— Получается, что в молодости, когда Крейгмору было чуть за двадцать, перед тем как он стал работать на то безымянное государственное агентство, он сдал свою сперму в банк при клинике, обслуживавшей исключительно членов Общества.

Грейс похолодела. Ее охватили те же самые ощущения, как в тот момент, когда Сирена брала высокую фа.

— При клинике Бернсайда?

— Именно. Много лет назад клиника полностью сгорела. Все архивы погибли. Но у нас есть подозрения, что к поджогу причастен Крейгмор — ведь медицинские карты его дочерей лежали в сейфе. Похоже, он проник в клинику, забрал нужные ему карты и поджег архив.

— А ради чего все это?

— Я говорил вам, этот человек десятки лет работал на тайное правительственное агентство. От такого бизнеса часто развивается паранойя. Вероятно, он хотел иметь гарантии, что ни одна из его дочерей не разоблачит его.

— А сколько… сколько же у него дочерей? — прошептала Грейс и вдруг сообразила, что затаила дыхание.

— Две. Вивьен и Дамарис.

Она зажмурилась, не зная, как реагировать — с облегчением или с тревогой.

— Вы уверены, что только две?

— Он дал это ясно понять в своих записях. Он задался целью разыскать всех своих детей и очень расстроился, когда обнаружил, что есть всего две девочки.

— Ясно.

— Вы, Грейс, не его дочь. — Его голос прозвучал очень ласково. — Подумайте об этом. Я уверен, что вы уже изучили профиль своего отца. Ваша мать включила его в генеалогические данные, когда регистрировала вас. Он сильно отличается от профиля Крейгмора. Во-первых, у Крейгмора карие глаза. Ну а потом, он генератор энергии, а не стратег.

Грейс почувствовала себя «Титаником» сразу после столкновения с айсбергом.

— Вы знаете, что я тоже из клиники Бернсайда? — с трудом произнесла она.

— Я тут пытаюсь руководить сыскным агентством. Я поставил перед собой цель как можно больше знать о своих агентах. Будущее Общества и, возможно, всего проклятого мира зависит от того, насколько хорошо это у меня получается.

— Но как вы выяснили, что я тоже из клиники Бернсайда?

— Запросто. Как только я узнал, кем вы были, прежде чем стали Грейс Ренквист, мне не составило труда узнать и о клинике. Информация была в вашем первом личном деле.

— Ой. — Все это не укладывалось в голове у Грейс. До нее не сразу, но все же дошло, что если ему известно о клинике, то, следовательно, он знает и все остальное.

— Да. Мне известно о вас и о Мартине Крокере, — сказал Фэллон, будто прочитав ее мысли, хотя в это трудно было поверить. — Этот сукин сын торговал то ли оружием, то ли наркотиками, верно? Чем именно?

— Оружием, — пролепетала она. — Но…

— Вы узнали об этом, и он попытался убить вас, но вы опередили его. Думаю, именно так все и было. Кстати, отлично сработано.

Грейс стало страшно от того, с какой небрежностью Фэллон говорит о событиях того дня в Карибском море.

— Я не выполняла задание, — сказала она. — Я просто спасала свою жизнь.

— Меня это вполне устраивает. Но у меня нет времени на воспоминания. Ситуация осложнилась. — Он помолчал. — Просто не верится, что я это сказал. Видимо, я недосыпаю. Суть в том, что мы выяснили связь между Крейгмором и Сиреной.

— А другая дочь Крейгмора, Дамарис Кембл, что с ней? — быстро спросила Грейс.

— Поверьте, мы бросили все силы на ее поиски.

— Хорошо. — По Грейс прокатилась новая волна дрожи, но она прогнала прочь все мысли о Крейгморе и клинике Бернсайда. Сейчас главное — Лютер. Он в опасности. И она в этом полностью уверена. — Мистер Джонс, мне пора. Мне нужно срочно позвонить Лютеру.

— Подождите, не делайте этого. Он же на задании.

— Я должна предупредить его, чтобы он как можно скорее убирался из номера Райан.

— Почему?

— Не знаю.

Она нажала кнопку отбоя и тут же набрала номер Лютера.

Он не отвечал.

— Это немного осложняет дело, — сказала женщина. Она уверенно держала лазер, направляя его в грудь Лютеру. — У меня был другой план, но раз уж вы пришли сюда сегодня, я уверена, мы что-нибудь придумаем. Надеюсь, вам понравилось выступление моей сестры. Она великолепна, правда? Безумна, но великолепна.

— Вы сестра Райан? — Лютер ослабел, его качало, однако у него хватало сил противостоять действию лазера на его ауру. Женщина, совершенно очевидно, была не так сильна, как Крейгмор.

— Дамарис Кембл, — представилась она. — Мы с Вивьен — единокровные сестры, дети, рожденные от донора спермы. Нашим отцом был Уильям Крейгмор.

Внешне Дамарис выглядела спокойной, но в ее ауре четко просматривалась нестабильность. Самые разнообразные эмоции — ярость, отчаяние и страх — пульсировали по всему спектру, ауру то и дело пронзали всполохи темной энергии.

Лазер, который она держала в руке, очень напоминал то устройство, которым Крейгмор пытался убить его в гараже. Судя по всему, Дамарис не понимала, что он с помощью своего дара компенсирует действие луча.

Она потребовала, чтобы Лютер отбросил в сторону трость, и сейчас он стоял, опершись на край письменного стола. Его руки были подняты, что также мешало ему сохранять равновесие. Однако на этом все меры предосторожности, принятые Дамарис, заканчивались. Никто не воспринимает чтецов ауры всерьез. Возможно, столь несерьезное отношение оправдано, если учесть, что ей без труда удалось застигнуть его врасплох.

Дамарис, кажется, совсем не удивилась, встретив его в номере сестры. Его же реакция, напротив, была бурной; кроме неизбежного «А, черт!», был еще резкий всплеск адреналина. А еще на него снизошло озарение. Недостающие кусочки мозаики встали на свои места. Теперь от него требовалось лишь одно: как можно дольше оставаться в живых, чтобы увидеть всю картину.

— У вас дар генератора энергии, вы не певица, — сказал он.

— Да, я генератор, как папа, — с гордостью проговорила она. — Когда он нашел меня и узнал, что мне передался его дар, он очень обрадовался.

— Когда он начал искать вас?

— Несколько лет назад. Он рассказывал, что сдал сперму из соображений предосторожности, так как знал, что вероятность гибели очень велика — ведь он был агентом. Он говорил, что сделал это на всякий случай, чтобы иметь генетическое наследие. Однако он выжил, но оказалось, что у усиливающего препарата, которым его снабжали боссы, есть существенные побочные эффекты. Один из них — это бесплодие. Он долгие годы отказывался в это верить. Трижды женился, прежде чем смирился и стал искать меня и мою сестру.

Лютер с сомнением посмотрел на нее.

— У правительственного агентства, на которое он работал, был эликсир основателя?

— Оно организовало лабораторию, которой руководил ученый по имени Халси, потомок Бэзила Халси. Вам это о чем-то говорит?

— Конечно. Бэзил Халси — это легенда «Джонс и Джонс», хотя он прославился исключительно в отрицательном плане. В конце девятнадцатого века он создал кучу проблем. Классический безумный ученый.

— Его потомку удалось воссоздать старую формулу для агентства. — Ее рот скривился. — Однако с недостатками ему справиться не удалось.

— Никому не удавалось, — сказал Лютер. — Однако это никого не останавливало.

— Когда агентство внезапно прикрыло лабораторию, папа оказался без источника препарата. У него был кое-какой запас, но он знал, что умрет через месяц, если будет сидеть сложа руки. Его боссы рассчитывали, что он вскоре сойдет с ума и покончит с собой.

— Так правительство аккуратно подчищало следы своего маленького эксперимента в области паранормального.

— Именно, — с горечью произнесла Дамарис.

— И что было дальше? Как ему удалось выжить?

— Боссы дали ему последнее задание. Они хотели, чтобы он избавился от доктора Халси. Но у папы уже были кое-какие подозрения в отношении препарата. У них с Халси состоялся разговор. Халси четко объяснил, что произойдет, когда закончится препарат. Папа согласился не ликвидировать Халси до тех пор, пока тот готовит ему эликсир.