— Нет. — Ответил ему Лидиард. — Но на камнях, там, где я вас нашел, разбрызгана кровь. Я подумал, что это ваша, или, возможно, священника. Хотя, вроде бы, ни один из вас не был ни покалечен, ни значительно ранен. — Эти слова прозвучали тише, чем он намеревался, поскольку рассказ баронета внезапно оживил в его памяти его собственные бредовые видения. — Так вы говорите, Сфинкс? — Задумчиво добавил он. Таллентайр поднял на него глаза, и Лидиард увидел, что его пожилой друг сощурил глаза, как будто он тоже что-то вспоминал.

— Кошка… Мне не выдержать ее взгляда. — Негромко процитировал Таллентайр. — Ты помнишь, что говорил что-то похожее в самый тяжелый момент своего бреда? Так что за кошка тебя напугала, Дэвид? Как она выглядела в твоих снах? Лидиарду не потребовалось много усилий, чтобы вспомнить. Но у него вызвало немалые колебания само обилие образов, которые опять хлынули в душу, как только Таллентайр повторил его слова.

— Я видел Сатану, — прошептал юноша, — страдающего в Преисподней. Я видел Бога, беспомощного, вне Вселенной. И видел… волков… которые были больше, чем просто волки. А кошка… нет, это была не кошка… Прежде всего, у нее только голова была кошачья, как у богини Баст [7], но затем, на миг-другой, у нее стало лицо женщины и кошачье тело. Она отвернулась от горделивого шествия всех богов Египта, которое происходило в пещере Платона…

— В пещере Платона! — Перебил его Таллентайр.

— В пещере из «Государства» [8], — медленно проговорил Лидиард, хотя знал, что Таллентайр прекрасно понимает, о какой пещере идет речь. — Где прикованные люди видят только тени, отбрасываемые на стену пламенем костра. В моем сне эти тени имели облик божеств со звериными головами, и я был человеком, который обернулся, когда удалось порвать цепь, удерживавшую мою шею. Я был человеком, который увидел самих богов, а не их тени. И именно Баст с кошачьей головой обратила внимание на то, что я их вижу. Она же была и Сфинксом. — Лидиард с неудовольствием осознал, что у него усилилось сердцебиение, и добавил. — Я пришел в ужас. Даже теперь со мной этот кошмар. Страх… и богохульство…

— Нет богохульства в кошмаре, — отмахнулся Таллентайр. Казалось, баронет был поглощен собственными воспоминаниями. — Не так уж много совпадений, как я боялся… а некоторое сходство в образах может, разумеется, быть случайным.

— Да не это богохульство, — вспоминая, пробормотал Лидиард. — Богохульным было видение беспомощного Бога и Сатаны, который избавил бы мир от зла своим страданием, если бы ему только не воспрепятствовал жестокий рок. Я сжалился над таким Сатаной, Эдвард. Я негодовал из-за его заточения… прежде страха…

Таллентайр, казалось, едва ли обращал на него внимание.

— Возможно, — грубо сказал он, — ты на стороне дьявола, и сам этого не знаешь. В конце концов, ты достаточно долго жил в моем доме. Но нам обоим снились и волки, не так ли? Ведь ты сказал, что видел волков?

— Я видел волков, — подтвердил Лидиард. — Но я каким-то образом знал, что на самом деле, это оборотни — вервольфы. [9]

— Лондонсие оборотни воют с голоду во мраке? — Отозвался Таллентайр, с облегчением вспомнивший строчки из с детства знакомого забавного стишка.

Лидиард покачал головой.

— Они бежали по бесконечным льдам… — сказал он. — По ровной ледяной пустыне, до самого горизонта.

Таллентайру удалось, наконец, выбраться из гамака, и оказалось, что он способен стоять. Лидиард не попытался удержать его или ему помочь. Он углубился в свои мысли, пытаясь вспомнить, какие странные вещи приходили ему в голову, когда он видел в сновидениях этих зловещих созданий. Таллентайр подхватил уаджет, который Дэвид положил вместе с прочим имуществом Мэллорна, но быстро вернул его обратно и вместо этого взял кольцо.

— Что это? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Лидиард. — Я нашел это у Мэллорна. — Как вы полагаете, каким образом мы оба видели эти кошмары, хотя, змея ужалила только одного из нас? И как получилось, что наш кошмар убил священника и унес де Лэнси Бог весть куда?

— Хотел бы я знать, — с горечью заметил Таллентайр. — Но что в действительности случилось, и впрямь только Богу ведомо, если только я не смогу, осмотрев то, что осталось после событий, восстановить правду. Покажи мне!

Лидиард кивнул и надел соломенную шляпу, которой обыкновенно защищал голову от солнца. Таллентайр нашел свою и нахмурился, увидев, что рядом лежат два его ружья, и одно поцарапано.

— Я нашел его рядом с вами в скалах, — сказал Лидиард в ответ на невысказанный вопрос. — И принес его сюда. В каждом стволе было по стреляной гильзе.

Таллентайр ничего не сказал, и вышел впереди молодого человека на солнечный свет. Помедлил, оглядывая выжженную долину и полуразрушенные, частично раскопанные древние гробницы.

— Никаких теней, — пробурчал он себе под нос. — Солнце взошло и прогнало их.

Лидиард последовал за ним по склону к тому месту, где лежало тело отца Мэллорна. Его уже обсели мухи, и баронет не смог их отогнать. Лидиард ждал, пока его друг выяснял то, что он и так знал: не имелось никакой видимой причины для смерти. Порезы и ушибы на теле иезуита нигде не были смертельными. И, насколько смог понять Лидиард, сердце Мэллорна могло просто-напросто не выдержать переживаний и волнений, и прекратило биться.

— Ну что же, — произнес, наконец, Таллентайр, — он больше никогда не скажет нам, что в действительности побудило его привести нас сюда, и если та часть правды, которую он от нас скрыл, имеет какое-то отношение к случившемуся с нами ночью, придется выяснять это другими способами.

Не теряя времени, он встал и оглядел верхнюю часть склона.

— Если де Лэнси зашел в одну из здешних гробниц, — сказал он, — то это может быть лишь одна из этих трех. — И поочередно указал каждую из них Лидиарду.

Они приступили к обследованию. Одна из мастаба наполовину обрушилась, и у них заняло лишь несколько минут, чтобы удостовериться, что де Лэнси не мог там пропасть. Расчищенное пространство во второй уходило чуть глубже, но колодец был вырыт недавно, и вскоре снова засыпан. Только в третьей обнаружилась разверстая пасть, в которую вполне мог провалиться человек. Или служить логовом какому-нибудь хищнику.

Таллентайр взял голыш и запустил его в яму. Они ожидали, что услышат удар камешка о дно секунды через две. Но Лидиард сосчитал до четырех, прежде чем они что-то услышали, причем, голыш лишь слегка задел стену, продолжая падать все глубже.

— Не иначе, как естественный провал в камне, — сказал Лидиард. — Достаточно широкий, чтобы человек не застрял, и де Лэнси мог туда рухнуть…

— Мог. — Раздраженно повторил Таллентайр. — Я еще не готов этому поверить.

Лидиард прошел на другую сторону камеры, где у основания стены скопилось небольшое количество мусора. Проведя пальцами по светлым пятнам, он ощутил под ними воск, а, когда как следует, порылся, отыскал смятый клочок бумаги, обожженный с одного края, наверняка использовавшийся, чтобы переносить свечу.

— Сэр Эдвард, — сказал он и быстро передал ему бумагу. Она затрещала, раскалываясь, когда Таллентайр стал ее разворачивать. Но ему удалось сложить куски и рассмотреть напечатанное на листе.

— Страница из книги! — Воскликнул юноша.

— Но не из такой уж и древней, — со вздохом заметил Таллентайр. — Это из альманаха. Смотри, вот и дата: 1861. Думаю, это оставили прежние исследователи. Надеюсь, им повезло здесь больше, чем нашей злополучной экспедиции. Иезуит знал, что здесь побывали и другие, и это возбудило в нем любопытство и желание наведаться сюда самому. Но теперь нет способа установить, какими сведениями он располагал о том, кем были те другие и что они могли найти. Есть что-то еще?

Лидиард указал на пятно на камне.