанием подробностей преступных действий. Уж Марселла наверняка бы распознала необходимые улики.

Всего за несколько минут она обследовала большинство укромных мест, где можно было что-то спрятать. Ее внимание неожиданно привлекла книга в хорошем переплете, имя автора которой Марселла слышала однажды на давнем шумном приеме среди непристойных жестов и грубого смеха. Любопытство заставило ее взять со столика том маркиза де Сада. Он оказался достаточно тяжелым и выпал из рук Марселлы, открывшись, судя по всему, на любимом отрывке Невилла. Скользнув взглядом по строчкам, она буквально задохнулась от изумления.

«Боже милостивый, да ведь этот способ сношений просто немыслим для человека… особенно для людей одного пола!»

С пылающим от смущения лицом Марселла торопливо положила книгу на место. Конечно, можно порицать Невилла за подобный выбор чтения, но едва ли такая книга послужит доказательством его вины в смерти сэра Роберта.

Помня о том, что время бежит довольно быстро, Марселла прошла в гардеробную и возобновила свои поиски. Здесь она позволила себе некоторую беззаботность, с интересом рассматривая туалетные принадлежности на умывальнике с двумя полукруглыми полочками с обеих сторон. На одной из них стояла коробочка из папье-маше, украшенная нарисованными букетами пурпурных и золотых роз.

Именно в ней Марселла, наконец, и нашла то, что искала.

На миниатюре в золотой рамке оказался изображен темноволосый юноша примерно двадцати одного года, бледнолицый, с яркими губами, одетый по моде предыдущего поколения. Портрет был сделан в обычной манере, подчеркивающей миловидность лица, но художнику удалось искусно передать в складке губ и выражении глаз молодого человека высокомерие и мрачность.

Что-то в лице юноши показалось Марселле знакомым, однако имя никак не приходило на ум. Только разобрав надпись на обратной стороне миниатюры — «Р.Б. для Н.Н. с величайшей любовью», — она поняла, кто здесь нарисован.

— Сэр Роберт Беллами, — удовлетворенно пробормотала Марселла.

Кусочки головоломки, наконец-то, стали складываться в определенную картину. Марселле доводилось слышать о джентльменах, которые предпочитали нежную дружбу своих друзей обществу женщин. Вспомнила она и разговор с Невиллом, состоявшийся несколько дней тому назад, когда тот упомянул о некоей недосягаемой возлюбленной. Тогда Марселла решила, что Невилл имеет в виду женщину. Однако обнаруженная миниатюра указывала на другое неожиданное обстоятельство: объектом его любви вполне мог быть и мужчина.

Нахмурившись, Марселла пристально всматривалась в крохотный портрет. Судя по фасону изображенного на нем костюма, миниатюра была сделана лет двадцать тому назад. Интересно, продолжал ли Невилл втайне питать к сэру Роберту нежные чувства или их отношения уже давно закончились? И что же могло так восстановить Невилла против этого человека, что единственно возможным решением проблемы оказалась смерть?

Марселла была настолько поглощена своими размышлениями, что лишь услышав щелчок замка, поняла, что в комнате есть кто-то еще.

— Не следует быть такой любопытной, дорогая, — непринужденно упрекнул невестку с порога Невилл.

Его костюм, как всегда, выглядел безупречно. Дядя Гарета абсолютно не походил на человека, совершившего совсем недавно столь ужасное преступление.

Марселла запоздало попыталась спрятать миниатюру у себя за спиной.

— Невилл, — проговорила она, лихорадочно подыскивая какое-нибудь оправдание своему присутствию в его спальне. — Это совсем не то, что вы думаете. Я просто…

— Должен признаться, вы уже начинали мне нравиться, — прервал ее Невилл каким-то отрешенным тоном. — Я даже подумывал сохранить вам жизнь. Но раз вы нашли это… — жестом наманикюренной руки он указал на портрет, который Марселла тщетно пыталась укрыть от его глаз, — боюсь, вам придется умереть… вместе с моим племянником.

Эти леденящие душу слова развеяли все сомнения относительно возможной вины Невилла в деле убийства сэра Роберта. Поначалу Марселла собиралась отрицать все, в чем ее обвинят, однако, заметив мрачную решимость в темных глазах Невилла, сразу поняла тщетность такого плана.

Она глубоко вздохнула и как можно спокойнее спросила:

— Каким образом вам удалось ускользнуть от Гарета? Он ведь совсем недавно уехал в клуб. Вряд ли вы успели бы заметить его там и вернуться домой.