— Директор Дамблдор, вы забыли о моем распределении. — Я жестко смотрел на старика, не позволяя тому вывернуться, что требовало всех душевных и магических сил.

— Минус двадцать баллов с Гриффиндора! — Вскинулся на своем месте Снейп.

— В соответствии со старинными законами Хогвартса, которые вы, профессор Снейп, должны были бы уже выучить, я имею право на перераспределение на другой факультет. — Мой голос вызвал шквал возмущенных и недоуменных выкриков со всех факультетов, кроме, пожалуй, слизеринского, где слишком высоко ценили умение владеть собой.

— Профессор МакГонагалл, — с отеческой улыбкой, обращенной ко мне, произнес директор, — передайте мистеру Поттеру Шляпу.

Я спокойно подошел к Минерве МакГонагалл.

— Добрый день, профессор, — мой поклон был вежлив, но ни в малейшей степени не подобострастен, поскольку пожилая женщина давно лишилась в моих глазах того непререкаемого авторитета, которым обладала на первом-втором курсе.

— Добрый день, — бесцветным голосом отозвалась декан Гриффиндора, с сожалением смотря на меня.

Приняв из рук волшебницы Шляпу, я резко нахлобучил ее на голову.

— Так-так-так, лорд Поттер. — Скрипучий голос раздался прямо в моей голове, словно бы и не заметив наложенную Маску безумия. Моя магия даже не шелохнулась, могучее волшебство Основателей оказалось сильнее и изощреннее.

— Долгий же путь пришлось тебе пройти, чтобы вернуться под старинные стены Хогвартса, — продолжила свой монолог Шляпа, надежно отсекая шум наполненного людьми зала.

— Уважаемая шляпа, вы знаете, что у меня не было другого выбора, — спокойно ответил я, заранее готовый к разговору с этим своенравным и непредсказуемым артефактом. — И наверняка уже прочитали в моей голове о том, кто и как попытался разрушить мою жизнь окончательно.

— Прочитала. — Тяжкий вздох Шляпы оказался для меня неожиданностью. — Не думала я, что великий светлый волшебник способен поступить с собственным учеником таким образом.

— Но он это сделал, попытавшись обманом лишить меня наследия моего рода, — я крепче стиснул зубы. — Поэтому я нашел себе других сторонников, поддержавших меня в трудную минуту.

— Ну что ж, — словно встрепенулась Шляпа. — В таком случае...

— На Слизерин и Гриффиндор я не соглашусь.

— Хаффлпафф? — В голосе артефакта прорезалось явственное ехидство.

— Было бы неплохо, — усмехнулся я. — Но, боюсь, люди не оценят такого события.

— Хорошо, — помолчав, ответила Шляпа. — Но я тебя кое о чем попрошу, а ты, при возможности, постарайся выполнить мою просьбу.

— Я постараюсь, уважаемая Шляпа, — против воли, мои брови поднялись в удивлении.

— Хогвартсу нужен директор, имеющий настощее сродство с замком, а не таких, какие были в последние два столетия, — Голос Шляпы в моей голове сочился печалью. — Когда... Не если, а когда время Дамблдора закончится, поговори с портретом Алекса Хеллфайра, он обладал самой высокой степенью единения с Хогвартсом после Основателей.

— Я постараюсь решить эту проблему, — твердо ответил я. — Это и в моих интересах.

— Тем лучше, — послышался смешок в моей голове, а потом...

— РАЙВЕНКЛО! — Оглушительно завопила шляпа, а ко мне рывком вернулись ощущения окружающего мира и шум ученических голосов.

В глазах Минервы МакГонагалл, принявшей у меня Шляпу, застыло какое-то недоуменно-обиженное выражение, — словно бы она ожидала, что артефакт вернет меня обратно на Гриффиндор. Дамблдор, тщательно скрывая свои чувства, смотрел на меня, но я знал, что старый интриган разочарован не меньше МакГонагалл. Хотя... было бы забавно посмотреть в лицо старому ублюдку, если бы меня распределили на Слизерин.

А вот Флитвик был доволен. Зная от Сириуса, что хитрый профессор в тайне присягнул на верность нашему альянсу, я не удивлялся такому отношению.

— Юная леди тоже должна пройти распределение. — Справившись с чувствами начал директор.

Флер неспешно опустила капюшон на плечи, демонстрируя точеный профиль удивленным студентам.

— Директор Дамблдоррррр, — с нарочитым акцентом начала говорить девушка, — я уже закончила обучение в Шаррррмбатоне, так что не нуждаюсь в повторном распределении.

— И в соответствии с Уставом Хогвартса моя жена имеет право находиться в той же школе, что и я сам. — Громко добавил я на весь зал.

С грохотом упала на пол сумка Джинни Уизли. Рон и еще несколько парней с разных факультетов подавились слюной — Флер не считала нужным блокировать свои вейловские чары, хотя висевший у нее на шее амулет давал такую возможность.

— Мистер Поттер, о возможности выполнения вашей просьбы мы поговорим отдельно после ужина. — Дамблдор, хотя и знал Устав не хуже адвокатов Делакура-старшего, не мог не попытаться унизить меня на виду у всей школы.

— Директор Дамблдор, вы упускаете из виду, что я не прошу, я говорю о своем праве проживать во время обучения вместе со своей женой. — Я постарался говорить максимально жестко, чтобы сгладить впечатление от предыдущей фразы директора. — И как член Попечительского совета и Визенгамота, куда вы, кстати, уже не входите, я подтверждаю правомочность своего требования.

— Мистер Поттер, мы вернемся к этому разговору в моем кабинете. — Громыхнул голос Дамблдора.

Я пожал плечами.

— Если вам угодно зачем-то обсуждать дополнительно этот факт — можете попытаться.

Дамблдор не дрогнул, выдерживая оплеуху от собственного ученика, но я видел, что сидевшего рядом с ним Снейпа я стал раздражать еще больше, чем раньше. Невольно я почувствовал к этому человеку даже не ненависть, а скорее жалостливо-брезгливое презрение — человек, который ненавидел меня не как Гарри Поттера, а как сына Джеймса Поттера, так и не смог, пусть и спустя много лет, побороть свои давние обиды на моего давно погибшего отца. Я не оправдывал отца, — Сириус немало рассказывал о развлечениях их компании, в том числе о постоянных стычках со Снейпом, как из-за Лили, так и для остроты ощущений. Сириус не щадил в своих рассказах ни себя, ни Джеймса, и нередко в его словах звучало сожаление о прошлых бесшабашных и даже жестоких поступках, но Джеймс мертв уже много лет, а крёстный отсидел почти пятнадцать лет в Азкабане по подложному обвинению. Сейчас я понял, что Снейп, к несчастью, не остановится ни перед чем, чтобы отомстить умершему через его сына, тем более, что я воплощал в себе все худшие для него черты — богатство, власть, удачливость. Августа Лонгботтом, чье место за столом в этот раз было рядом со Снейпом, с сочувствием покосилась на алхимика, однако не сказала ни слова. Потом взгляд старой волшебницы переместился на собственного внука, болтавшего с Луной, и выражение ее лица смягчилось.

Подхватив Флер под руку, я направился к столу Равенкло. Невзирая на уроки окклюменции и Маску безумия, я просто кожей чувствовал множество направленных на меня взглядов. Гневно сверлящие спину глаза Рона, Джинни и Гермионы, ревнивое внимание Чжоу Чанг, впрочем, Флер, с ее эмпатией, приходилось ничуть не легче, поскольку ее вейловские чары могли заставить слабого волей человека забыть обо всем, кроме этой девушки.

— Невилл, подвинься, — я по-дружески пихнул сидевшего с краю Невилла, побуждая того дать нам присесть рядом со своими друзьями.

Невилл, все еще улыбаясь от устроенного нами спектакля, сдвинулся ближе к Луне, освобождая мне и Флер место за скамьей на первом ряду.

— Гарри, — на меня тут же насело несколько малознакомых Райвенкловцев. — Где ты пропадал столько времени?

— Где? — Я положил правую руку на стол так, чтобы литая золотая печатка с гербом Поттеров блеснула в свете факелов. — Занимался делами своего рода, которые мне мешал завершить Дамблдор, чем же еще?

— Ты учился в другой школе? — С мягкой улыбкой спросила меня Падма Патил, против которой, в отличии от ее довольно странной сестры, я ничего не имел.

— Да, Падма, я год провел в Шармбатоне. — Я улыбнулся в ответ, тут же получив локтем в бок от Флер.