— Ты поступил очень разумно, — заверила его Марселла. — Ты ведь был безоружен, а сэр Роберт — уже мертв. Однако насчет того, что убийца — Гарет, ты ошибаешься: я провела с ним всю ночь.

Она быстро пересказала брату свою версию событий. Пылающее лицо Кларри стало еще более мрачным от едва сдерживаемого гнева. Когда Марселла закончила, наконец, свое повествование, он вскочил на ноги и принялся взволнованно расхаживать по платформе.

— Я много читал об этом в скандальных газетенках, но никогда не подозревал… Что на тебя нашло, почему ты решилась на такую глупость? Ведь ты знала, что это за человек, и ты отправилась просить за меня, когда я уже сам решил справиться с этим делом!..

Кларри помолчал, трагически возведя к небу глаза, потом снова повернулся к сестре:

— Тем не менее, ты меня не убедила. Ты сама призналась, что спала часть той ночи. Вполне вероятно, что этот разбойник выскользнул из дома, чтобы убить сэра Роберта, а потом вернулся так, что ты даже не проснулась.

— Но в тот вечер Гарет был слишком пьян. Он не мог даже разговаривать как следует, не то что самостоятельно проделать весь путь до Сент-Джеймс-стрит и совершить убийство.

Несмотря на то, что Марселла встала на защиту мужа, червячок сомнения все же шевельнулся в ее душе. Только вчера при большом скоплении народа Гарет так красочно описал убийство ножом человека. Может, действительно, он в тот вечер лишь притворялся пьяным, обеспечивая себе таким образом тщательно продуманное алиби, невольным свидетелем в котором стала именно она?

Марселла сразу же прогнала эту ужасную мысль. Нет, Гарет не мог быть убийцей, решила она с чисто женской логикой. В противоположном случае Марселла никогда бы не полюбила его.

Теперь она уже не сомневалась в любви к Гарету.

Марселла вдруг так ясно осознала это, что радость охватила ее, заструилась по жилам. Ей захотелось объявить всему миру об этом открытии, но она подавила столь неразумный порыв, напомнив себе, что Гарет все еще находится в опасности. Но кто угрожал ему, Марселла не могла догадаться.

— Я уверена в невиновности Гарета, — сказала она, поднимаясь со скамьи и в самом искреннем порыве сжимая руку брата. — Поедем со мной в наш особняк. Когда муж вернется из Сюррея, ты сможешь повторить ему все, что рассказал мне, все, чему ты в ту ночь стал свидетелем в «Золотом Волке». Если мы втроем возьмемся за решение этой загадки, то, наверняка, сумеем узнать правду о случившемся.

— Но я ведь только что поведал тебе правду: граф Вольф тот самый хладнокровный убийца. Увы, кажется, этот разбойник так вскружил тебе голову, что ты уже не отличаешь фактов от вымысла.

Марселла возмущенно посмотрела на брата:

— Если ты действительно считаешь Гарета убийцей, то почему ждал, пока я выйду за него замуж, почему не предупредил меня?

— Я пытался это сделать… правда, я собирался расстроить твою свадьбу, — с оскорбленным видом ответил Кларри. — К сожалению, я слишком поздно узнал о времени и месте венчания. Наняв карету, я пустился вдогонку, однако потерял колесо. Мне пришлось искать другой экипаж. Когда, в конце концов, я добрался до церкви, служба уже закончилась, а вы уехали.

Марселла мысленно вернулась ко дню свадьбы, вспомнив таинственный экипаж, который возле церкви едва не врезался в их карету. Тогда она не придала значения этому эпизоду, поглощенная событиями дня.

— Так это был ты, — сказала Марселла, в грустном изумлении покачав головой. — В то время я бы благосклонно отнеслась к твоему вмешательству, но теперь должна признаться: я рада, что ты опоздал. А сейчас поехали со мной, если только… — она помолчала, внимательно посмотрев на Кларри, — …ты не предпочитаешь остаться в том убогом жилище, где скрывался до сих пор.

Марселла видела, что решимость брата явно поколеблена. Зная привычку Кларри к роскоши, она понимала, что он сейчас, наверняка, сравнивает чистую постель и теплую комнату с необходимостью провести еще одну ночь в сомнительных условиях.

Тем не менее Кларри покачал головой и решительно произнес:

— Не могу. Ты в безопасности до тех пор, пока никто не знает, где я нахожусь и что мне известно. Если же граф Шербрук выяснит, куда я скрылся…

— Говорю тебе, Кларри, Гарет не имеет никакого отношения к убийству сэра Роберта. Кроме того, — продолжала Марселла, возмущенно глядя на брата, — Гарет на несколько дней уехал в поместье. В городском доме остались только я, слуги и его дядя, который редко сидит дома.

Кларри снова покачал головой, но на этот раз менее решительно, и Марселла поняла, что он обдумывает решение.

— Скажем, если я навещу тебя завтра примерно в час дня?

— Как хочешь, — отозвалась она. — Может быть, ты позволишь послать весточку отцу с матерью, что с тобой все в порядке?

Марселла помолчала, копаясь в сумочке, потом извлекла несколько монет — как практичность дала себя знать и в этом случае, — и вложила в ладонь брата.

— Вполне хватит на еду, — настойчиво сказала она, заметив, что Кларри упрямо стиснул зубы.

Скрепя сердце, юноша положил деньги в карман, потом наклонился и по-братски поцеловал сестру в лоб.

— До завтра, Жаворонок. А теперь отправляйся домой. Я пойду вслед за тобой, только прослежу, чтобы ты отъехала благополучно.

Марселла недовольно покачала головой, неодобрительно относясь ко всяческим проявлениям мелодрамы, но все-таки повиновалась. Шагая по дорожке, она слышала, как брат посвистывает на некотором расстоянии от нее. Этот фальшивый свист заставил Марселлу улыбнуться, хотя, признаться, она чувствовала себя спокойнее в присутствии защитника. А вот в отношении Гарета Кларри, несомненно, ошибался.

Тем не менее, факт оставался фактом: кто-то жестоко убил сэра Роберта Беллами, и этот неизвестный до сих пор разгуливал на свободе и, возможно, замышлял еще одно злодейское убийство.

— Я так и думала, что найду тебя именно здесь, — раздался с порога довольный голос Джессики.

Почти бесшумно ступая по толстому ковру, она пересекла комнату и остановилась перед большим письменным столом, за которым сидел Гарет. Кивнув матери, он снова перевел взгляд на мерцавший в камине огонь.

Они приехали в Шербрук-Холл вскоре после наступления темноты, поэтому окинуть взглядом окрестности Гарет смог лишь с балюстрады верхнего этажа. Но даже столь беглый осмотр вызвал в его душе отголоски чего-то знакомого, хотя Гарет и пытался себя убедить в том, что лишь страстное желание действительно слышать их заставляет его поверить в это. Тем не менее странная, еле слышная мелодия перешла в лихорадочный ритм, когда он ступил на выложенный мраморными плитками пол холла.

Гарета несколько удивила малочисленность прислуги для такого большого дома. Джессика поспешила ему объяснить, что на время сезонов светских приемов в Лондоне здесь остаются лишь дневные слуги. А так как в этом году она уехала из города на несколько недель раньше обычного, то полный штат прислуги еще не приступил к работе, поэтому жизнь в имении полностью наладится лишь через день-два.

Впрочем, для Гарета эти мелочи не имели большого значения. Все свое внимание он сосредоточил на холле со стенами, украшенными резными панелями. По обе стороны от двери, ведущей в гостиную, находились два камина.

На одной из стен висели два портрета в полный рост. На ближайшем была изображена улыбающаяся, пышущая здоровьем Джессика — именно такой она выглядела двадцать лет тому назад. На втором портрете — аристократического вида молодой человек, одного возраста с Гаретом, но одетый по запоздалой моде предыдущего поколения. Вероятно, это был сам Ричард-VI, граф Шербрук, его отец.

Гарет холодно вглядывался в черты изображенного на портрете мужчины, не чувствуя никакого толчка узнавания, хотя следовало признать, покойный граф, безусловно, походил на него. Но физическое сходство — еще не доказательство, упрямо напомнил себе Гарет, хотя теперь в нем все больше росла уверенность в том, что он, действительно, законный наследник графа.