Фаустафф проследовал за Мэем в коридор, и Мэй вызвал лифт. Поднявшись на четвертый этаж, они прошли в офис Фаустаффа.

Там их ожидали несколько человек. В одних он узнал руководителей различных подразделений центральной штаб-квартиры, другие были специалистами по связи.

— Вы имеете сообщить нам что-либо, прежде чем мы начнем? — сказал Мэй, снимая трубку телефона, после первых взаимных приветствий. Он приказал принести кофе и положил трубку.

— На мое сообщение не уйдет много времени, — сказал Фаустафф, садясь в кресло. Он рассказал им о попытке Стеффломеиса убить его, и что, как выяснилось, Стеффломеис знает много больше о планетах подпространства, чем признался, когда ссылался на своих могущественных «хозяев» и указал, что организация Фаустаффа не сможет устоять перед крупной атакой, так же, как альтернативные миры. Затем он перешел к описанию «образцов» Орелли и сделанного им открытия.

Реакция оказалась не столь бурной, как он ожидал. Мэй просто кивнул, плотно сжав губы.

— Это согласуется с нашим собственным открытием, — сказал Он. — Мы только что вступили в контакт с новой альтернативной Землей. Или, я бы сказал, с ее частью. В данный момент она лишь формируется.

— Альтернатива действительно создается? — возбуждение охватило Фаустаффа. — Мы не можем сидеть здесь посмотрим как это происходит. Это может многое открыть нам…

— Мы постарались проникнуть на Землю-Ноль, как мы ее назвали, но каждая попытка была блокирована. Эта Земля создается не естественным путем — здесь скрывается разум.

Фаустафф легко согласился. Логическим допущением было бы признать, что некая негуманоидная сила проявляет себя, как стало сейчас ясно, не только разрушая миры, но также их создавая. Добавим существование У-легионеров, Стеффломеиса, Мэгги Уайт — и это может сказать о многом. Последние события показали, что с этой точки зрения ситуация значительно ухудшилась. И трудностей, с которыми они столкнулись, больше, чем предполагалось.

Фаустафф взял чашку кофе с подноса, который успели принести.

Доктор Мэй, казалось, терял терпение.

— Что мы сможем сделать, профессор? Мы не готовы перейти в нападение, мы плохо экипированы даже для того, чтобы отразить новое крупное наступление У-легиона вроде того, с чем вы столкнулись на З-15. Совершенно очевидно, что до сих пор эти силы только играли с нами.

Фаустафф кивнул и отхлебнул кофе.

— Нашей первоочередной задачей должна стать штаб-квартира Орелли, — сказал он и ощутил тошноту, переходя к следующему утверждению. — Она должна быть уничтожена со всем, что там находится.

— Уничтожена? — Мэй хорошо знал, как маниакально привержен Фаустафф своим воззрениям на святость жизни.

— Нам больше ничего не остается делать. Я никогда не думал — я надеялся, что никогда не окажусь в подобной ситуации, но нам придется только следовать принципу «убить нескольких ради спасения многих». — Даже когда Фаустафф говорил, он словно слышал собственный голос, совсем недавно твердивший, как опасно оправдывать спасение жизни при таких условиях.

Доктор Мэй, похоже, был почти удовлетворен.

— Вы сказали, он на З-4. В местности, расположенной примерно между 38 и 62 секторами. Хотите возглавить экспедицию? Полагаю, мы должны послать коптеры с бомбами.

Фаустафф покачал головой.

— Нет, я не хочу туда отправляться. И вот что — дайте им пять минут на эвакуацию. Скажите, что это последнее предупреждение. Тогда им не хватит времени включить туннеллер и бежать с деструктором. Я опишу вам место — его легко опознать, это собор.

Когда доктор Мэй отправился готовить экспедицию, Фаустафф принялся изучать информацию, касавшуюся Земли-Ноль. Ее было очень мало. По-видимому, открытие произошло почти случайно. Во время разрушения З-15, когда возросли трудности при создании туннелей между мирами, техники на З-1 обнаружили, что их приборами отмечены необычайные показания. Их проверка привела к контакту с З-0. Взятые пробы показали, что планета еще не стабильна, в этой стадии она — только сфера из элементов в состоянии мутации. Вскоре затем все попытки взять новые пробы были заблокированы, и приходилось довольствоваться лишь смутными показаниями о состоянии новой планеты. Все они действительно знали, что она там, но никто не знал, как она там оказалась и кто несет за это ответственность. Фаустафф, сверх того, хотел получить ответ на вопрос «почему?»

Возможно, это не научный подход, размышлял он, вставая. Никогда прежде у него не было такого сильного ощущения, что он потерял контроль над ситуацией, как теперь. В нынешней ситуации он мало что мог изменить. Поэтому он принял философское решение все бросить, отправиться к себе домой, в один из пригородов Хайфы, и проспать целую ночь — впервые за все последнее время, в надежде, что к утру его посетят какие-нибудь идеи.

Он покинул здание и вышел в жаркий полдень современного делового города. Поймал такси и назвал свой адрес. Рассеянно слушал, как таксист рассуждает о кризисе, который, похоже, приключился, пока он отсутствовал. Он не мог уловить деталей, да и не особенно пытался, но, кажется, между Востоком и Западом опять завязалась очередная склока, на сей раз из-за какого-то государства в Юго-Восточной Азии и Югославии. После смерти Тито Югославия заигрывала с обоими блоками, и, хотя югославы неизменно противились всем колониальным потугам как Востока, так и Запада, их положение становилось все неустойчивее. Революция, предпринятая в сущности маленькой группкой коммунистических фундаменталистов, послужила для СССР и США предлогом для посылки Сил умиротворения. Из рассказа таксиста следовало, что были уже открытые столкновения между русскими и американцами, что русский и американский послы только что отозваны из соответствующих государств. Фаустафф, привыкший к тому, что такие происшествия периодически случаются, не способен был заинтересоваться ситуацией так же, как таксист. С его точки зрения, тот напрасно беспокоился. Вероятно, все уладится само собой. Так всегда бывает. Фаустаффу предстояло подумать о более важных вещах.

Такси остановилось возле его дома — небольшого бунгало, окруженного садом, полным цветущих апельсинов. Фаустафф расплатился с таксистом и пошел по бетонной дорожке к передней двери. Пошарил по карманам в поисках ключа, но тот, как обычно, потерялся. Потянувшись к наддверному косяку, нащупал запасной ключ, отпер дверь, вернул ключ на место и вошел. В доме было прохладно, царил порядок. Он редко пользовался большинством комнат. Он прошел к себе в спальню, которая оставалась все в том же виде, в каком он оставил ее несколько недель назад. Всюду — на полу, на неприбранной кровати — валялась одежда. Он подошел к окну и открыл его. Включил в сеть телевизор, стоявший в изножье кровати, и направился прямиком в ванную, под душ.

Когда он, обнаженный, вернулся в комнату, на постели сидела девушка, скрестив великолепные ноги и сложив на коленях не менее превосходные руки. Это была Мэгги Уайт, с которой Фаустафф столкнулся в тот раз, когда впервые встретил Стеффломеиса в мотеле посреди пустыни на З-3.

— Привет, профессор, — холодно сказала она. — Вы что, никогда не пользуетесь одеждой?

Фаустафф вспомнил, что, когда впервые встретил ее, он тоже был обнажен. Он усмехнулся, что сразу позволило ему снова почувствовать себя свободнее.

— Так редко, как возможно, — улыбнулся он. — А вы тоже всегда стараетесь застать меня в таком виде?

Ее улыбка, лишенная веселья, смутила его. Он гадал — может ли любовный акт пробудить в ней хоть какую-то настоящую эмоцию. Она действовала на него гораздо сильнее, чем Стеффломеис.

Она не отвечала.

— Ваш друг Стеффломеис на этот счет более скромен, — продолжал он. — Или вы с тех пор действовали с ним сообща?

— С чего вы взяли, что Стеффломеис — мой друг?

— Вы явно путешествовали вместе.

— Это еще не делает нас друзьями.

— Полагаю, нет. — Фаустафф выдержал паузу, а затем спросил: — Какие последние новости касательно симуляций? — Последним термином пользовался Стеффломеис. Он надеялся, что если представится более осведомленным, то спровоцирует ее выдать больше информации.