Гарет ожидал услышать слезливые слова прощания, но Марселла лишь сказала:

— Я буду молиться, чтобы ты нашел там то, что ищешь.

Гарет молча кивнул, прошел в свою комнату, закрыв за собой дверь, и только тогда прошептал:

— Я тоже, мадам. Я тоже.

— Вот, пожалуйста, мадам. Это принесли вскоре после отъезда его светлости и вдовствующей графини, — сообщил Бидлз, с видом чрезвычайного отвращения протягивая Марселле сложенный вдвое испачканный листок бумаги, на котором значилось ее имя.

Марселла взяла письмо, напоминавшее таким же образом отправленное первое послание. Даже не ломая печать красного воска, она уже была уверена, что оно содержит очередные мольбы анонимного доброжелателя.

Торопливый просмотр послания подтвердил ее предположения. Письмо оказалось не подписано, как и предыдущее, а почерк снова напоминал ребячьи каракули… или выдавал попытку изменить собственную манеру. Расстроенно вздохнув, Марселла взглянула на дворецкого.

— Не думаю, что вы видели того, кто принес записку, — заметила она, не надеясь на противоположное утверждение.

— Как и в прошлый раз, в дверь постучали молотком. Когда я открыл, то нашел на ступеньке вот это.

Марселла снова посмотрела на листок бумаги. Мелодраматический тон послания повторял прежние оскорбительные обвинения, но на этот раз автор просил о тайной встрече, и просьба его вовсе не походила на униженную мольбу:

«Ваша жизнь и жизнь другого человека зависит от вас, от вас одной… не пренебрегайте своим священным долгом…»

Марселла нахмурилась еще больше, решив положить конец этому вздору, пока автор вздорных писем не вынес свои злобные домыслы на публику. Впрочем, если верны ее догадки относительно личности анонима, то вчера вечером он уже сделал свое черное дело.

— Хорошо Бидлз, — небрежно складывая записку, обратилась Марселла к слуге. — Покончим с этим. Я прошу вас в течение часа найти наемную карету. У меня есть дела, которые могут занять часть дня.

— Хорошо, мадам.

— Кстати, Бидлз, будет лучше, если вы не станете рассказывать его светлости об этих таинственных письмах. Они не имеют никакого значения и только расстроят его.

— Как пожелаете, мадам, — со скорбным видом согласился дворецкий и отправился выполнять поручение.

Вскоре после полудня Марселла села в наемный экипаж. У нее было достаточно времени, чтобы выполнить некоторые светские обязанности и в назначенный час встретиться с неизвестным автором посланий. Она решила в последний раз объяснить сэру Финеасу, что у нее нет намерения оставлять своего мужа ни ради него, ни ради кого-либо другого.

Марселла не сомневалась, что именно баронет являлся автором таинственных писем. Кто же, как не он, публично выказал свою неприязнь графу Вольфу и поклялся публично поставить его на колени?

Неожиданно Марселле пришло в голову, что у Невилла Нортрапа также вполне достаточно причин желать зла новому графу. Однако она не могла представить себе этого светского человека, настоящего джентльмена, кропающим мелодраматические анонимные письма с обвинениями Гарета в убийстве, которое ему уже не приписывалось. Нет, Невилл наверняка действовал бы более тонкими методами, подавая петиции в суд или прибегая к помощи высокопоставленных друзей.

Вновь обратив свои мысли на сэра Финеаса, Марселла извлекла из черной шелковой сумочки утреннее послание, развернула тщательно сложенный листок, уже рвущийся на сгибах после многократного прочтения, и еще раз проверила время и место встречи.

«…Три часа… парк Вауксхолл-Гарденс… на площадке фейерверков…»

«Странное место встречи, — сказала она себе, — особенно учитывая известную неприязнь сэра Финеаса ко всему разгульному и — с его точки зрения — неприличному». Впрочем, парк в это время, наверняка, безлюден, следовательно, никто не помешает их беседе, которую Марселла собиралась закончить как можно быстрее.

Все прочие дела Марселла выполнила очень быстро, так что во время их кратких остановок кучер едва успевал приложиться к бутылке, которую она заметила у него под сиденьем. К месту назначения Марселла прибыла как раз в тот момент, когда часы на отдаленной башне начали бить три. Дав кучеру указание ждать ее, Марселла торопливо спрыгнула с подножки экипажа.

Осмотрев изгородь, она обнаружила место, где можно попасть в парк, минуя центральный вход, и уже через мгновение шагала по посыпанной гравием дорожке. Далее путь ее лежал под тремя арками, через равные промежутки пересекавшими аллею, а само место свидания находилось чуть в стороне, в отдаленной части парка.

Знакомая обстановка успокаивающе подействовала на Марселлу. Ведь еще в прошлом сезоне она платила свои шиллинги за возможность прогуляться по вечерним освещенным аллеям знаменитого парка. Здесь она ужинала привезенной с собою простой едой в жизнерадостной компании брата и его друзей, потом сидела на концерте, зачарованно слушая музыку оркестра, а позднее вскрикивала от детского восторга, любуясь знаменитыми фейерверками. Вспомнив об этом, Марселла невольно улыбнулась, хотя чувство потери наполняло ее сердце печалью. Она бы отдала все на свете за весточку о Кларри, только бы узнать, что брат жив и здоров, пусть даже и не собирается возвращаться домой.

Марселла постаралась отогнать печальные мысли и снова сосредоточилась на предстоящей встрече. Зашумевший в тщательно подстриженных верхушках деревьев прохладный ветерок заставил ее плотнее завернуться в яркую шаль с восточным рисунком, накинутую на простое платье из белого муслина. Марселла предусмотрительно надела самые мягкие из своих туфель, но гравий все равно поскрипывал под ногами, и это могло привлечь внимание находившихся поблизости людей.

Однако, судя по всему, вокруг никого не было, кроме Марселлы и неизвестного, назначившего ей встречу, да и парк в дневные часы оказался совсем другим. Под неярким дневным солнцем просторы лужаек с рядами тополей и вязов, подстриженных кустов выглядели, конечно, довольно мило, но не представляли из себя ничего особенного. Даже разбросанные тут и там красивые колоннады и уединенные гроты казались всего лишь приятным разнообразием среди листвы.

Только вечером парк оживал самым волшебным образом, грустно подумала Марселла. Высокие деревья начинали четко вырисовываться на фоне ночного неба и, освещенные искусно размещенными лампами, отбрасывали на аллеи потрясающие тени. Вечерний ветерок то и дело доносил приглушенные звуки смеха и оживленных разговоров, которые походили на радостное эхо, перекликавшееся с мелодиями оркестра. Даже пользовавшиеся дурной славой Темные Аллеи, затененные деревьями, неосвещенные, куда не стоило углубляться в одиночку, были притягательны, маня своей опасностью…

Однако днем парк выглядел потрепанным, неопрятным, как обтрепавшаяся много сезонов на подмостках сцены актриса со следами былой красоты. Тишина тоже казалась тревожной. Интересно, почему этот человек не назначил встречу в более подходящем месте: в павильоне восковых фигур или в оперном?

Запыхавшись, Марселла, наконец, добралась до площадки, на которой должна была увидеться с автором записок, однако никого здесь не обнаружила. Обступавшая ее со всех сторон листва служила хорошим укрытием от посторонних взглядов, но так же была эффективной преградой, вздумай она убежать отсюда.

Марселла постаралась заглушить вдруг возникшее чувство тревоги. Наверное, напрасно она решила встретиться с сэром Финеасом наедине, никому не сказав ни слова о своем местонахождении. Лучше всего было бы увидеться с ним в более людном месте. Каким бы джентльменом Финеас ни считался по праву рождения, от него вполне можно было ожидать бесчестного поведения.

Слишком поздно вспомнила Марселла недавние мольбы баронета оставить Гарета и принять его покровительство. А если этот человек задумал похитить ее или, возможно, убедить Гарета в том, что она убежала с ним по собственной воле?..

Неожиданно позади Марселлы раздался хруст веток под чьими-то шагами. Затаив дыхание, она повернулась, приготовившись холодно приветствовать сэра Финеаса и как можно скорее попрощаться с ним.