— Мы ничего не выбрасываем, — сказала Реджина и она вряд ли преувеличивала, — здесь в Башне мы храним любой клочок бумаги, который когда-либо может пригодиться.

Каждая из библиотечных комнат первого и второго этажа северной башни была заполнена рядами книжных полок и шкафов. Маги сновали среди них, некоторые что-то искали, некоторые занимались каталогизированием.

— Всё, что вы видите здесь, на первом этаже, было каталогизировано недавно и относится к событиям перед войной и до сегодняшнего дня. В следующих залах хранятся рапорты и отчеты, касающиеся давнего прошлого. Иногда мы вынуждены уменьшать в размерах ящики с архивами, — она протянула свой палец, в её синих глазах стоял лукавый смех, — приходится делать их такими же маленькими, как мой палец, чтобы хоть что-то найти.

Она повела его из комнат первого этажа в заднюю башню, говоря ему, что они воспользуются чёрным ходом.

— Иногда там лежат умершие чародеи, до тех пор, пока их не похоронят в склепах под Залом Магов. Но всё равно… то помещение остаётся чёрным ходом, не так ли?

Они спустились вниз, в склепы, где лежали тела множества магов, некоторые из них были довольно известны, о них до сих пор слагали легенды. Некоторые не оставили после своей незаметной жизни даже эха от слабого шепота. Склепов было много, тёмные и мрачные комнаты, которые не запирались никакими дверями. В принципе, какой смысл их запирать? Разве не могут чародеи из Башни наложить охранное заклятие на то, что хотели бы сохранить в неприкосновенности?

Потом они вышли на задний двор и Даламар увидел сады, наполненные цветами, плодовые деревья и клумбы с травами. Реджина заметила тень тоски, промелькнувшую на его лице и поняла, что он думает о сказочном Сильваносте, о том городе, в который он никогда не сможет вернуться.

— Слушай, — сказала она, указывая на три башни, коронующие каждый угол треугольного двора. — Если бы я поспорила, что ты считаешь, что эти башни являются охранными, я проиграла бы?

Он поднял голову, теребя в руках мягкий стебель ароматной травы.

— Да, — сказал он. — Ты проиграешь. Какая польза от стояния на этих башнях, если часовым негде прохаживаться в карауле?

Конечно, никакой пользы. У этих башен было другое назначение — лабораторное. Достаточно удалённые от центральных башен, они представляли собой идеальные места для серьезных исследований. Внутри угловых башен бушевала порой такая сильная магия, творились такие эксперименты, что у молодежи седели волосы, а у более взрослых магов просыпались самые потаённые кошмары.

— Иногда бывают ещё более худшие последствия, — сказала Реджина. — Сейчас я не буду вести тебя туда — все башни заняты и там проводятся эксперименты. Но у тебя всегда будет возможность попасть в них позже, когда понадобится.

Наконец, Реджина привела его в южную башню по лестнице, огибающей Зал Магов, направляясь в библиотеку. В этом чудесном месте она позволила ему остаться и вдосталь побродить, наблюдая, как он шёл от шкафа к шкафу, теряясь в таком неимоверном множестве ценных книг. И в самом тёмном месте библиотеки, где стояли самые старые тома, он неожиданно натолкнулся на гнома. Воцарилась тишина, когда не один из них не поклонился друг другу и не сделал шаг в сторону. Их глаза внезапно встретились. В этот момент Реджина поняла, что они узнали друг друга.

Гном рассмеялся резким лающим смехом. Его губы искривились в пренебрежительной усмешке и он преувеличенно заботливо погладил свою бороду. Этот жест был понятен всем, кто даже не имел счастья родиться в Торбардине. Ты не мужчина, говорил этот жест, ты всего лишь безбородый мальчишка, едва ли стоящий моего внимания.

Даламар Сын Ночи некоторое время стоял неподвижно, его фигура, казалось, была сделана из чёрного обсидиана. Потом его рука едва заметно дернулась, его правая рука, рука, которой он мог бы в следующую минуту бросить смертоносное заклинание. Реджина мельком подумала, не будет ли сейчас нарушен закон гостеприимства, сохраняющийся в этой Башне так долго, что иного не помнили даже самые старые маги. Даламар поднял голову, бросая на гнома холодный взгляд сияющих на каменном лице глаз. Какой-то контакт состоялся между ним и гномом, какой-то обмен сообщениями, который не могла почувствовать Реджина. Тёмный эльф повернулся и отошёл. Когда он подошёл к Реджине, та почувствовала в нём клокочущий гнев, напоминающий не бешеный огонь ярости, а холод льда ненависти. Её кровь похолодела. Она засунула руки поглубже в рукава своей мантии, чтобы скрыть внезапную дрожь.

Однако она подозревала, что он всё равно заметил то, что она пыталась скрыть. Он ничего не сказал и в любом случае вряд ли заговорил бы об этом. Было такое ощущение, что её реакция оставила его глубоко равнодушным и он не станет смеяться над ней, успокаивать или презирать. Тем временем Даламар вежливо произнес:

— Спасибо за экскурсию по Башне, Реджина. Теперь я должен идти, потому что у меня назначена встреча, которую я не могу пропустить.

Она посмотрела в сторону теней, где стоял гном. Теперь его там не было. Всё ещё глядя туда, она сказала Даламару, что с удовольствием проводит его туда, куда ему надо.

— Нет, — сказал он, — я сам найду дорогу. — Он поклонился, как благородный эльф-лорд из Сильваноста, но его голос оставался холодным. — Желаю тебе хорошего дня.

Отстранившись, она позволила ему уйти. Когда он ушёл, она подошла к тому месту, где он встретил гнома. Она сосредоточила на этом месте свои интуитивные и магические чувства, но так и не поняла, что на самом деле тут произошло. Что, спрашивала она себя, что могло такого случиться, что тёмный эльф перешёл с холодного спокойствия на гнев? Она не могла вообразить и не хотела напрасно тратить время на это. Реджина была известна чародеям Башни как умная молодая женщина. По словам Пар-Салиана, у неё была «большая голова», так как она обладала прекрасной памятью и остроумием, иногда выражавшимся в виде очаровательных заклинаний иллюзорного переодевания. Те, кто знал, где у молодой чародейки иллюзия, а где реальность, знали также её как достаточно амбициозную женщину. Она надеялась — и её надежды были небезосновательны — что однажды она будет членом Конклава и займет своё место в Зале Магов среди тех, кто контролировал и регулировал курс магии Высшего Волшебства на Кринне.

Своей «большой головой» она сообразила, что в этом тёмном эльфе было что-то, что привлекло внимание самого Хозяина Башни. Пар-Салиан послал её в Защитный Лес, чтобы она провела Даламара Сына Ночи извилистыми лесными путями.

— Пусть дорога не будет для него слишком легкой, — сказал он, — но обязательно приведи его сюда.

Она не спросила почему. Никто не отважился бы на такой вопрос, но ей всё равно было интересно. Этот тёмный эльф, маг-самоучка, бывший сильванестийский слуга, оказался интересен Хозяину Башни. Её амбиции требовали, чтобы она держалась поближе к Даламару, наблюдала за ним и пыталась бы разузнать о нём побольше.

Даламар шёл сквозь чудеса Башни, не замечая их. Он миновал магов, но не видел их. Все эти запахи магии больше не волновали его. Он шёл через Башню, но в своём уме, в своей душе он шёл через Лес Сильванести, через леса на границе, где, крича, умирал дракон, где жрец по имени Теллин Виндглиммер лежал, скорчившись и задыхаясь в своей последней бесполезной молитве. Вокруг него горел лес и он видел горящие глаза фаворита Фэйр Керон сквозь прорези красного драконьего шлема. Мага, который прилетел, чтобы уничтожить сотворителей иллюзии.

В его крови бежала ярость. Стреляйте! Стреляйте! Стреляйте по лесу! Голоса воспоминаний звенели в нём, как колокола. Даламару снова вспомнился застывший в смертной муке труп лорда Теллина, который, в конце концов, был самым лучшим хозяином из всех, которым служил молодой маг. Теллин был, как и многие эльфы тем летом, не из тех, кто воображал себя храбрым воином в окружении трупов врагов. Жрец привык проводить более приятные дни и выбирать более легкие пути, но храбро пошёл на север, чтобы бороться в надежде на освобождение родины от захватчиков, которые нападали на границы королевства… в надежде на реализацию мечты, которую ему не дано было реализовать…