А когда мое отношение к Владу изменилось, поняла, что ничто больше не заставит меня сделать эту кощунственную вещь — родить от нелюбимого.

Поэтому сейчас я не находила слов. Влад замер, наблюдая за моей реакцией. И постепенно разочарование, обида, гнев, боль отразились на его лице.

Знаешь, солнышко, иногда детки не появляются просто так.

Но папа сказал, что он постарается, чтобы у тебя в животике рос мой братик.

Я уверена, что папа тоже не знает наверняка, получиться ли у него.

Теперь, действительно, не знаю.

Голос мужа был холоднее льда. Что-то похожее на презрение мелькнуло в нем.

Я не виню его. Мужчина горд тем, что делает своей женщине ребенка, видит, как он растет в ней. Это закрепляет его права на свою избранницу, ставит на ней определенное клеймо. Его семя растет в чреве его половины, делает ее недоступной для других. К этому испокон веков толкала их эволюция. Зов природы не стал звучать тише в современном мужчине.

Я же не хотела этого. Мне претила мысль, что секс, который и так не доставляет мне никакого удовольствия, даже наоборот, вызывает тяжелые душевные муки, будет иметь такие последствия. Если бы я забеременела случайно, то родила бы. Но делать это намеренно было выше моих сил.

Ты наелась? — спросил он у Жени.

Да, — дочка довольно улыбалась, не ощущая напряжения между нами.

Тогда можешь посмотреть мультики.

Мои руки дрожат, когда я собираю посуду. Отношу на кухню, поворачиваю кран. Влад не идет за мной. Слышу, как скрипит его кресло. Значит, уселся за компьютер.

Женя уснула около девяти. Я знаю, что от разговора не уйти. Но упорно продолжаю сидеть на кухне. Кофе, словно горсть песка, застревает в горле.

Слышу его шаги и внутренне напрягаюсь.

Значит, не хочешь ребенка.

Ты должен был обсудить это со мной, а не подстрекать Женю к таким заявлениям.

Она тоже этого хочет.

Только меня забыли спросить.

Это так плохо — родить от меня? — его рот искривился.

Я не хочу этого сейчас. — И не захочу никогда.

А что измениться через полгода, год? Потом ты скажешь, что уже слишком стара для этого.

Я не ощущаю в себе этой потребности.

Чего ты еще не ощущаешь? Может быть любви?

Я не могу дышать. Вот он, момент истины. Солгать ему еще раз? Внимательно смотрю на него. Он поймет ложь, распознает ее сердцем.

Может быть. — Я знаю, как жестоко звучат мои слова. Но я больше не могу, не могу… Будь, что будет. Он на мгновение теряет над собой контроль, лицо перекошено от боли. Я — дрянь!

И давно ты это поняла?

Я молчу. Не могу признаться, что никогда не любила. Это разобьет ему сердце окончательно. Если там еще есть что разбивать.

Он отворачивается. Я вижу, как он сникает, словно понимание несказанного невыносимой тяжестью ложится ему на плечи. Он все знает.

Влад…

И как ты думаешь, я буду теперь жить? Как нам жить?

Я не знаю. Но ты должен был почувствовать…

Что? — он взрывается. — Что, бл*ть, я должен был почувствовать? Что ты не хочешь меня? Да, я это почувствовал! Что больше не выносишь моих прикосновений? Это тоже заметил. Только не понял, что произошло? Я обидел тебя?

Нет.

Тогда в чем дело? Ты уставала на работе, как и я. Но это жизнь. Мы не можем уделять друг другу столько времени, сколько хотели бы. Нам нужны деньги, чтобы добиться того, о чем мы мечтали. Дом, дача, поездки за границу. Ты больше не мечтаешь?

Нет. Я больше не мечтаю, — тихо шепчу я. И это правда. Я утратила и эту способность, когда замерзло мое сердце.

Ты не видишь нашего будущего, не так ли? — горечь в его голосе обжигает, как кислота.

Я пытаюсь.

Хреново пытаешься.

Чего ты хочешь? — теперь уже взрываюсь я. — Я сделала все, что смогла. Я хотела что-то изменить, сделать крутой разворот, чтобы найти дорогу, с которой мы сошли. Но в одиночку мне было не повернуть этот чертов руль.

Ты просила у меня помощи? Хотя бы раз?

Я намекала тебе на это. Просила уехать.

Я не мог..

Я все понимаю. Просто ты не знал, что все так серьезно, не так ли? Если жена не может заниматься с тобой любовью, это еще не повод для беспокойства. Если мы без Жени не находим тему для разговора — это вовсе не тревожный сигнал! Ты был слепым. И не говори мне, что только я виновата во всем. Мы были счастливы когда-то.

Ты не любишь меня. Никогда не любила. Зачем… — его голос срывается. И я угадываю, что он едва удерживается, чтобы не заплакать.

Не могу смотреть, мне не вынести его мучений.

Я хватаю плащ с вешалки и выбегаю из квартиры. Непролитые слезы комом стоят в горле, жгут глаза.

Порыв сырого воздуха ударяет мне в лицо. Туман такой густой, что я не вижу дороги. Бегу наугад, сжав голову руками.

Я — последняя с*ка, я недостойна ничего хорошего, если могу так жестоко обходится с теми, кто меня любит.

Невыносимое желание умереть прямо сейчас разрывает легкие и я кричу во всю силу. До хрипоты. Кто-то рядом вскрикивает и убегает. Мне все-равно.

Мне так невыносимо плохо потому, что чужая боль отдается в душе. Она преумножается внутри, растет, как раковая опухоль.

Я смогла бы все вынести, если бы не знала, что ему сейчас еще больнее. Клубы тумана заползают мне под кожу. Застилают глаза.

Я падаю на колени прямо на грязный асфальт. И сгибаюсь пополам. У меня всегда был маячок в жизни. Сначала мои родители, потом муж. В какой бы сложной и запутанной ситуации я не была, я всегда видела ориентир и шла на него, точно зная, что выберусь.

Сейчас я боюсь, что в этом тумане я теряю все, что мне дорого. Любовь Влада, счастье Жени и себя. Я уже не могу найти себя в этой непроглядной черно-серой мгле.

Не любит меня… Эта мысль режет тупым ножом, выворачивает внутренности, вызывает тошноту.

Но разве я никогда не догадывался об этом? Еще тогда, когда мы только встречались, я не видел ответного огня в ее глазах. Но мне было достаточно тех отношений, которые установились между нами. Она шутливо называла это дружеским сексом.

Разве не думал перед тем, как сделать ей предложение, что нам будет и так хорошо вместе? Самонадеянно полагал, что со временем она полюбит.

Я привык к тому, как мы устроили свою жизнь. Она была верной женой, заботливой матерью, хорошим, надежным партнером. И я, чертов глупец, думал, что все идет лучше некуда.

Не любит …

Что случилось? Почему именно сейчас наш корабль дал течь? Как я забыл о том, что мне следовало бы помнить постоянно?

Ее глаза были холодными, но что-то промелькнуло в них, что-то пугающее, когда она молчаливо подтвердила мои самые страшные догадки.

И тем не менее люблю ее так сильно, что не могу дышать. Или это от ненависти, внезапно затопившей меня? Почему два этих чувства не противоречат друг другу, сосуществуют во мне?

Ее милое лицо, знакомое, родное, несчастное, до сих пор перед глазами. Ей тоже было больно.

Бросаюсь к двери, стараясь повернуть ключ так, чтобы Женя не проснулась. На улице не видно ни зги. В этом тумане мне ее не найти. Куда она рванула?

Я останавливаюсь, пытаясь удержать дыхание. И едва слышу рыдания, такие отчаянные, что разрывают сердце. Она где-то рядом. Иду на звук. В дымке различаю фигуру, скорчившуюся прямо на земле.

Что-то во мне щелкает. Несмотря на обиду, на злость, на боль, я не могу не любить ее.

Поднимаю ее содрогающееся тело, обнимаю. Она не сопротивляется. Веду ее домой. Она словно покорная, безвольная кукла. Молча завожу в нашу квартиру. Она высвобождается и идет в ванную. Долго слышен плеск воды.

Когда она выходит, на ее застывшем лице ни одной эмоции. Она словно окаменела от слез.

Не могу лечь рядом с ней в одну постель. Просто не могу. Потому что если сделаю это, то буду трясти ее, пока она не придет в себя, пока не станет такой, как прежде. И я не сдержусь… Я возьму ее против воли, потому что она моя жена, это то, что я хочу с ней делать. Но она никогда не простит.