— Так! — сказал военврач, — Вы уже на ногах! Отлично! Но не перенапрягайтесь.

— Хотите кофе, майор? — спросил пилот.

— С удовольствием, Корвин… Эй, Фил, не обязательно все время меня поддерживать.

— Мне так спокойнее сэр, — ответил лейтенант.

— Фил прав, — добавил Протей, — вы пока еще не в идеальном состоянии, майор.

— Я знаю, но это ерунда. А как мои парни, которые ранены?

— Трое с мелкими травмами, как и вы, — сказал военврач, — но одного нам с Беверли пришлось чистить и зашивать. Все обошлось, и, тем не менее, когда вы приедете домой, обязательно нужен осмотр в хорошем военном госпитале.

— Когда мы приедем домой… — произнес Брокбит, — а как мы приедем домой?

— Тривиально, — сказал пилот Корвин, — мы подвезем вас на островок Вастак. В полутора тысячах км к северу от Вастака — большой атолл Киритимати. Еще в двух тысячах км к северу — Гавайи. Американские военные самолеты с Гавайев часто летают на юг через Киритимати, так что Вастак хорошо знаком вашим топографам. Вас оттуда заберут.

— Ясно. Но, для этого я должен связаться со своим начальством.

— Само собой, майор. Когда вы решите это сделать, мы попросим у кэпа Тараи доступ к дальнобойной рации, и вы позвоните в Паго-Паго, или в Перл-Харбор, на ваш выбор.

— Что, вот так просто?! — искренне удивился Брокбит.

— Да, — подтвердил Протей, — ведь Трибунал не объявлял войну правительству США.

— Вы сказали «Трибунал»?

— Да. По Великой Хартии Меганезии, война, это вопрос Верховного суда, Трибунала.

Майор Джордж Брокбит сосредоточенно потер ладонями виски, пытаясь понять, чем являются эти разговоры о Меганезии: крупной мистификацией или отражением неких реальных политических процессов в Океании. На фоне очередного супер-кризиса, оба названных варианта выглядели возможными… И Брокбит решил «забросить удочку».

— Протей, а как быть с тем, что Лантон — столица Меганезии, больше не существует?

— Типичный случай в мировой истории, — ответил военврач, — Центральные города многих стран разрушались полностью во время войн. Лантон будет отстроен, это ясно.

— Гм… А что об этом думает правительство Островов Кука в Аваруа на Раратонга?

— Что бы оно не думало, майор, это его проблемы, а не наши. Если оно не сложит свои полномочия добровольно, то будет расстреляно. Таково постановление Трибунала.

— Гм… — повторил Брокбит, — А как быть с договором, по которому значительная часть атолла Тинтунг продана компании «Alemir»?

— Это тоже ясно. Трибунал аннулировал все подобные договора.

— Гм… Вряд ли шейхи, владеющие компанией «Alemir», с этим согласятся.

Военврач равнодушно пожал плечами.

— Будет убито столько их людей, сколько надо, чтобы они приняли это, как данность.

— А бунт на Тинтунге и эти взрывы? — спросил Брокбит, — Это ваших рук дело?

— Вы смешиваете несколько различных политически явлений, — сказал Протей, — Борьба сальвадорских рабочих за свои права, мародерство батакских пеонов, теракты мюридов Махди, интриги арабских царьков, ошибки ваших политиков, и наша революция.

— Вы уходите от ответа, — заметил американский майор.

— Нет, я просто объясняю, что все запутано. Ваш десант был брошен против батаков и мюридов Махди, а Народный флот Меганезии вел боевые действия против эмиратов. Снаряды, начиненные взрывчаткой, применяли все стороны, включая вашу.

— Так… — Джордж Брокбит снова потер ладонями виски, — значит, этот ваш флот воюет против наших союзников, но, как вы утверждаете, не против нас. Странно…

— По-моему, — вмешался пилот Корвин, — у США странные союзники. Из-за их способа ведения бизнеса, ваши парни погибли на Тинтунге, а сейчас гибнут на Самоа.

— На Самоа? — недоверчиво переспросил майор.

— Сэр, — сказал лейтенант Макфи, — CNN передало: батаки взбунтовались в Паго-Паго.

Эту новость, переданную по CNN в полуночном выпуске, узнал и экипаж 3-метровой пластиковой прогулочной лодки «Walker Bay», идущей на юго-запад. Экипаж лодки состоял из Сэма Пумпкинса, сержанта 75-го полка, и Шарлоты Догер, контрактного специалиста филиала компании «Alemir» на Островах Кука. Впрочем, это событие не особенно их обеспокоило: совсем не обязательно было идти именно в Паго-Паго. Но появилась еще одна, гораздо более угрожающая новость: через 70 часов в той области океана, которую они пересекали, прогнозировался шторм. Сэм и Шарлота определили вероятную длительность рейса, пользуясь GPS и часами для расчета средней скорости. Получилось не три дня (как думала Шарлота), а пять. Шторм предстояло встретить в открытом океане. Поворачивать назад было поздно (прогулочная парусная лодка не приспособлена, чтобы идти против ветра), так что экипаж начал готовиться к борьбе за выживание. Еще до получения опасного прогноза погоды, сержант Пумпкинс экономно складывал под скамейку опустевшие бутылки от питьевой воды. Каждая пол-литровая бутылка, это полкило архимедовой силы, ресурс плавучести на тот случай, если лодку полностью зальет волной. Шесть пустых бутылок сержант закрепил внутри бортов, и придумал, как закрепить дюжину бутылок, которые опустеют за следующие два дня, а дополнительно, он соорудил воздушные поплавки из пустых пластиковых пакетов.

Трудно сказать, насколько это оказалось бы эффективным в шторм, но Фортуне было неугодно поставить этот экстремальный эксперимент. На рассвете Шарлота увидела лимонно-желтое пятнышко по правому борту и, приглядевшись, поняла: это парус…

…А точнее, это была яхта «Лимерик», которая, после сообщения от Ксиан Тзу Варлока сменила курс, и работала сейчас в режиме любительского поиска терпевших бедствие. Авторы дизайна предусмотрели кофеварку в кабине управления (называемой по-флотски «капитанским мостиком»), и с этой кофеваркой сейчас возилась Олив. А Лукас Метфорт, наблюдая за этим процессом, протянул руку и ласково погладил жену по попе.

— Какие нежности, — не оборачиваясь, промурлыкала Олив, — тебя эротически возбуждает атмосфера военного конфликта, да, милый?

— Нет, мой зеленый кузнечик, меня возбуждает твоя юбочка в стиле «Tiki». Точнее, меня возбуждает дуализм открытости и закрытости, сказочно гармоничный в твоем случае.

— Не юбочка, любимый, а «titapa», как сообщила Вави, подарив мне этот предмет. По ее словам, настоящая «titapa» делается из пальмовых листьев и пальмового волокна, а это постмодернистская копия из синтетики, но что делать: первобытные искусства сегодня уступают место псевдо-первобытным технологиям.

— Квази-нео-первобытным, — поправил Лукас, — ты же помнишь, что мы договорились о термине квази-нео-первобытное общество для мета-позитивистской философии «tiki».

— Интересно, милый, — сказала Олив, наливая кофе в чашечки, — есть ли в научной этике какое-либо ограничение на число приставок к терминам? Например, можно ли сказать: «супер-нео-псевдо-пост-квази-мета-анти-иррационализм»?

— Сказать нельзя, а написать в статье, это запросто, — ответил он.

— Пардон, я не помешал? — спросил Эгерт Дэвис, входя на мостик.

— Нет, совсем наоборот, — Олив подмигнула ему, — я как раз сварила море кофе. Кстати, позови, пожалуйста, Вави. Она на палубе и, наверное, тоже хочет кофе.

— Сейчас позову. А мы что, сменили курс?

— Да, — подтвердил Лукас, — мы получили сообщения о двух людях, терпящих бедствие.

— Черт! Почему же вы меня не разбудили?

— Не дуйся, — сказала Олив, — мы и так отлично справляемся. Пусть хоть один человек в экипаже выспится — так мы решили, в соответствии с этической теорией о стремления к максимуму суммы счастья. Жаль, ты все же проснулся, а то бы счастья было больше.

- Мы играем в «Спасателей Малибу»! — объявила Вави, появляясь в дверях, — кстати, я увидела их, кэп Лукас. Эта лодка справа по борту, в полумиле от нас.