Украдкой бросив взгляд на босые ноги мужчины, Марселла почувствовала, как кровь горячей волной бросилась ей в лицо. Эта неприкрытая часть тела каким-то образом придавала странную интимность их беседе, словно Марселла без спросу вломилась в чужую спальню.
— У меня столько пальцев на ногах, сколько полагается? — прервал ход ее мыслей бархатисто-стальной голос Вольфа.
Только сейчас Марселла осознала, что не столько наблюдала за этим человеком, сколько откровенно глазела на него. Заметив ее замешательство, Вольф насмешливо поднял бровь и продолжил:
— Если вы уже насмотрелись, то, возможно, расскажете кто вы такая, черт побери, и какое у вас ко мне дело.
— М-меня зовут Марселла Ханникат, — торопливо произнесла Марселла, выдавив из себя вежливую улыбку, так как вспомнила, что Вольф в буквальном смысле держит в руках жизнь и смерть ее брата. — Пожалуйста, извините меня, я понимаю, насколько нежелательно здесь мое присутствие. Обычно я не следую за знаменитыми преступниками в их логово — полагаю, это дело лучше оставить джентльменам с Бау-стрит, — но у меня к вам очень деликатное дело.
— Очень деликатное? — с нагловатой небрежностью отозвался Вольф. — Скажите, мадам, а ваш муж знает, что вы здесь?
Моментально забыв о всякой вежливости, Марселла бросила на него полный пренебрежения взгляд.
— Так как я не замужем, это не имеет значения. Кроме того, я всегда действую так, как считаю нужным.
Уловив в своем голосе оправдывающиеся нотки, она мысленно упрекнула себя за это. Несмотря на то, что в двадцать два года Марселла уже перешагнула тот возрастной рубеж, когда большинство женщин выходит замуж, она не видела особых причин для беспокойства. Даже Кларри признавал, что его сестра весьма привлекательна и обладает чувствительным сердцем. Просто ей мешает досадная манера выкладывать все, что у нее на уме, и ее импульсивность. В результате джентльмены, которым требовались более покладистые супруги, каждый сезон решительно отклоняли кандидатуру Марселлы.
— В любом случае, мистер Вольф, — закончила девушка примирительным тоном, — то, что я собираюсь вам сказать, не предназначено для посторонних.
При этом она бросила многозначительный взгляд на Сима, отметив с некоторым удовлетворением тот факт, что его нос картошкой распух и стал раза в два больше по сравнению с тем временем, когда ее разящий удар еще не достиг бедного парня.
Вольф небрежным взмахом руки с зажатой в ней бутылкой джина приказал Симу удалиться. Тот быстро поклонился и вышел из комнаты.
Марселла почувствовала невольную благодарность к Вольфу за эту небольшую услугу. Когда они остались одни, она продолжила:
— Как я уже упоминала ранее, дело касается моего брата, почтенного Кларенса Ханниката. Надеюсь, вы помните его?
— С какой это стати «знаменитый преступник» должен быть знаком с вашим глубокоуважаемым братом, мисс Ханникат? — ответил Вольф с легкой усмешкой, выдававшей его мнение о том классе общества, к которому принадлежала Марселла. — Если, конечно, он сам не преступник.
— Разумеется, нет! Кларенс — лишь невольная добыча в этой бесчестной игре… несчастный мотылек, жестоко обгоревший в пламени вашего игорного ада, — Марселла замолчала, переводя дыхание, затем, распаляясь от столь животрепещущей темы, с жаром произнесла: — Безобидный и безвинно пострадавший, Кларри оказался вовлечен в самый пагубный из пороков… стал жертвой обмана…
— …Неразумным щенком, который поставил больше, чем мог позволить себе проиграть, — закончил за нее Вольф. — Я прав, мисс Ханникат?
Марселла неохотно кивнула, соглашаясь с ним, а молодой человек продолжал, изогнув золотистую бровь:
— Избавьте меня от ваших евангельских проповедей и расскажите лучше, насколько глубоко завяз ваш братец.
Марселла глубоко вздохнула.
— Он проиграл десять тысяч фунтов.
— Десять тысяч фунтов, — тихо повторил Вольф с еще большим презрением в голосе. — Признайтесь, ведь это брат прислал вас сюда похлопотать о его деле? Очевидно, он надеется, будто я настолько пленюсь вашими чарами, что верну его расписки?
— Вовсе нет! — воскликнула Марселла. — Мой брат — человек чести, правда, немного беспечен. Если бы вы дали ему немного времени, он непременно расплатился бы с долгами. Кларенс мог бы, например, каждый месяц выплачивать вам небольшую сумму, пока не закроются все счета.
— Небольшая сумма каждый месяц… вроде, как платят жалованье слуге?
— Вот именно, — с готовностью кивнула Марселла, почувствовав, как сразу стало легче на сердце. Судя по всему, этот Вольф вполне разумный человек, так что дело можно будет уладить без лишних проволочек.
Но минутное ликование сразу померкло, когда она заметила, как недобро сузились зеленые глаза мужчины.
— Мисс Ханникат, вы или наивны до невозможности, или невероятно глупы. Впрочем, не важно, к какой категории вы относитесь. Я равно не терплю ни наивных, ни дураков. Более того, — голос Вольфа приобрел прежнюю стальную бархатистость, — я не выношу так называемых джентльменов, которые, как щенки, прячутся под юбки своих женщин, лишь бы не отвечать за последствия собственных поступков.
— Но Кларри не знает, что я…
Марселла не закончила фразу, уловив холодный блеск в глазах Вольфа, и с замирающим сердцем поняла, что проговорилась. Теперь этому опасному человеку доподлинно известно, что ее брат понятия не имеет, куда она отправилась этой ночью. По правде говоря, и родители, и Кларри полагали, что Марселла находится в гостях или на каком-нибудь модном рауте и задержится там до рассвета.
Несмотря на то, что похищение оказалось для нее совершенно неожиданным, пока пострадала только гордость Марселлы. Теперь же девушку охватили настоящее волнение и трепет, а от страха по спине побежали ледяные мурашки. Поставив на пол бутылку, Вольф поднялся с кресла и устремил на Марселлу пристальный взгляд.
Боже милостивый, билась у нее в голове одна-единственная мысль, что навлекла она на себя на этот раз, стараясь спасти честь своего брата?
Остановившись перед Марселлой, молодой человек обнажил в хищной улыбке белые зубы.
— Возможно, я был слишком поспешен в своих суждениях, мисс Ханникат, — мягко сказал он, и Марселла затрепетала еще больше, заметив, как Вольф растягивает слова, что, несомненно, явилось следствием воздействия паров джина. — Может быть, мы с вами все-таки придем к взаимопониманию?
— Как пожелаете, милорд… мистер Вольф, — вымолвила она, всей душой желая, чтобы ее голос звучал достаточно уверенно. — Если вы согласитесь на ежемесячные выплаты…
— Но я хочу сделать вам гораздо более интересное предложение, — перебил ее Вольф, не замечая, а точнее, не заботясь больше о чистоте своей речи, которая все сильнее становилась похожа на простонародный говор людей низшего класса, к которым принадлежал Сим, и продолжал: — Понимаете, мисс Ханникат, я состоятельный человек, очень богатый человек, а вы знаете, что есть общего у всех богатых джентльменов?
Марселла покачала головой, лихорадочно соображая, что сейчас для нее безопаснее: воспринимать с юмором этого пьяного разбойника и поверить, что он отпустит ее подобру-поздорову, или немедленно броситься к двери, моля Бога уберечь ее от Вольфа и его сообщников.
— Скука смертная, — приближаясь к девушке, ответил Вольф на собственный вопрос. — И единственное средство от этого — перемена, что-нибудь… новенькое.
Он почти прошептал последние слова, и Марселла даже затаила дыхание. Помимо паров джина теперь она явственно различала головокружительное, но отнюдь не отталкивающее сочетание запаха мужского тела, белья и табака. Кроме того, Вольф оказался выше Марселлы на целую голову, так что она едва доставала ему до плеча. Неожиданно, вероятно, впервые за всю свою респектабельную жизнь, Марселла вдруг осознала, каким опасным может быть самец.
Она невольно отступила назад, споткнувшись при этом о тюк, в котором оказались ее шаль, шляпка и сумочка. Впрочем, она была слишком смущена, чтобы испытывать благодарность к Симу за то, что тот подобрал вещи, и думала лишь о том, как сохранить спокойствие под пристальным взглядом Вольфа.
