Наконец настал день. С первыми лучами солнца проснулся и гигантский Рухх. Испустив крик, от которого кровь стыла в жилах, птица расправила крылья и взлетела вверх. И Мореход (о, насмешка судьбы!), привязанный к ее лапе, взмыл над гнездом…

Полет длился совсем недолго, но так высоко, что под ногами странника видны были лишь облака да холод пронизывал его почти до костей. Вскоре птица Рухх начала опускаться. Показалась зелень, потом скалы… И вот птица опустилась на возвышенное место. Сейчас или никогда! Другой возможности спастись может и не представиться, ибо неизвестно, куда в следующий раз отправится гигантская птица.

Синдбад в мгновение ока развязал узлы на веревке и отбежал как можно дальше. Но птица беглеца не увидела. Два взмаха огромных крыльев, и Рухх исчез в голубой дымке где-то у горизонта.

– О Аллах всесильный и всевидящий! – пробормотал отважный путешественник, впрочем, сейчас более похожий на оборванца. – Куда же я попал? Какие же еще диковины предстоит увидеть мне? Быть может, это остров великанов? И все здесь под стать им: и птицы, и змеи, и камни, и хищники?

Холм, на котором стоял Синдбад, оказался просто чудовищным камнем. А внизу расстилалась широкая и глубокая долина, окаймленная горами столь высокими, что вершины их скрывались в облаках.

Мореходом овладевало уныние, он переставал верить в свои силы; опустившись наземь, он стал причитать: «Зачем ты, глупый ишак, привязал себя к птице, зачем покинул то место, куда тебя вынесли волны? Быть может, туда вскоре пристанет корабль… Если б я остался на месте, я бы мог, наверное, уже возвращаться в дом, столь милый моему сердцу!»

– А если нет? – возразил Мореход себе сам. – Если бы на том островке оказались монстры более ужасные, чем глупый, пусть и огромный Рухх? И от тебя бы к утру не осталось и воспоминания… Ты просто трусишь, Мореход… Ты просто превратился в мальчишку, каким был в дни своего детства. Выбора у тебя нет – надо идти вперед. Быть может, живы твои спутники… Тогда следует их найти. Быть может, они пленены – тогда следует их освободить. А если они уже мертвы – то достойно похоронить, упокоив их так, как это повелел нам Аллах всесильный и всевидящий. Ты просто трусишь, глупец…

Звук собственного голоса успокоил Синдбада. Вновь он был человеком, облеченным невиданными полномочиями, данными самим халифом великого Багдада.

Усмехнувшись, он стал спускаться вниз. Теперь, после нотации, которую сам себе прочитал, Мореход был полон сил и никакие чудовища его более не пугали, пусть и задача была почти непосильна.

Спустившись в долину, он увидел, что под ногами его не простая земля, какой она бывает в иных местах и странах. Мелкий песок переливался всеми цветами радуги – это были разные драгоценные камни: изумруды, рубины, бериллы. Ослепительно блестели алмазы. Но вот этот чудесный песок сменился более крупными камешками. Вот они уже стали с голубиное яйцо… А теперь с яблоко.

Чем ближе Синдбад подходил к скалам, тем крупнее становились камни. Наконец он увидел изумруд величиной с человеческую голову.

– О да, – проговорил Синдбад, склоняясь и покачивая необыкновенной красоты камень из стороны в сторону. – Это именно такая диковина, о которой мечтал халиф.

Вновь пригодилась уже не совсем синяя и почти не чалма – Мореход размотал ее и стал заворачивать камни побольше, а в карманах халата и в складках шаровар разместил драгоценности поменьше.

– О, теперь меня не поднимет и самая сильная птица в мире!

Под тяжестью удивительных находок Синдбад не шел, а воистину еле плелся. Но все же достиг скал. И невольно вскричал от удивления и восхищения. Ибо скалы были тоже огромными драгоценными камнями. Чудовищно огромные рубины горели кровавыми огнями, изумруды разбрасывали ярко-зеленые лучи… Что ж, если не доставить в сокровищницу подобные чудеса, то хоть рассказать о них халифу он был обязан.

И как бы ни прекрасны были картины, что окружали удивленного странника, но среди драгоценных скал не было видно прохода.

«Неужели я попал в ловушку? – пронеслась в голове Синдбада паническая мысль. – Да за мной – таким маленьким и неповоротливым – сейчас может охотиться кто угодно. И он, увы, изловит меня в единый миг!»

Словно в ответ на эти мысли, послышалось оглушительное шуршание.

– Аллах всесильный и всевидящий, – пробормотал Синдбад, почувствовав, что звук собственного голоса ободряет его. – Это, должно быть, огромная змея ползет по камням, на ходу перетирая их своим невероятным весом в драгоценный песок.

Мореход представил себе эту воистину ужасную картину и окаменел. Шуршание же становилось все ближе, все громче. И тогда Синдбад побежал. Так, как это позволяли ему набитые камнями карманы и чалма, по желанию далекого халифа сейчас превратившаяся в тюк.

Внезапно скалы раздвинулись – беззвучно, молниеносно, волшебно. Аллах дал Мореходу крошечный шанс. И он поспешил им воспользоваться.

Синдбад юркнул в открывшийся проход и побежал со всех ног. Страх, подгонявший его, был так велик, что он бежал, как не бегал никогда в своей жизни. Бежал и не чувствовал ни веса камней, ни оглушительного биения собственного сердца.

Внезапно извилистый ход превратился в пещеру. Высота ее была неизмеримо, чудовищно велика, свод терялся в непроглядной тьме. Да и сама пещера была не узким коридором в скалах, а роскошным и к тому же ярко освещенным дворцом. Синдбад-Мореход замер от изумления и страха, оглядывая удивительные покои, вид которых мог поразить любого, даже самого опытного путешественника.

Каменный пол устилали персидские ковры изумительной красоты. Освещали пещеру драгоценные камни. Неведомая сила держала их в воздухе на разной высоте, а свечение было таким ярким и радостным, словно летнее солнце подарило день своего сияния каждому из них.

Под стенами пещеры стражниками застыли громадные кобры, раздув свои чудовищные клобуки. Они были и живы и не живы – глаза их блестели и головы слегка поворачивались, осматривая все вокруг, но приподнявшиеся мускулистые тела, обхватом более любой колонны, оставались неподвижны. Посреди пещеры на помосте, устланном многими роскошными коврами, сидела женщина невероятной красоты. Обыкновенной ее не поворачивался назвать язык. Это была красавица обычного человеческого роста, но что-то в ее движениях подсказывало Мореходу, что змеи – ее верные слуги и любимые существа.

Как далеко впереди был помост, Синдбад понять не мог, но отлично понял, что улыбка красавицы ослепительна, а сама она столь необыкновенно хороша, что в человеческом языке не найти слов, описывающих это совершенство.

И конечно, Мореход почувствовал себя червем. Грязный, всклокоченный, с камнями везде, где можно было их спрятать, весь в земле… Но то, что увидел он справа у дальней стены, просто пригвоздило его к месту. Огромная клетка, схожая с птичьей. А в ней… В ней заточены спутники Морехода. Те отчаянные сорвиголовы, которые должны были стать охраной и защитой! Вокруг клетки обвивалась еще одна чудовищная змея – ее тело до пояса скрыло бы даже самого высокого мужчину. А голова, плоская и словно улыбающаяся, лежала рядом с помостом Повелительницы.

Ибо это, без сомнения, была она, красавица Анаис.

За спиной Синдбада, всклокоченного и грязного, нарастало шуршание. Но он не мог сделать ни шагу. Более того, он ждал, что эта картина станет последней картиной в его удивительной жизни, и понимал, что она может внушить ужас любому, самому отчаянному смельчаку.

– Не бойся, незнакомец! – Голос Повелительницы, сильный и ласковый, прозвучал в тот миг, когда смельчак уже простился с миром. – Мои слуги умны и послушны. Они никогда никому не причинят вреда без моего приказа. А Митгард просто ненадолго прогулялась и теперь возвращается к своим малышам. Верно, моя красавица?

Мимо Синдбада проползло чудовищное тело огромной змеи – каждая ее чешуйка была с ладонь взрослого мужчины. Но это страшилище даже не оглянулось, чтобы посмотреть на какого-то невзрачного человечишку, о нет. Оно направилось прямо к Повелительнице, обернулось раз вокруг помоста и потекло куда-то в глубины скал за спиной у своей хозяйки.