— Скорее, грустно, — заметил Варлок.

— Скорее весело, — возразил претор, — это была веселая молодежная тусовка. Катамаран назвали «PlasTiki», чтобы возбудить у TV-зрителей ассоциацию с «Kon-Tiki», великим историко-реконструкторским проектом Тура Хейердала. Вот так Ротшильд пристегнул знаменитого норвежского морехода к борьбе за чистоту моря от пустых пластиковых бутылок, а не от нефтяных пятен. Это было в 2010 году, и Тур Хейердал уже 8 лет, как слушал небесный прибой на берегу Океана Звезд. Может, он тоже посмеялся, глядя, как Матрица промывает мозги подключенным к ней овощам-гуманоидам.

Разведчик Li-Re задумчиво подвигал по столу стаканчик мохито, и спросил:

— Какой процент человечества вы считаете овощами, сен Рулетка?

— Не скажу точно, сен Варлок, я не калькулировал. Вероятно, 70 или 80 процентов.

— И вы считаете, что они безнадежны?

— Не знаю. Может, да, а может — нет. Время покажет.

— Вот и я не знаю, сен Рулетка. Извините, я вас перебил.

— Aita pe-a, сен Варлок. Нет проблем. Мы остановились на проекте «PlasTiki», креатуре Дэвида Ротшильда. А доктор Упир предложил использовать эхо этого PR-проекта для красивой аферы «Steam-Tiki». У Матрицы есть большая информационная инерция. Если какой-то PR-паттерн раскручен в Матрице, то мимикроид, подделавший под него свою внешность, может взять приз. Мимикроид, это инфо-серфер на PR-волне Матрицы.

— Красивая идея, — признал Варлок.

— Конечно, — продолжил Октпо, — не все так просто. Пришлось дать взятки PR-деятелям в Калифорнии и Австралии. Но размер этих взяток был в пределах разумного, а результат — феерический. Рейсы 60-футовых парусно-паровых катамаранов-фрегантин «Steam-Tiki», построенных из смеси пенобетона с пластиковыми отходами, и уничтожающих в топке небольшого котла любой органический мусор, получили зеленый свет. Еще бы! Это же развитие проекта самих Ротшильдов. А кто против Ротшильдов? Только тоталитарные и криминальные элементы, погрязшие в расизме, педофилии, порнографии, наркотиках, и отмывании нелегальных денег для террористов.

Претор Октпо пыхнул сигарой, подчеркнув паузой предыдущую фразу, а затем, вполне деловым, спокойным тоном подвел смысловую черту под этим рассказом.

— При супер-кризисе у юниоров в развитых странах нет работы, и мало денег, но много свободного времени. Почему не прокатиться почти даром на катамаране — фрегантине? Неделя в океане в хорошей компании, и вы уже пришли из Калифорнии в Полинезию! Фрегантина берет на борт 40 пассажиров. Не так мало с учетом количества рейсов.

— А домой эти юниоры потом возвращаются? — спросил Варлок.

— В том-то и дело, что многие остаются тут. Как я отметил в начале разговора, Матрица выталкивает их. Некоторые едут в Океанию переждать период безработицы. Жить тут в двадцать раз дешевле, чем в Первом мире. Кто-то из них находит тут свой дом, и готов защищать этот дом любыми средствами, без всякого исключения. Это не фигура речи.

— Если это не фигура речи, значит, люди у нас есть, — заключил Варлок, — но при чем тут мюриды Махди? Ваша информация очень важна, но в ней нет ответа на этот вопрос.

Октпо кивнул, соглашаясь с последним замечанием.

— Мюриды Махди это другая сюжетная линия. По сути, они часть вашей добычи. Они добавка к золоту. Бонус, как в супермаркете: в сезон скидок две вещи по цене одной. В данном случае, эта вторая вещь подсказывает шахматно-красивый путь использования первой. Когда мюриды почуют это золото, то побегут на запах, в смысле, на слухи, и окажутся ровно там, где нам надо, и ровно в то время, когда надо. И в этом месте в это время они столкнутся с другим нашим врагом. Физика называет это: «аннигиляция».

— Но, слух, внушающий доверие, не так просто создать, сен Рулетка.

— Вы правы, сен Варлок. Но, мы с вами уже начали работать над этим. Первый элемент достоверного слуха сейчас создает ваш коллега, тут, на ярмарке. Он делает серьезные покупки, рассчитываясь золотом Махди. Скоро, по цепочке обычных сделок, кусочки золота попадут в соседние зоны. На востоке во Французскую Полинезию. На западе на Самоа и Токелау. На севере в Кирибати, а оттуда, на американские Гавайи. И поползут слухи, подкрепленные этими реальными кусочками. Что остается сделать сен Варлок?

— Показать кучу золота в нужном месте, в нужное время, — ответил разведчик Li-Re.

— Правильно. И мы покажем его на атолле Тинтунг, если вы не возражаете.

— Да, мы тоже думали о Тинтунге. Компания «Alemir», влезшая на Тинтунг, всех здесь достала, как мы поняли. Но, мы бы не хотели таскать туда золото даже на время. Риск слишком велик. У шейхов из «Alemir» качественная британская служба безопасности, которая наверняка следит за каждым транспортом, прибывающим на этот атолл.

Претор Октпо снова кивнул и очень серьезным тоном произнес:

— Вы верно расставили акценты. Золото надо показать не только в нужном месте, но и в нужное время. В то время, когда у службы безопасности будут другие проблемы. Или, точнее, в то время, когда службы безопасности уже не будет на месте.

— Сен Рулетка, вы предлагаете взять атолл Тинтунг штурмом?

— Нет, сен Варлок, во всяком случае, не штурмом. Надо действовать более экономично, беречь наших людей, и решать боевые задачи, по возможности, чужими руками. Мне представляется, что вместе мы найдем стратегию захвата, близкую к оптимальной.

— Я тоже надеюсь, — ответил разведчик Li-Re, — но давайте сначала разберем вашу идею манипуляций с золотом.

— Да, конечно, — согласился Октпо, — разберем по порядку. Сначала мы займем Тинтунг. Затем, некие подставные фигуры крикнут на весь мир: «Ура! Революция, о которой так долго мечтали большевики, свершилась, у нас куча золота и оружия, мы непобедимы!».

— Тогда, — сказал Варлок, — эти подставные фигуры вызовут огонь на себя, и возможен сценарий, при котором силовое прикрытие Эмиратов, стараясь вернуть контроль над Тинтунгом, столкнется с мюридами Махди. Но для этого надо показать им золото.

Октпо еще раз утвердительно кивнул.

— Конечно, а как же иначе! Много независимых свидетелей увидят, как в лагуне будет специально или случайно затоплен небольшой плашкоут с грузом золотых слитков.

— Муляжи из крашеного чугуна? — спросил Варлок.

— Нет, — Октпо покачал головой, — конечно, нет. Вдруг, кому-то удастся поднять со дна образец? Если это будет чугун или что-то в таком роде, то мы провалим легенду. Вот почему все должно быть достоверно. Сейчас я читаю на вашем лице вопрос: а как мы вернем золото в предстоящем хаосе? Ответ: я ведь не сказал, что золото там будет.

— Извините, сен Рулетка, я вас не понял. Золото должно быть настоящим или нет?

— Вот школьная задача, — произнес претор, — дан брикет желтого металла, и надо узнать золото это, или крашеный чугун, или какой-то не особо ценный вид бронзы.

— Действительно, школьная задача, — согласился Варлок, — во-первых, плотность золота примерно 20 кило на литр, в два с лишним раза больше, чем у чугуна или бронзы. Во-вторых, на золото не действуют обычные кислоты. Проверить несложно.

— Казалось бы, так, сен Варлок. Но, вещи не всегда то, чем кажутся после проверки по школьным правилам. Я сведу вашу команду с одним человеком. Его прозвище: Упир.

— «Упир», — заметил Варлок, — это в мифах славян, вроде бы, «вампир».

— Да, но сейчас важно не то, почему у него такое прозвище, а то, что он доктор химии. Естественно, он знает доктора физхимии Хобо-Вана, который уже был у вас в гостях, поэтому появление Упира у вас на Сувароу будет выглядеть мотивированным.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ. Джеймс Флеминг (будущий доктор Упир).

Джеймс родился в Сиднее, там же закончил Университет, и защитил диссертацию по теме «технология морских силикатных композитов». После этого, его пригласили на должность директора лаборатории активного восстановления кораллов в город Таунсвилл, в Центр экологии Большого Барьерного Рифа. Принцип восстановления был изобретен в 1990-х Эндрю Хейвардом в другом австралийском центре морской экологии, в Дампире. На дне строится каркас из кирпича, участок огораживается тонкой сеткой, и затем «засеивается» личинками коралловых полипов. Личинки охотно поселяются на пористой силикатной поверхности, и возникает новая, быстрорастущая коралловая колония. Вопрос в том, как построить прочные волноустойчивые силикатные «насесты» на больших площадях — эту задачу решала новая лаборатория, которую возглавил Джеймс Флеминг. За 2 года было придумано полсотни смесей и дюжина версий технологии, и найдена удачная, дешевая композиция. Еще год натурных экспериментов на рифе, и отличный результат! Но вдруг Флеминга вызвали в администрацию Центра, и объявили: бетонный композит, которым занимается его лаборатория, уже запатентован Инновационной компанией «Sungeylang» султаната Бруней. Как? А так. Султанат Бруней постоянно скупает новые технологии, в основном — в морской нефтедобыче, в морском строительстве и, конечно, в банковско-юридической сфере. Так что, юридически наверняка все продумано, и не докажешь, что какой-то брунеец из тех, которые здесь стажируются, скачал файлы из компьютера. Но (продолжил администратор Центра), по сложившейся практике, «Sungeylang» не будет требовать прекращения работ с этим запатентованным ноу-хау, а наоборот, предложит лаборатории продолжить, и даже поддержит финансами, но все производные ноу-хау, станут собственностью «Sungeylang». И кстати: доктору Флемингу и его коллегам уже предложена значительная премия за важный вклад в спасение кораллов. Большинство цивилизованных людей на месте Джеймса утерлись бы и согласились. Меньшинство — покинули бы Центр, хлопнув дверью (возможно, даже устроив небольшой публичный скандал). Но Джеймс Флеминг был не меньшинством, а уникальным меньшинством. Поэтому, он ушел вместе с лабораторией. Все 15 сотрудников, включая даже четырех парней-разнорабочих и двух девушек-уборщиц (легальных мигрантов из бедных стран Индокитая), ушли вслед за лидером, и превратились в персонал фирмы «Corallab Ltd».