А потом баржа причалила, и аппарель с лязгом опустилась на бетон пирса. «Вперед»!

Бокасса услышал этот приказ, как-то автоматически продублировал, и смарт-танки его второго взвода поползли по аппарели вслед за первым. А затем двинулся третий взвод. Морские пехотинцы, кое-как укрываясь за бронированными корпусами, танков, тоже высыпали на причал… Пакгаузы за ВПП уже не представляли угрозы. После удара с воздуха, там остались хаотические бетонных обломков с торчащими гнутыми прутьями арматуры. Поводов для эйфории, однако, не было — легионеры могли засесть дальше в городских кварталах, и наверняка не все попали на видео-камеры дронов разведки…

…Батальон без инцидентов пересек ВПП и медленно вползал в город. Сейчас средний турист, ранее видевший Папеэте (цветущий, очаровательный, оживленный), вероятно, затруднился бы узнать этот город, напоминающий ландшафтную декорацию к фильму о Второй мировой войне в провинциальной одноэтажной Франции. Выбитые стекла, пятна копоти на стенах, рассыпанные по улице обломки мебели и грязные тряпки. По скверам с поломанными пальмами и разоренными клумбами ветерок носит грязные клочки бумаги, тонкой пластиковой пленки, и каких-то цветных ниток. На проезжей части — сгоревшие автомобили. И трупы, как обычно в этих широтах, уже привлекшие тучу мух. По всему этому приходилось ехать. Спокойно переползли через широкое окружное шоссе…

…Началось! Два хлестких щелчка выстрелов, и следом пулеметная очередь. В кого-то из бойцов, идущих за танком — попали. В танк — тоже. Броня откликнулась басовитым эхом на попадание пули. Бокасса в башне почувствовал себя примерно как в железной бочке, по которой шутки ради кто-то стукнул кувалдой. Но, в следующую секунду, он собрался, и сразу увидел на Е-лорнете маркеры целей. Дроны наблюдения исправно работали. Вот эти два крестика. Один в мансарде дома, другой — на площадке под шпилем церкви, стоящей впереди в большом сквере. Дистанция подходящая. Можно стрелять.

Струйный огнемет не относится к высокоточному оружию, даже в случае, если в нем применяются баллистически-оптимальные загущенные смеси. Но, наличие компьютера позволяет прицельно работать на максимальной дистанции: около 200 метров. Стрелок действует как в компьютерной игре, ориентируется по монитору, и жмет гашетку. Как стреляли танкисты во Вторую Мировую войну — загадка. Как-то стреляли. А сейчас все несколько проще. Пуф! Искристое оранжево-желтое трепещущее полотнище летит по длинной параболе и… Крестик на мониторе тускнеет. Первая цель поражена. И тут же тускнеет второй крестик — это стрелок другого танка отработал. А в наушниках звучит голос комбата:

— Жук-Первый, это Муравьиный король. Оставайтесь на месте, и прикрывайте нас. Мы проводим эвакуацию раненых, у нас три средних, один тяжелый.

— Муравьиный король, это Жук-Первый, понял. Прикрываю, жду, — ответил Бокасса, и продублировал для своих, — Жуки! Всем оставаться на месте, следить за целями, огонь открывать по обнаружению.

Пауза.

Основанная часть времени на войне — это ожидание.

Все стоят, матерятся, и ждут, пока что-то будет сделано.

Или пока что-то произойдет.

— …Joder! — выругался Бокасса, уловив запах табачного дыма, — Рглар! Какого хера ты куришь!? В танке нельзя курить, тем более — в огнеметном танке.

— Так, лейтенант, — пробасил никарагуанский негр-механик, — все рано же стоим.

— Да. Стоим. И что? Все равно, пыль, дышать нечем, а тут ты с этой сигарой!

— Ну, извини… — ответил Рглар, — хочешь, я свой люк приоткрою, для вентиляции?

— Joder! Открывать фронтальный люк в условиях боя…

— …Так, я чуть-чуть открою! Будет сквознячок, прохлада, а?

— Ладно, — вздохнул Бокасса, — открывай, но на дюйм, не больше!

Скрип люка.

Слабый поток свежего воздуха с примесью дыма от сигары, и дыма от чего-то еще, что горит впереди после двух огнеметных выстрелов. А шпиль церкви похож на ракету при старте, потому что на площадке под шпилем горит попавшая туда огнесмесь и все, что осталось от вражеского пулеметчика.

Позади танка слышен мат и рычание — кто-то из раненых очнулся от шока.

Потом приближающееся жужжание санитарной мототележки — багги.

Опять мат, рычание, и чей-то возглас: «joder conio, ну, досталось парню…».

Это, наверное, про «тяжелого».

Ну вот, дождались:

— Жук-Первый, это Муравьиный король, двигаемся в плановом порядке.

— Понял, — отозвался Бокасса, и продублировал, — Жуки! Ползем вперед.

Поползли. Впереди, за церковью виднелся сквер, где можно развернуться и без помех осмотреться — так полагал Бокасса, и так же думал комбат пехотинцев.

— Это, по ходу, не сквер, — объявил механик, когда правый трак проскрипел по какой-то каменной плите, — это, по ходу, кладбище. Прикинь, лейтенант, вот мы и на кладбище.

— Не позитивная шутка, Рглар, — проворчал Бокасса.

— Я же в хорошем смысле… — начал оправдываться механик, потом вдруг оборвал свою реплику на полуслове, резко рванул рычаги. Смарт-танк почти прыгнул с места.

— Joder… — выпалил лейтенант. Точнее, хотел высказать коротким и емким словом свое отношение к маневру механика, но не успел. Что-то громко хлопнуло там, где они были секунду назад. Потом грохнуло еще раз, — в стороне, и в наушниках раздалось.

— Это Жук-Четвертый! Враг слева — сзади, там большое здание!..

— Это Жук-Второй! Жук-Третий горит!

— Взвод! — крикнул Бокасса, — Разворот, дистанция 140, по сине-белому зданию…

…И тут началось. Три факела пересеклись на комплексе торговых зданий с плоскими крышами. Это был большой супермаркет с авто-прокатом, автосервисом, заправочной станцией сбоку, и несколькими авто-парковками. Там нашлось, чему гореть.

— Спеклись гранатометчики! — констатировал Рглар, — а потом добавил, — По ходу, мы на ближайшее время отвоевались, лейтенант.

…Отвоевались.

Маленький огнеметный танк, получивший реактивную гранату в борт, стоял в середине неровной кляксы горящего металлизированного спирта. Весь боекомплект вспыхнул, и спасать командира и механика второго экипажа было поздно. Бокасса посмотрел на это несколько секунд, с трудом сглотнул, откашлялся и произнес в микрофон.

— Большая рыба, это Жук-Первый! Погиб экипаж третьей машины. Мы остановились.

— Про снабжение не забудь, — подсказал подошедший комбат.

— Да, — Бокасса кивнул, — Большая рыба, у нас боекомплект на грани исчерпания, нам тут пришлось стрелять по площадям.

— …Жук-Первый, это Большая рыба. Там горит коммерческий комплекс «Le-Apa-Nui».

— Да, — сказал Бокасса, — там были гранатометчики, а где конкретно — неясно. Пришлось залить огнесмесью все здание. Мы остановились. Ждем боекомплект и инструкцию.

— Жук-Первый, вы больше не под огнем?

— Уже нет, Большая рыба. Мы заняли позицию на кладбище, противника не видно.

— Понятно, Жук-Первый. Переключаюсь на Муравьиного короля. Алло! Ответь!

— Да, — сказал комбат морской пехоты, — Муравьиный король на связи.

Бокасса вздохнул, уселся на одну из могильных плит (белую с изрядно потускневшей надписью золотой краской) и стал смотреть на огромные языки пламени, пожиравшие коммерческий комплекс «Le-Apa-Nui».

— Курить будешь, лейтенант? — спросил механик, присаживаясь рядом.

— Да, — Бокасса кивнул, — а знаешь, Рглар, получается, что ты спас наши задницы.

— Получается, — подтвердил тот, — просто, я был на Костариканской войне. Там жизнь в первую неделю учила засекать выстрел базуки. Кто не научился, тот — сам понимаешь.

— Понимаю. Слушай, у Ливара и Зурани кто-нибудь остался? Родичи, друзья?

— Без понятия, — сказал Рглар, бросив короткий взгляд на догорающий танк.