– Да, о прекрасная царица, все так и было. Я благодарю тебя…

– Нет, крошка. Это я благодарю тебя за все, что ты сделала для меня. О недостойном Кемале больше и не вспоминай. Дрянной мальчишка! Он не достоин даже тени от твоего волоса! И поплатится за черствость и равнодушие! Иди, девочка. Завтра на закате жди с сестрой меня!

Несколько минут царица ходила по своим покоям. Она была вне себя от гнева, но старалась усмирить его. Что ж, во всяком случае, теперь понятно, что душа ее сына еще спит глубоким сном, хотя тело уже проснулось. Значит, не хитрость, а суровый приказ отца должен заставить Кемаля жениться…

Легкие туфли с загнутыми носками все мерили бесценные ковры… Прохладу утра уже сменил дневной жар, но Алия еще размышляла о том, каким способом добиться продления царского рода. Ее размышлений никто не смел прервать – единственным, кто мог бы это сделать, был царь Шахраман, но в этот час, перед вечерним диваном, он, по своему обыкновению, тоже размышлял. И потому в верхних покоях царила благоговейная тишина.

«Что ж, если Кемаль так упрям, то и я, и его отец будем суровы. И если мальчик не согласится жениться, то царь просто прикажет ему это сделать. Посмотрим, сумеет ли мальчишка ослушаться повеления царя!»

И Алия отправилась в покои своего мужа. Надо заметить, что царица Алия была не только умна, но она еще была необыкновенно изворотлива. И, несмотря на то что царь Шахраман считал себя тираном и властителем, знала, как помочь мужу принять правильное решение. Вот и сейчас, спеша по залитым солнцем коридорам царских покоев, она мысленно репетировала речь, которая убедит царя Шахрамана выполнить ее волю.

Итак, царица вошла в покои мужа. Тот неспешно отложил мундштук кальяна и вопросительно посмотрел на жену.

Стоит отметить, что царь Шахраман тоже был и умен и изворотлив. Не менее, чем Алия. Чаше всего он прекрасно понимал, чего именно хочет царица, и, выполняя ее волю, доставлял таким образом удовольствие своей жене. Ведь он знал, что та никогда не просила о жестоком или о мести. А маленькие уступки со стороны мудрого мужа молодой жене всегда так приятны. Да, царь Шахраман и царица Алия составляли идеальную пару.

– Да воссияет над тобой светлый свод небесный!

– Здравствуй и ты, моя прекрасная жена! Чем ты хочешь порадовать меня?

– Боюсь, о мой муж и повелитель, что мне радовать тебя нечем.

Алия и в самом деле была и расстроена, и разозлена. А потому без утайки рассказала мужу все, что произошло со вчерашнего вечера.

– Даже ум и красота Алмас не тронули души нашего сына. Он познал женское тело, но остался холоден. Мне иногда кажется, о Шахраман, что он уснул каменным сном и не в силах пробудиться к нормальной человеческой жизни.

– Но, счастье моей жизни, что же мы можем сделать?

– Я думаю, царь, что мальчик может быть сколь угодно заносчив и бесчувственен, но при этом не посмеет ослушаться твоего приказа. Особенно если ты отдашь приказ этот на людях. В день большого праздника – День Трона – к нам съедутся эмиры, визири, вельможи царства. Пригласи на диван и нашего сына. И объяви ему свою волю. В другой день он бы посмел ее оспорить или просто ослушаться, но не тогда, когда на него смотрят десятки недобрых и завистливых глаз.

И подумал про себя царь Шахраман, что никто из его визирей, царедворцев и мудрецов не сравнится умом и хитростью с его женой. «Жаль, что женщина не может стать советником царя Ай-Гайюры. Но, с другой стороны, зачем мне советник, если моя жена так умна – и всегда готова дать мне мудрый совет?!» – такие мысли были, быть может, и недостойны царского разума, но приходили царю Шахраману в голову уже не один раз.

– Ты права, о звезда моего сердца. Я думаю, что мы так и поступим. День Трона наступит в следующее полнолуние – и вот тогда в присутствии гостей я и объявлю свою волю. Но скажи мне, любимая, что будет, если он согласится?

– Ты хотел сказать «не согласится»?

– Нет, милая, я сказал именно то, что хотел сказать. Что будет, если наш сын согласится жениться? Можем ли мы найти ему девушку, достойную его по разуму и рангу?

– О да, мой мудрый супруг. Мы сможем найти такую девушку. Это будет самой легкой и приятной из моих забот. Но скажи мне, а что мы будем делать, если он воспротивится твоей воле?

Царь задумался. Воспротивиться его воле – это было чудовищным проступком, а в глазах царя (но не отца) – настоящим преступлением. Однако Шахраману было ясно, что Алия уже думала об этом и знает ответ и на свой вопрос.

– Для начала, о моя звезда, я хочу услышать твой совет, – проговорил он после минутного молчания.

Да, царь и царица были идеальной парой – Алия прекрасно знала, что царь, ее муж, скажет именно это. Она улыбнулась и проговорила:

– Я боюсь, о царь, что наш сын слишком много узнал непотребного из разговоров твоих придворных. Ведь многие из них, хоть и называются мужчинами, но изнежены и разбалованы хуже юной девицы. Они непозволительно мало ценят женщин и при этом удивляются, когда те, пусть и дурнушки, пренебрегают своим «счастьем». Такие мужчины эгоистичны, неучтивы и похожи больше на женщин, чем сами женщины. А наш сын наслушался их причитаний, что женщины, мол, могут бросить любого, словно медяк на базаре… Что они непостоянны, что они глупы… И вот теперь, мой господин, я думаю, что настало время убедить его, что в жизни все устроено иначе.

Царь Шахраман слушал жену куда внимательнее, чем всех своих советников. Сам он, что естественно, не слышал никаких разговоров своих придворных, ибо те прекрасно знали самую главную фразу, ласкающую слух любого правителя – «слушаю и повинуюсь!».

Царица же тем временем продолжала:

– Если наш сын все же посмеет ослушаться твоего приказа, надо будет запереть его в башне над библиотекой на целый год. Он знает много, но должен узнать куда больше. Пусть прочтет не только наставления по верховой езде или мореплаванию. И если не от нас самих, то пусть хотя бы из книг, средоточия мудрости, узнает о том, каковы женщины и как сладка бывает семейная жизнь. А через год ты еще раз повторишь свой приказ. Надеюсь, года Кемалю хватит для того, чтобы увидеть мир, не искаженный человеческой глупостью.

Слушал Шахраман свою мудрую супругу, и в который уже раз радовался тому, что послушался много лет назад совета мудрой тетушки Айше. Жаль только, что сейчас тетушка уже никакого совета не могла дать своему Шахраману: почти пять лет назад призвал ее к себе Аллах всемилостивый и милосердный. Ибо читаем в хадисе, что Всевышний Аллах сказал: «Я приготовил для Моих праведных служителей то, что не видел еще ни один глаз, и не слышало ни одно ухо, и не чуяло ни одно сердце». А мудрость и доброта Айше были достойны всех наград…

– Да будет так!

Голос царя был силен и властен, и царица улыбнулась про себя самой ироничной из своих улыбок.

В спокойствии и неге текло время, и вот наступил праздник – День Трона. Говорят, День Трона стал праздником благодаря первому из царей Ай-Гайюры, Фархаду Справедливому.

Был он, конечно, не справедлив, но жесток, не мудр, но горд. И тем не менее именно ему прекрасная страна Ай-Гайюра, богатая и процветающая, обязана своим рождением. Кровавой бурей прошел Фархад Справедливый по владениям соседей. Под копытами его конницы оказывались деревни, горящие города. От рук его лазутчиков погибали шахи и визири. Но страна, которую он сшил из кусков, словно портняжка, не только не распалась – наоборот, становилась все сильнее. Фархад дал приют всем, кто хотел начать новую жизнь. Были здесь и младшие сыновья, которым не на что было рассчитывать в родительских домах, были беглые рабы со всего мира, были и откровенные негодяи. Но негодяй – не профессия, и очень скоро эти люди понимали: или становишься достойным человеком, обзаводишься ремеслом и домом, или очень быстро покидаешь гостеприимную на первый взгляд Ай-Гайюру.