– Дорогой князь, из ваших слов можно сделать вывод, будто вы считаете Илбирию врагом государства моего отца. – Наталия следила за ним, ожидая – схватит ли он наживку, которую она ему предложила. – Вы же не считаете Илбирию нашим врагом?

Лицо Арзлова на секунду потемнело.

– Я на службе вашего отца, тасота, и в должности правителя Взорина должен думать о потенциальных угрозах моей земле. В Истану Илбирия обладает самой крупной и сильной военной организацией.

– Но ведь их войска находятся на далеком юге, за горами Гимлан, в Аране.

– Но они способны переместиться на север.

– Талия, сейчас не время об этом говорить, – поднял руку отец. – Мы все знаем, как Василий уважает илбирийские войска. Сейчас нам нужно его мнение о последних событиях в Гелансаджаре, а не о будущих государственных делах.

– Да, папа. – Наталия кивнула, но продолжала следить за Арзловым – не выдаст ли он самодовольного удовлетворения от того, что она получила выговор. Ее отец считал, что князь относится к илбирийцам с уважением, но она считала его отношение к ним опасной паранойей, которую наблюдала не первый год. Она знала, что сейчас взаимоотношения Крайины с государством короля-Волка не те, что раньше, когда они были союзниками в войне против Фернанди, но и не такие неприязненные, как, по слухам, оценивал их Арзлов.

«Паранойя и амбиции – вот из чего может вырасти самая смертельная злоба».

Высокий, стройный князь стоял перед властителем, слегка расставив ноги и заложив руки за спину:

– Ваше высочество, я убежден, что если мы продемонстрируем наши силы Шакри Авану или поддержим Рафига Хаста, это произведет такое впечатление, будто требуются военные операции в Гелансаджаре. Не думаю, что это будет нашим лучшим ходом. Готовность Рафига Хаста охранять караван, направляющийся в Крайину, означает, что нас вовсе не воспринимают как окопавшихся на севере завоевателей, и эта перемена – в наших интересах.

Тасир медленно проговорил:

– Значит, ты хочешь сказать, что торговля может привести к дальнейшей перемене отношения к нам и открыть нам доступ в Гелор?

– Да, ваше величество.

– Ты нас удивил, Василий.

– Прошу прощения, ваше величество. Тасир улыбнулся.

– Ты явился ко мне в мундире медвежьего гусара, а сам выступаешь против военного вторжения? А я было подумал, что ты хочешь нам посоветовать скинуть Шакри Авана и включить Гелансаджар в состав нашей империи.

– Двадцать лет назад я только об этом бы и мечтал, но, неся ответственность за управление округом Взорин, вынужден думать иначе, ваше величество. – Арзлов развел руками и снова сложил их. – Волки Илбирии сообразят, что им есть чего опасаться, если нам придется отправить какие-либо войска в Гелансаджар. С другой стороны, жалобы купцов на нашу торговлю их воины вряд ли воспримут как угрозу. Нападению подвергся не крайинский караван, так что у нас нет ни малейшего повода для возмездия, которым могли бы оправдать военные действия. В настоящий момент, по-моему, лучшей политикой будет повести торговлю с Гелором, а также поддерживать связи с кланом Хаста. Кто окажется самым верным и сильным, того мы и поддержим.

– Есть еще преимущество у твоего плана – укрепятся наши связи со всеми народами Гелансаджара. Наши границы станут безопаснее, – добавил, подумав, тасир. – Облегчится сопротивление на случай набега илбирийцев.

– Вы просто высказали мои мысли, ваше величество.

– Ну и прекрасно. – Тасир подозвал слугу, стоявшего в тени колонны с изображением святого Воля. – Мы понимаем, что ты хочешь побыстрее вернуться во Взорин, но уж сегодня отобедай с нами. Пусть твои аэромансеры отдохнут после полета. Борис проводит тебя в покои для отдыха. Вечером он придет за тобой

– Я ваш должник. Всегда с удовольствием пользуюсь вашим гостеприимством.

– Ты свой долг оплатил, когда принимал у себя мою Талию.

– Принимал с большим удовольствием, ваше величество, и надеюсь, не в последний раз. – Арзлов поклонился и последовал к выходу за бочкообразым слугой.

Тасир подождал, пока стихнет эхо их шагов, и только тогда взглянул на дочь:

– Не очень доверяешь князю Арзлову, верно?

– Да, папа. Он, конечно, любезен и галантен, но, однако, спит и видит сесть на твой трон.

– Дочка, ты всегда говорила, что он обижен на нас, разочарован в жизни, но вот сейчас мы лишили его возможности захватить Гелор самым простым и быстрым способом, а никакого разочарования мы в нем не заметили.

– Значит, папа, он уже продумал новый способ войти в Гелор. – Наталия покачала головой. – Еще бы ему не быть разочарованным. В нашей империи девять провинций, и посты такарри каждой провинции отданы всем девяти нарашалам, участвовавшим в войне с Фернанди. Василий Арзлов больше всех сделал для того, чтобы прогнать из Крайины Фернанди и его двор, больше, чем добрая половина твоих нарашалов, и что? Назначен правителем округа Взорин! Чтобы стать такарри, ему надо сделать нечто такое, чтобы тебе пришлось дать Взорину статус провинции. Присоединить к империи Гелор и Гелансаджар – этого хватит?

– Да.

– Значит, он не остановится ни перед чем ради этой цели.

По лицу тасира медленно расползлась улыбка, глаза его сверкали озорством и весельем.

– Талия, малышка, все, что ты сейчас сказала, ровно так же относится и к твоему Григорию Кролику, но ему-то ты доверяешь.

Наталия удержала мгновенное желание возразить и задумалась. В войне с Фернанди Григорий был амбициозен не меньше, чем Арзлов. Ей было тогда всего шестнадцать лет, она прекрасно помнила, как старался блестящий офицер-кавалерист произвести на нее впечатление. Но в то время при дворе она была увлечена другим, и поэтому холодно отклонила ухаживания Григория.

Кролик вернулся с войны изменившимся и немного отрезвленным. Пришел ее навестить, рассказать о тех, кто пал в сражениях с Фернанди. Наталия, бессознательно накручивая на палец прядь своих черных волос, вспоминала Григория на той встрече – грустного, печального.

Гордый высокомерный офицер остался там, на поле боя. Ушла внешняя бравада человека, еще не повидавшего жестокостей войны и безнравственности воинов в условиях близкой смерти. Теперь перед ней был зрелый человек, который с годами стал для нее очень привлекательным. За те три года, что 137-й полк медвежьих гусар стоял в Муроме, они с Григорием стали любовниками.

– Тщательно выбирай слова, дочка. Когда ты вот так крутишь локон на пальце, я знаю – ты обдумываешь, в какой форме передать мне свои мысли.

Наталия улыбнулась и, покраснев, отбросила локон:

– Да, Григорий был амбициозен, но после войны он стал спокойнее.

Тасир посерьезнел:

– Это война научила его сдержанности или ты для него – средство взойти на мой трон?

– Нет, папа, ты не прав. – Наталия отпрянула, уязвленная этим вопросом. – Я твой девятый ребенок, четвертая тасота. Все знают твои предпочтения в вопросе наследования. Обе сестры старше меня – замужем за такарри, у братьев серьезная опора среди такарри, так что шансы унаследовать трон у моего мужа будут минимальны. У Григория одна амбиция – послужить тебе и Крайние, он даже готов принять смерть, защищая тебя.

Тасир, сдаваясь, поднял обе руки:

– Согласен, согласен, и про Григория, и про Арзлова. Мне кажется, что в месяце белле или темнеете ты надумаешь навестить Григория Кролика во Взорине. Тебе там понравится, и ты пробудешь там один-два месяца, а когда вернешься, расскажешь мне все, что узнаешь, согласна?

Она почувствовала, что краснеет от одной мысли – ехать к Григорию во Взорин. Последняя поездка была просто волшебной. Конечно, хорошее, как известно, не повторяется, но она надеялась на лучшее.

Конечно, для тебя, папа, я все сделаю, но только потому, что это в интересах нашего народа.

И от выполнения своего долга не получишь никакого удовольствия, а, Тальюшка?

Никакого, папа, если для сохранения в тайне истинной цели моей поездки мне не придется развлекатся. Если не будет альтернативы.