Гэвин вскочил, чуть не налетев на прикроватный столик. Прежде чем он смог добраться до двери, она открылась. В комнату с непринужденной улыбкой вошел молодой человек в белом докторском халате, который казался недостаточно взрослым даже для вождения автомобиля. Следом за ним шла та же медсестра, что и раньше, неся в руках ампулу, в которой, как полагал Гэвин, было обезболивающее. От крика Эмили Гэвин не мог справиться с мыслей, роящимися в голове.

Первое: он не хотел, чтобы этот пижон касался Эмили. Второе: да, он всё ещё не хотел, чтобы этот пижон касался Эмили.

– Ты студент? – грубо спросил Гэвин, распахнув глаза.

Молодой человек усмехнулся, концентрируя взгляд на блокноте. Он что-то записал и посмотрел на Гэвина:

– Нет, я не студент. Я Доктор Мартин Бэк.

Гэвин не пожал протянутую доктором руку.

– Ты будешь принимать моего сына?

– Если ваша жена…

– Девушка, – поправил Гэвин, его желудок скрутило от отсутствия растительности на лице доктора. Гэвин был чертовски уверен, что доктор до сих пор девственник.

– Мои извинения. Если ваша девушка родит в течение следующих двадцати часов, то да, я приму вашего сына.

Лишившись дара речи, Гэвин смотрел, как тот подходит к Эмили. Её полное боли лицо говорило, что ей было бы наплевать, даже если бы их ребёнка принимали инопланетяне. Доктор подкатил к ней кресло и попросил Эмили спуститься на край кровати. Ещё он попросил Эмили раздвинуть ноги. Господи Боже. Гэвина затошнило. Ему казалось вполне достаточным быть свидетелем того, как старый, как его дед, мужчина тычет и ковыряется в теле Эмили, но это? Это уже за гранью. Гэвина охватила паника, но прежде чем он успел сказать хоть слово, Эмили, которая сейчас, кажется, пребывала в блаженной эйфории от полученных наркотиков, сделала, как сказал доктор, раздвинув колени в стороны. При виде своей девушки, широко раскрытой для этого Дуги Хаузера, Гэвин нервно сглотнул, провел рукой по волосам и просто прошел по палате. Присев рядом с Эмили на кровать, он посмотрел в её остекленевшие глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что сейчас её уже не больно.

– Раскрытие четыре сантиметра, – произнес молодой самец, откатываясь назад в кресле. Сняв перчатки, улыбнулся ей. – Поскольку это ваш первый ребёнок, на сантиметр обычно уходит один-два часа.

Гэвин посмотрел на настенные часы. Сейчас пятнадцать минут пятого утра.

– Вы продолжите давать мне то, что только что дали? – ленивая улыбка Эмили ясно давала понять, ей уже не больно. – Мне нравится то, как я сейчас себя чувствую.

Доктор усмехнулся:

– Это снимет острую боль, но вы по-прежнему будете чувствовать схватки, – проверил монитор и записал что-то в блокноте. – Если вы хотите более сильного ослабления, мы можем провести эпидуральную анестезию.

Закрыв глаза, Эмили покачала головой и зевнула:

– Нет. Не надо. Думаю, напугала сама себя уже от одного… Я читала… – ее голос оборвался, когда она начала проваливаться в сон. Калачиком свернулась на боку, головой зарывшись в подушку.

Доктор посмотрел на Гэвина всё с той же улыбкой:

– Как я уже сказал, демерол снимет боль. Она, возможно, будет просыпаться при каждой схватке, но больше это не будет таким трудным для неё. За это время вам тоже лучше постараться поспать. Вас обоих ждут несколько долгих часов. – На этом доктор покинул палату.

По пути к двери медсестра улыбнулась Гэвину:

– Она в хороших руках. Не волнуйтесь.

Гэвин задумчиво кивнул, пытаясь отговорить себя от того, чтобы поднять спящую Эмили в кровати и отвезти в родильное отделение другой больницы. С этими мыслями он наблюдал, как уходила медсестра. Вздохнув, он снова облокотился на подушку и посмотрел на Эмили, слыша её мирное, спокойное дыхание. Несмотря на измотанность, сон, казалось, как рукой сняло. Вместо этого он аккуратно положил голову Эмили к себе на грудь, и мысли закрутились вокруг факта: через несколько часов они станут родителями. Ещё год назад девушка в его руках была недосягаемой, а здесь и сейчас она вот-вот подарит ему сына. Вот-вот сделает его отцом. Чувствуя себя больше, чем просто благодарным, Гэвин понял, что согласился бы пережить снова каждую секунду той боли, если бы пришлось. Не раздумывая дважды.

Эмили пошевелилась, тихонько захныкав. Гэвин посмотрел на монитор, сердце сжалось при виде медленно растущей линии. Он устало погладил волосы Эмили. Есть надежда, что обезболивающее поможет. Должно быть, так и было, потому что она так и не проснулась полностью. В течение двух последующих часов Эмили шевелилась во время схваток, но каким-то образом ей успешно удавалось просыпаться и засыпать. Это всё, что волновало Гэвина. Когда горизонт с восходом солнца окрасился в грязно-оранжевый цвет, от писка монитора Гэвин подпрыгнул с кровати. Через несколько секунд в палату вошла медсестра.

С сосредоточенным лицом она изучала полученный от монитора длинный лист бумаги. Повернувшись к Гэвину, она прошептала:

– Нужно, чтобы она поменяла положение. Сердечный ритм малыша падает.

Гэвин посмотрел на монитор, потом снова на медсестру и почувствовал, как в крови подскочил адреналин.

– Он в порядке?

– Должен быть, – спокойно ответила она, но в ее голосе Гэвин услышал беспокойство. Она обошла кровать с другой стороны. – Обычно помогает, если мамочка немножко подвигается.

Гэвин вытащил руку из-под Эмили. Она застонала, явно чувствуя боль. Гэвин погладил её по волосам и заглянул в сонные глаза.

– Эмили, – прошептал он, погладив по щеке. – Медсестре нужно, чтобы ты подвигалась.

Кивнув, Эмили села. Действие обезболивающих уже закончилось, потому как схватка начала прорезать живот. Она сморгнула слезы, чувствуя, как напряглись мышцы.

– Думаю, мне снова нужно что-то от боли, – она перекатилась на правый бок, хватаясь за поясницу. – Пожалуйста. Мне нужно хоть что-нибудь. Становится хуже.

Медсестра по-прежнему смотрела на монитор с озабоченным выражением лица:

– Милая, нужно, чтобы ты легла на спину и немного выгнулась для меня.

Сердце подпрыгнуло к горлу, когда Гэвин увидел взгляд на лице женщины. Эмили опять всхлипнула, в то время как Гэвин помогал ей делать так, как велела медсестра. Стараясь оставаться спокойным, Гэвин растирал спину Эмили и наблюдал, как медсестра снова переводит взгляд на монитор.

– Хорошо, Эмили. Продолжай, а потом ложись на спину, пока я не позову врача. – Медсестра бросилась к двери.

– Что происходит? – спросил Гэвин, помогая Эмили опуститься на спину. – Вы не можете просто уйти отсюда и не сказать, в порядке ли наш сын.

Медсестра обернулась:

– Доктор всё объяснит. – Она не дала Гэвину шанс сказать хоть слово, вылетев из палаты.

– Почему она ничего нам не сказала? – спросила Эмили, ее сердцебиение ускорилось от страха, когда сокращения схватки ослабли.

Гэвин покачал головой, стараясь ради неё успокоиться. Взял в ладони её лицо и поцеловал в лоб.

– Уверен, ничего страшного, – глядя ей в глаза, прошептал он. И мог с уверенностью сказать: она не поверила. От этого сердце обливалось кровью. – Послушай меня, хорошо?

Она устало кивнула.

– Хорошо.

– Эмили Купер, очень скоро ты родишь самого здорового и потрясающего малыша, неуемного, никудышного игрока в бутылочные крышки. – Поглаживая её щеки, он осторожно поцеловал в дрожащие губы. – И он будет безумно любить свою удивительную мамочку, заставляя меня ревновать вас обоих. Пожалуйста, не волнуйся. Поняла?

– Да, – прошептала Эмили, желая поверить ему. Накрыв его руки своими, она сделала глубокий вдох. – Здоровый малыш.

Губы Гэвина расползлись в медленной улыбке:

– Не забудь часть про никудышного игрока в бутылочные крышки.

Эмили слабо улыбнулась. Когда она попыталась поправить подушку под спиной, появилась медсестра с врачом. Доктор Бэк какое-то время смотрел на монитор, а потом обратился к Эмили.

– У малыша патологическое состояние. Нам придется сделать экстренное кесарево. – Гэвин отступил, когда медсестра подошла к кровати, поднимая боковые перила. – Увидимся в операционной. – Уходя, добавил доктор.