Пока в голове Урии мелькало все это, двое Тигров побрели к каменной глыбе, блокировавшей гигантский арочный пролет. Они снизу зацепили камень золотыми когтями и подняли его. Заскрежетали петли по обе стороны арки, и каменный занавес медленно пополз вверх. Тигры подпирали его, держа над головой, затем передали другим, а сами проскользнули в открывшийся темный коридор.

Урия поднял глаза на Доста:

– А мне что делать?

– Откуда мне знать, – покачал головой доспех Доста. – Я знаю только, что делать мне.

– И я никак не могу тебе помочь?

Ногтем Дост провел по своей груди и соскреб некоторое количество золота, которое сразу приобрело форму того шарика, с которым так часто играл Урия. Шарик упал в его протянутые руки.

– Если ты действительно можешь помочь, тебе придется найти способ самому. – Дост повернулся к коридору, открывшемуся за аркой. – Этот путь не для тебя.

– Мне ждать здесь?

– Если ты считаешь, что должен ждать, значит, жди.

– Значит, это и есть причина? По этой причине я столько прошел?

– Не причина, друг мой, а результат. Урия смотрел на Волка:

– Полковник? Волк качал головой:

– Я и своей-то роли не понимаю. Дост заулыбался.

– Вы тут, чтобы начать свое исцеление. Когда вы лишились зрения, вы позволили другому украсть вашу способность видеть. Пора вам восстановить свое. – На миг золотой колосс замер, потом вместе с Волком стал поддерживать каменный занавес. – Я послал сигнал нашим союзникам. Нам пора. Прощай, Урия.

У Урии подкосились ноги, и он опустился на пол. Каменный занавес с лязгом упал за последними Осдари, в пещере какое-то время еще звучало эхо, но и оно смолкло. И илбириец остался один в полной тьме и тишине, так и сидел, катая между ладонями золотой шарик.

Рафиг Хает почувствовал, как вздрогнул медальон, вплавленный в его горло. Он улыбнулся и вытащил меч:

– Дост дал приказ выступать! Вперед, братья! Сегодня мы угодим Господу и впишем в историю страницу, о которой будут слагать песни.

Робин сделал последний выстрел из арбалета прямой наводкой. Железная стрела отскочила от поднятого в воздух копыта одного Тарана, попала в лоб другому как раз между рогами и глазами. Вандари зашатался, но не остановился, хотя зрелище было забавное: огромное страшилище движется вперед, а изо лба у него торчит стрела.

Тараны потоком вливались в отверстие в стене, где раньше были ворота. Металлические копыта превратили бывшие ворота в массу щепок. Двое перевернули требушет, еще один копытами разбил его на части. Трещало дерево, взлетали в воздух обрубленные канаты, куски дерева разлетались по узким улочкам города.

Урия почувствовал комок в горле, когда осознал, как он далек от того бескорыстия, с которым Дост защищает свой народ от крайинцев.

«Я всегда хотел стать великим, и я безрассудно утратил свой шанс еще до того, как понял, что он у меня был».

Пока в голове Урии мелькало все это, двое Тигров побрели к каменной глыбе, блокировавшей гигантский арочный пролет. Они снизу зацепили камень золотыми когтями и подняли его. Заскрежетали петли по обе стороны арки, и каменный занавес медленно пополз вверх. Тигры подпирали его, держа над головой, затем передали другим, а сами проскользнули в открывшийся темный коридор.

Урия поднял глаза на Доста:

– А мне что делать?

– Откуда мне знать, – покачал головой доспех Доста. – Я знаю только, что делать мне.

– И я никак не могу тебе помочь?

Ногтем Дост провел по своей груди и соскреб некоторое количество золота, которое сразу приобрело форму того шарика, с которым так часто играл Урия. Шарик упал в его протянутые руки.

– Если ты действительно можешь помочь, тебе придется найти способ самому. — Дост повернулся к коридору, открывшемуся за аркой. – Этот путь не для тебя.

– Мне ждать здесь?

– Если ты считаешь, что должен ждать, значит, жди.

– Значит, это и есть причина? По этой причине я столько прошел?

– Не причина, друг мой, а результат. Урия смотрел на Волка:

– Полковник? Волк качал головой:

– Я и своей-то роли не понимаю. Дост заулыбался.

– Вы тут, чтобы начать свое исцеление. Когда вы лишились зрения, вы позволили другому украсть вашу способность видеть. Пора вам восстановить свое. – На миг золотой колосс замер, потом вместе с Волком стал поддерживать каменный занавес. – Я послал сигнал нашим союзникам. Нам пора. Прощай, Урия.

У Урии подкосились ноги, и он опустился на пол. Каменный занавес с лязгом упал за последними Осдари, в пещере какое-то время еще звучало эхо, но и оно смолкло. И илбириец остался один в полной тьме и тишине, так и сидел, катая между ладонями золотой шарик.

Рафиг Хает почувствовал, как вздрогнул медальон, вплавленный в его горло. Он улыбнулся и вытащил меч:

– Дост дал приказ выступать! Вперед, братья! Сегодня мы угодим Господу и впишем в историю страницу, о которой будут слагать песни.

Робин сделал последний выстрел из арбалета прямой наводкой. Железная стрела отскочила от поднятого в воздух копыта одного Тарана, попала в лоб другому как раз между рогами и глазами. Вандари зашатался, но не остановился, хотя зрелище было забавное: огромное страшилище движется вперед, а изо лба у него торчит стрела.

Тараны потоком вливались в отверстие в стене, где раньше были ворота. Металлические копыта превратили бывшие ворота в массу щепок. Двое перевернули требушет, еще один копытами разбил его на части. Трещало дерево, взлетали в воздух обрубленные канаты, куски дерева разлетались по узким улочкам города.

Робин натянул шлем и приладил маску на лицо, пробормотав молитву святому Майклу, он произнес заклинание на свое снаряжение. Вытащил меч, произнес ещe одну молитву, и меч засверкал красным светом.

– Нет, Робин, ты не можешь сражаться с ними. Жрец Волка взглянул на Наталию:

– А у меня есть выбор?

Внизу под ними Вандари замедлили темп продвижения. В первом порыве они влетели в небольшой дворик сразу за воротами, но дальше начинались дебри узких запутанных улочек, и движение неизбежно должно было замедлиться. С крыш зданий, окружавших дворик, защитники сбрасывали на противника камни кирпичи. Особого вреда они не наносили, но Вандари остановились, поразившись ярости сопротивления.

Робин взял в руки эфес меча и спрыгнул с крыши из – прямо на спину одного Вандари. Коленями он вдарился о широкие плечи, но удар приземления был смягчен его доспехами. Взявшись обеими руками за перекрестье эфеса, он вонзил клинок в шею Тарана и резко подергал его в разные стороны, чтобы он достал глубже, проник в грудь.

Таран под ним согнулся, потом судорожно забился, спрямившись, он сбросил Робина, и тот отлетел. Пекувырнувшись в воздухе, он пролетел над авангардом Вандари. Один из Таранов стукнул его раздвоенным копытом. Удар пришелся по бедру, и всю ногу пронзила боль. Толчок был так силен, что его забросило крышу, и он рухнул среди гелорцев, сбрасывавших камни на Вандари.

Робин сильно ударился спиной и откатился по плоской крыше к дальнему парапету.

«Летать неплохо, но над такими приземлениями до еще поработать».

Он потряс головой, чтобы она прояснилась, и попытался вскочить. И у него почти получилось, но тут все здание задрожало, и Робин снова упал.

«Что за черт»?

Послышался крик: дальний край здания начал оседать под людьми. Крыша согнулась, затрещали перекрытия, открылась глубокая трещина. Она становилась все больше, тянулась к Робину и угрожала поглотить его, а на нижнем этаже здания спрятались Вандари. Из пыли послышался крик Наталии: «Робин, нет!», и он начал падать.

Григорий Кролик видел, как тринадцатый Таран упал, когда на него сверху накинулся жрец Волка. Он бросился вперед, нацелясь раздавить того, но умиравший тринадцатый в предсмертных судорогах подбросил человека в серебряном снаряжении высоко в воздух. Затем восьмой Таран прихлопнул его, как насекомое, и заодно сбил еще нескольких защитников с крыши двухэтажного здания.