Мне не нравится это сборище. Но терпеть — обычная женская доля, мне не привыкать.
Нацепив на лицо учтивую улыбку, мы приближаемся к имениннику.
Валентин Петрович рядом с дочерью. Смотреть на нее мне вовсе не хочется, но из-за того, что именинник был вдовцом, обязанности хозяйки выполняет Настя. Если бы проигнорировала ее, то поступила бы невежливо. Хотя видеть ее, такую красивую, сияющую, в блестящем черном платье, было просто невыносимо.
С Днем рождения, — Влад по жмет руку большому боссу.
Желаю вам здоровья и успехов в делах, надеюсь, подарок понравится, — я передаю упакованную книгу и спешу отойти, пропуская следующих за нами гостей.
Мраморный пол, словно зеркало, отражает нарядные силуэты. Мы плывем среди этой толпы, изредка останавливаясь возле какой-нибудь пары. Влад перебрасывается ничего не значащими фразами, и мы дрейфуем дальше.
Как бы я себя не настраивала, все же не смогла сдержаться. Мои глаза ищут его в толпе, против моей воли останавливаются на каждой высокой темноволосой фигуре, но я не вижу Вронского.
Все поджилки трясутся перед этой встречей, хотя внешне я — само спокойствие и непоколебимость.
Как Хомутов держится, словно он император, — слышу я за спиной.
А он и есть император. Отгрохал такую империю. Теперь это лакомый кусочек.
Не для твоего мужа, дорогая, — язвительно замечает первая женщина. Подруга фыркает и отвечает:
Это мы еще посмотрим.
Сзади меня стоят две дамы под пятьдесят. Одеты элегантно и дорого. В ушах и на пальцах сверкают бриллианты. Прически идеально уложены. Холеные жены кого-то из высшего руководящего состава.
Ярик еще надеется, между прочим.
А что, у него есть какой-то повод?
Хомутову сегодня шестьдесят. Он уже давно не тот. Да и здоровье его подводит. Он определится с приемником.
И что заставляет тебя думать, что он назовет имя твоего мужа?
Потому что мой муж его первый заместитель.
У него есть дочь.
Сопливая малявка еще не доросла до управления компанией.
Ты кое-что забываешь, дорогая. Ну это и понятно, возраст.
Вторая дама фыркает.
Между прочим, я всего на год старше тебя.
Его дочь неровно дышит к Вронскому, это общеизвестно. И Хомутов спит и видит его своим зятем.
Я вздрагиваю. Мои догадки были верными. Вронский не зря ухлестывает за дочкой генерального. И на ужин они собираются вместе, почти как семья.
Он не тот человек, который смог бы рискнуть всем ради обычной женщины среднего возраста с ребенком.
Тогда чего же его не видно? Где он, будущий зять? Почему не стоит рядом со своей невестой?
Я задаюсь тем же вопросом. Значит, его действительно еще нет на приеме. Что-то случилось? Поссорились? Он умный мужчина, не стал бы рисковать карьерой.
Легок на помине, — произносит женщина за моей спиной.
Я непроизвольно поворачиваю голову ко входу.
Высокий, статный, он заходит в холл, словно является владельцем этого заведения. С огромным букетом темно-красных роз и коробкой в праздничной упаковке он подходит к отцу и дочери, не сводя улыбающихся, слегка насмешливых глаз с этой пары.
Мое сердце делает кульбит и замирает.
Он пожимает руку Хомутову, что-то говорит ему, вручая подарки, и целует Настю. Крепко и быстро, как целуют свою девушку или жену, не стесняясь присутствия ее родителей.
Я закрываю глаза и понимаю, что не дышала все это время. Затаилась, словно подсматривала момент семейной идиллии.
Нас приглашают за стол. Банкетный зал невероятно роскошен. Цвета слоновой кости с золотой отделкой. Белоснежные скатерти на столах, украшенных живыми цветами. Столовые приборы из серебра.
Нет, это далеко не наш уровень. И если честно, я не стремлюсь к этому. Есть что-то давящее в атмосфере богатства.
Наш столик довольно далеко от главного. Меня это устраивает. Там, рядом с Настей, сидит Вронский. Он мило улыбается ей и говорит что-то, склонившись к ее хорошенькой головке.
Мне кусок не лезет в горло, хотя такой еды я еще не пробовала никогда. Официанты порхают, как бабочки. Бокалы постоянно наполнены. Дорогой коньяк пахнет, словно изысканная туалетная вода — я улавливаю десятки оттенков запаха и вкуса.
Тосты в честь именинника звучат пафосно. Некоторые говорят просто, но искренне, но таких меньшинство.
Спустя час я начинаю чувствовать легкое головокружение. Перепила? Не может быть, я растягивала чудесный напиток, цедила по каплям. Меня начинает трясти, словно в лихорадке.
Ира, ты вся красная, — говорит Влад.
Что-то нехорошо, — отвечаю я. В голове шумит. — Пойду, пройдусь.
Несколько пар поднялись, чтобы потанцевать под легкий блюз в исполнении квартета, и я вышла из-за стола вместе с ними. Движение гостей позволяет мне незамеченной покинуть зал.
Меня шатает, словно пьяную. Я решаю выйти на свежий воздух. Алкоголь? Давление? Скорее всего последнее.
Липы уже готовятся расцвести и одурманить сладким запахом широкую аллею. Мои шаги почти неслышны. Я ступаю аккуратно и медленно, потому что боюсь упасть. На минутку прислоняюсь к шершавому стволу, пытаясь сохранить равновесие и иду дальше.
Нервы! Вот из-за чего мне так плохо. Когда-то нечто похожее случилось со мной после того, как папа перенес сердечный приступ. Я ехала вместе с ним и мамой в скорой, ждала под реанимацией, успокаивая маму. Потом отвезла ее домой и расклеилась под своим подъездом.
Я и не замечала, что была напряжена до предела, стараясь не рассыпаться на части на этом проклятом приеме, держать себя холодно и отстраненно. А на самом деле боялась. Боялась увидеть его еще раз, встретится с его глазами, услышать низкий голос.
Здание ресторана почти скрылось за зеленью пышных крон. Влад будет меня искать. Ну, ничего, лучше здесь, пока никто не видит, отойти немного и свеженькой вернуться к остальным гостям.
Молоточки громче застучали в висках, голову сжало так, словно я опустилась глубоко под воду.
Внезапный приступ тошноты выворачивает меня наизнанку. Я сбегаю с дорожки в сторону и припадаю к дереву, ища опору.
Все дорогая еда и изысканный коньяк покидают желудок. Меня сотрясает дрожь, пока новый приступ не заставляет согнуться пополам. Чьи-то руки обхватываю меня сзади за талию и убирают волосы с лица. Влад все-таки нашел меня.
Мучительные спазмы сотрясают тело, пока желудок не опустошается полностью.
Я отплевываюсь, чувствуя, как слабею. Мне нужно выпить лекарство. Но мы за несколько километров от ближайшей аптеки. Господи, как неловко все вышло.
Влад протягивает мне носовой платок, я вытираю лицо и рот. Не помню, чтобы я ему клала его.
Тебе лучше?
Я вздрагиваю. Это не Влад. Это…
Он разворачивает меня к себе, бережно придерживая, будто я могу сломаться в его руках. Лицо Сергея обеспокоенно, губы плотно сжаты.
Нет, не совсем.
Что тебе нужно? Что принести?
Эналаприл или что-то похожее.
Что это? От тошноты?
От давления.
У тебя высокое давление? — он обескуражен.
Да. Подскочило что-то.
Ты не…
Я соображаю медленно, но все же до меня доходит, что он имеет в виду.
Да сколько же можно повторять, я не беременна. Мне плохо.
Я думал, что … Я полагал…
Я не жду ребенка. И не ждала. Я бы не стала это скрывать.
Ты могла сделать… — слова, похоже, застряли у него в горле.
Я бы никогда не сделала от тебя аборт, — замолкаю, понимая, что сболтнула лишнее. И ясно осознаю, что сказала правду только что. Даже если бы знала, что это разрушит мой брак, даже если бы Сергей ушел, не оглядываясь, не смогла бы убить в своем теле доказательство моей любви. Иметь ребенка от любимого мужчины — это непередаваемое удовольствие, благословение небес.
Он меняется в лице. Растерянность, пронзительная нежность, обеспокоенность.
Ты можешь идти?
Да, думаю, да.
Меня все еще штормит. Он поддерживает меня, пока мы медленно идем по аллее в сторону ресторана. Когда я спотыкаюсь, чувствую тепло и силу его рук на своем теле.
