– Входи, не бойся! Для друзей у меня всегда найдутся и еда и питье.

И тогда Синдбаду пришлось, собравшись с духом, подойти к помосту. Каждый шаг под насмешливым взглядом красавицы был невероятно тяжел, но выхода все равно не было. Когда до роскошных ковров Повелительницы оставалось совсем немного, он увидел, что его спутники наконец заметили его. Вернее, они увидели, что это он, Мореход, а не иной безумец, чудом оказавшийся в этих удаленных от обитаемого мира местах. «Аллах всесильный, какое счастье! – подумал Синдбад. – Значит, теперь я не один». Он надеялся, что теперь они смогут ему помочь – пусть не острым мечом, но хотя бы метким словом или советом.

Мореход взошел по ступеням, укрытым персидскими шелками, и опустился рядом с Повелительницей. Увы, она все же казалась обычной женщиной лишь издали. Кожа ее, нежная и бархатистая, была чуть зеленоватой. А глаза, насмешливые и мудрые, и в самом деле были глазами змеи – серо-зеленые и с вертикальным зрачком. Да, сейчас Мореход понял, что Аллах всесильный и всевидящий вновь подготовил ему испытание, что неведомые чудеса огромного мира раскрываются перед тем, кто готов их увидеть и ими восхититься. Увы, почувствовал Мореход себя сейчас самым обычным человеком, игрушкой в руках насмешницы судьбы.

Осторожно он принял из прекрасных лилейных рук Повелительницы пиалу. По вкусу неведомый напиток напоминал отвар из фруктов, но слегка кружил голову. На огромном золотом подносе высились горой самые обыкновенные плоды садов. Рядом, на золотых блюдцах, лежали орехи самых разных стран. Как и подобает воспитанному человеку, Синдбад вкусил и фисташек, и орехов нут, и плодов далеких северных земель, которые, как он знал, называются лесными орехами. И все они были вкусны и обыкновенны.

«Что ж, – пронеслось у голове у Морехода, – значит, я останусь жив. Значит, для чего-то другого подготавливает меня Повелительница».

Меж тем прекрасная Анаис, хозяйка и госпожа, начала разговор так, будто каждый день в ее покои вбегал, словно пойманный вор, взъерошенный незнакомец, все карманы которого набиты самоцветами.

– Что привело тебя в мои земли, чужеземец, и как зовут тебя?

– Я зовусь Синдбад-Мореход, а в путешествие меня отправило желание халифа обители правоверных, всесильного Гаруна аль-Рашида.

Не утаивая ничего, смелый путешественник рассказывал, как повелитель узнал о невиданных диковинах, как захотел иметь такие у себя в сокровищнице и как он попал на остров Драгоценных камней.

– Что ж, Синдбад, – проговорила Анаис. – Я вижу, что ты не лжешь. В награду за это я оставлю тебе все, что ты смог собрать вокруг моего скромного жилища. Завтра на рассвете я отпущу тебя. Не ведаю, как доберешься ты до своего повелителя. Но никто из моих подданных – ни птица, ни змея, ни зверь – тебя не тронет. Даю тебе слово Повелительницы гигантов, всесильной Анаис…

О счастье, что Синдбад не стал ничего утаивать, что он слово в слово повторил рассказ старшины мамлюков и недалекого и невезучего Фархада-стрелка.

Услышав эти отрадные для себя слова, Мореход поклонился и ответил:

– Благодарю тебя, Повелительница. Но мне этого недостаточно. Вот там, в дальнем углу, я вижу в клетке моих спутников. Это мои соплеменники, друзья и товарищи. Жизнь каждого из них так же дорога мне, как моя собственная. Чего ты захочешь за их свободу?

Повелительница разгневалась и бросила на говорящего всего один, но горящий взгляд. Теперь в ее голосе было куда больше гнева, чем насмешки.

– Ты не ведаешь, чего просишь! Свобода этих несчастных тебе не по карману. Нет ничего такого, что ты мог бы мне дать. Но ты меня удивил. Неужели твой страх не гонит тебя немедленно прочь? Ведь моим словом ты свободен, повеление своего владыки ты выполнил. И можешь, не медля ни секунды, бежать отсюда…

Но Синдбад, к его чести, не показал, сколь сильно он напуган всем происходящим и сколь устрашил его гнев этой колдуньи.

– Я уже сказал, о Повелительница. Это мои товарищи. Их жизнь не менее драгоценна, чем моя. И еще раз спрошу тебя: чего ты захочешь за их свободу?

Всесильная Анаис рассмеялась. Камни ее пещеры серебристым эхом повторили эти странные звуки.

– Что ж, чужеземец. Ты меня не только изумил, но и рассмешил. Пожалуй, я придумала цену свободы твоих спутников. – На миг Повелительница замолчала, а потом спросила: – Скажи мне, Синдбад, ведь ты мужчина? Сильный мужчина?

– Смею надеяться, о Повелительница.

Мореход ответил, сдерживая бешено бьющееся сердце. Что-то было здесь нечисто. Страшные предчувствия начали терзать его смелую душу. «Чего же она потребует взамен свободы? Чего мне придется лишиться?»

– Я решила. Чужеземец, ты можешь купить свободу своих спутников.

«О Аллах всесильный и всемилостивый, какое счастье! Чего же ты хочешь, женщина-змея?»

И, отвечая на этот не прозвучавший вопрос, Анаис продолжила:

– Каждый из моих пленников станет свободным после того, как ты, Мореход, сможешь доставить мне своим телом невиданное мною ранее удовольствие. Сколько раз закричу я за ночь от сладости, столько твоих соплеменников выйдет утром из клетки.

Слова Повелительницы вселили ужас в разум Синдбада. Он представил себе эти страшные мгновения. Представил он и то, что с ним, нагим, сделают змеи, если не сможет он удовлетворить эту страшную женщину.

Его товарищи в клетке тоже слышали эти слова. От ужаса они закрыли руками лица.

Повелительница смотрела испытующе и насмешливо. И Мореход, набрав воздуха, ответил решительно:

– Что ж, прекрасная Анаис, я согласен. Сколько раз за ночь закричишь ты от страсти, столько моих спутников утром уйдет со мной! Но сейчас, пока ночь еще не наступила, позволь мне насытиться и отдохнуть. Мне предстоит тяжелое испытание, и сил понадобится много.

– Отдыхай, насыщайся, – кивнула Анаис. – Ночь наступит через несколько часов. Мои подданные сообщат нам об этом. Я разрешаю тебе прогуляться по пещере, пока буду осматривать свои владения. Жди меня!

Женщина два раза хлопнула в ладоши. Одна из кобр-стражниц, что стояли у стены, опустившись, заструилась к помосту. И вот уже Повелительница, оседлав огромную змею, покинула пещеру, оставив своих пленников одних.

– Не делай этого, Синдбад! – Голос старшины мамлюков был полон отчаяния, но тверд. – Ты не знаешь, как страшна эта женщина. Фархад-стрелок уже пытался купить свободу для одного себя. Он не смог разжечь в ней никакого огня. Разгневавшись, она отравила его ядом неподвижности, а змеи растерзали его тело так, что не осталось ни клочка ткани даже от его тюрбана.

Синдбад вздохнул. Он понимал, что движет старшиной мамлюков, но надеялся, что и тот понимает его резоны. А потому ответил просто:

– Я дал слово и потому сейчас прошу вас, мои товарищи, быть утром готовыми бежать отсюда. Как бы ни распорядилась судьба, что бы ни произошло, будьте наготове. Держите свое оружие при себе. А я попытаюсь слово сдержать.

Впереди была ночь испытаний, Но, быть может, и ночь освобождения. А потому следовало и отдохнуть, и набраться сил. Но как совместить отдых с постоянной настороженностью и готовностью к внезапной смерти? Увы, людям в гостях у Повелительницы только такие вопросы и могли прийти в голову.

Но Синдбад думал и о другом: «Ведь она всего лишь женщина. Неужели в моих чреслах не найдется жара, способного разжечь ее?» Быть может, это было самоуверенно, но и верно, ибо не только своими торговыми талантами гордился Синдбад-Мореход, но и несомненным искусством любви, каким обладал в совершенстве.

Незаметно для себя посланник халифа уснул, а когда проснулся, в зале раздалось шуршание многих громадных тел. Верхом на змее появилась и Анаис-Повелительница. Она спешилась и взошла на помост с троном. Ее подданные проползали мимо торжественной вереницей.

– Добрых снов вам, мои подданные, отдыхайте до утра! Да пребудет с вами спокойствие!

И вот она подошла к Синдбаду. Миг испытания настал. По мановению руки Повелительницы вокруг них вырос шатер, прекрасный и уютный.