— А как же насчет орудия убийства? — перебил сыщика Гарет. — Не могу себе представить, что Кларри бродит по городу с кухонным ножом под полой сюртука, дожидаясь момента, когда можно будет использовать это оружие.

— Верно, милорд. Пистолет — более логичный выбор для молодого джентльмена из высшего общества… если он заранее замыслил убийство. Мне кажется, что парень приехал в клуб невооруженным, собираясь всего лишь поговорить, а потом, очевидно, схватил нож с одного из столов в буфете, надеясь малость припугнуть несговорчивых. Однако ситуация, судя по всему, сильно осложнилась. Кларри и Роберт побеседовали настолько крупно, что дело дошло до драки. Вот тогда — то ли случайно, то ли умышленно, — молодой Ханникат и вонзил нож в грудь Роберта. Осознав, что он наделал, юнец сбежал из «Золотого Волка» и скрылся.

Гарет дождался, пока сыщик закончит излагать свою версию, и медленно покачал головой. Да, выдвинутая Чапелом теория выглядела вполне правдоподобно. Таким образом, Кларри оказывался наиболее вероятным подозреваемым. Однако самое неприятное заключалось в том, что, согласившись с виновностью этого парня, следовало также предположить и возможное соучастие Марселлы. Уж очень странно выглядело такое совпадение, как ее появление в логове Гарета именно в ночь убийства Роберта.

И все же интуиция подсказывала Гарету, что Марселла здесь совершенно ни при чем. Если бы она действительно сговорилась со своим братом возвести вину за убийство Роберта на Гарета, Марселла бы не помогала оправдать его, а постаралась бы довести дело до смертной казни и покончить с этим. Вместо этого Марселла не только помогла Гарету выкарабкаться, но и вышла за него замуж.

— Нет, все не так просто, как кажется, мистер Чапел, — заявил Гарет, решительно поднимаясь со стула. — Не верится мне, что Кларенс Ханникат — убийца. Свидетель — возможно. Скорее всего, это убийство не ради денег, а преступление, совершенное в порыве страсти, под влиянием момента.

— Полагаю, в этом вы правы, милорд, — согласился сыщик. — Вполне возможно, парень скрывается только потому, что ему известен преступник.

— Надеюсь, мистер Чапел, вы немедленно приступите к поискам Кларенса?

— Уже ищу, милорд… и если повезет, найду раньше, чем это сделает убийца, — мрачно заявил сыщик и попрощался.

Оставшись в одиночестве, Гарет снова вернулся в спальню. Если исключить Кларри как предполагаемого убийцу Роберта, то в качестве подозреваемых остается рассмотреть остальную часть светского общества. А между тем Гарета одолевали и другие тревоги, и самой мучительной среди них была его жена. Гарет ожидал, что она уедет вместе с ним с танцевального вечера Эйнсвортов и оказался не готов к охватившему его чувству покинутости, когда по глазам Марселлы понял, что она собирается остаться. Может быть, Марселла просто надеялась, что Гарет сам попросит ее последовать за ним?

Измученный этими вопросами Гарет схватил начатую бутылку джина, забытую возле кровати, и начал задувать свечи. Погасив последнюю, он отпил из бутылки, засунул ее в карман, при бледном свете луны нашел путь обратно в гостиную и спустился на лестницу, которая вела на улицу.

Задвинув последний тайный запор, Гарет немного постоял на грязной улочке, в последний раз окинув взглядом место, которое столько лет называл своим домом. Он понимал, что не найдет ответа на мучившие его вопросы ни в своем старом логове, ни в «Золотом Волке».

Гарет также подозревал, что никогда больше не будет осознавать себя частью этого мира, где он вырос и привык бороться за свою жизнь. Правда заключалась в том, что родовое гнездо Нортрапов отныне становилось его единственным домом.

Марселла несколько уменьшила пламя в настольной лампе, и комната сразу наполнилась зыбкими тенями. Угли в камине рдели приглушенным красным сиянием, обдавая теплом ее и без того уже румяные щеки, окрашивая в розоватые тона снежно-белый пеньюар, тот самый, который она надевала в свою первую брачную ночь.

Охваченная внезапным жаром, не имевшим ничего общего с теплом камина, Марселла отодвинулась от угасавшего пламени и окинула взглядом комнату, задержавшись на изображении волка, смотревшего на нее с герба над кроватью Гарета. Мерцающее пламя словно оживляло нарисованного зверя, что производило весьма неприятное впечатление.

Демонстративно повернувшись спиной к волку, Марселла принялась расхаживать по комнате. Почти два часа тому назад она торопливо покинула дом Эйнсвортов и обнаружила у крыльца поджидавшую ее карету — сам Гарет уже уехал, воспользовавшись наемным экипажем. Кучер смущенно сообщил о том, что его светлость приказал ему отвезти графиню домой, когда она пожелает.

Марселлу несколько обескуражило подобное обстоятельство. Что это — уважение или презрение с его стороны, недоумевала она. Что именно заставило Гарета так поспешно оставить ее сразу же после столь громкого публичного скандала?

Не найдя ответа на этот вопрос, Марселла в большой спешке вернулась домой и к своему неудовольствию обнаружила, что Гарет направлялся куда угодно, только не сюда. К счастью, Джессика уже легла спать, а Невилл, скорее всего, не умчался с бала из-за неудобного положения, в которое попал его племянник. Уверенная, что никто не побеспокоит ее, Марселла немедленно взялась за выполнение плана, продуманного во время возвращения домой, плана соблазнения собственного мужа. Разве существует более подходящий способ скрепить их союз, чем соединение узами плоти?

Нельзя сказать, что ее совершенно не пугала эта перспектива, хотя самого Гарета, — несмотря на все слухи и неопределенность, окутывавшие его прошлое и настоящее, — она не боялась. Марселла больше не могла притворяться, будто ее не тянуло к нему, особенно если вспомнить незабываемое, пусть и незаконченное обучение искусству любви в постели Вольфа. Правда, Марселла опасалась, как Гарет воспримет ее обман: ведь она заставила его поверить в то, что добродетель жены им уже похищена. В конце концов, Марселла решила сделать вид, будто для нее уже нет ничего нового в занятиях любовью, надеясь, что Гарет не заметит разницы.

Полночь давно миновала, а Гарет так и не появился. Это усиливало беспокойство Марселлы. Меряя шагами затемненную комнату, она то сердилась на затянувшееся ожидание, то боялась, не предпринял ли Гарет после неприятной сцены в доме Эйнсвортов какой-нибудь безрассудный шаг.

Может быть, он утешается с одной из тех ярких покладистых женщин, постоянно крутившихся вокруг него, предположила Марселла, но быстро отвергла эту мысль. Однако в глубине души она не могла не признаться, что подозрение о любовной связи Гарета с другой женщиной причиняет ей такую боль, как и возможность его дуэли с сэром Финеасом.

Конец ее измышлениям положил отдаленный звук шагов в холле. Марселла выжидательно повернулась к закрытой двери; во рту у нее вдруг стало сухо, а влажные ладони пришлось прижать к длинным полам пеньюара.

Она совершенно растерялась, не зная, что предпринять: забыть о своих коварных замыслах и сразу забраться в постель, развернуть сначала кампанию по обольщению, а может подождать до утра, а сейчас просто ограничиться беседой?..

Марселла нерешительно посмотрела на узкую дверь между двумя комнатами, специально оставленную открытой. Если поторопиться, то можно в одно мгновение оказаться на своей половине, и Гарет никогда не узнает, что она пересекала эту возведенную между ними границу.

Щелчок дверной ручки прервал ее сомнения. Марселла осталась на месте, смущаясь от того, что, несмотря на множество оборок, этот наряд не скрывал, а скорее обнажал фигуру. Несомненно, Гарет поторопится отослать ее из комнаты одним движением руки, одним взглядом, говорила себе Марселла. Правда, неизвестно, будет ли он заинтересован или возмущен подобной дерзостью.

Когда, наконец, открылась дверь в спальню, Марселла глубоко вздохнула и, проклиная предательскую дрожь в коленях, постаралась принять непринужденный вид.