«Надо же такому привидеться», — думала она, открыв глаза. — Обычно кошмары снятся, когда тревожно на душе. А я спокойна. Я совершенно спокойна. Я удивительно спокойна. А как там Валера? Дали ему соседи отдохнуть? Уж эти мужчина! Какие-нибудь командировочные собрались, пьют водку, болтают глупости… Бедненький! Что я валяюсь? Там мучается Валера, а я тут блаженствую. О! Вот почему сон разбудил. Очень даже вещий сон!»

Она посмотрела на часы и охнула. Был уже вечер. На двух кроватях спали какие-то мужчины.

Поднялась, быстренько оделась и вышла из комнаты.

— В конце концов Валерий разговаривал с дежурной — пожилой, полной и добродушной женщиной.

— О! — воскликнул он, увидев Елену. — Вот и моя проснулась. — Поднявшись пошел навстречу. — Как отдохнули, мадам?

— Ты давно встал? — спросила она.

— Часа два тому.

— Что же не разбудил меня?

— Еще чего!

— Сам-то хоть отдохнул?

— Отлично.

Он был как-то особенно оживлен как в прежние времена. Когда ему что-то удавалось по службе.

— Нелишне было бы ополоснуть мордочку, — посоветовал он и поцеловал Елену в щеку, на миг прижавшись. — О, какая теплая!

Поужинали в ресторане не очень вкусно, но очень дорого. Пошутили по этому поводу, выбравшись на улицу, но сегодня их ничто не могло огорчить.

— В ожидании, пока кое-кто проснется, я успел немного поразмыслить, — сказал Валерий.

Елена догадалась: он от того бодр и беззаботен, что решил для себя какие-то важные вопросы. Не стал ни о чем говорить в ресторанной суете, значит — это действительно имело для него большое значение. Елена хотела тут же услышать, в чем дело, и боялась, потому что это могло касаться их будущего.

— Я такой сон видела, — начала она вдруг, словно пытаясь оттянуть время, приготовиться внутренне к тому, что он скажет.

— Какой же? — спросил Валерий.

Елена рассказала, как бежала за ним, как кричала и он не услышал.

— Я добежал до туч?

— Не знаю. Я проснулась.

— Если не добежал, то все хорошо.

— Ты разгадываешь сны? Вот уж не знала! Ну, растолкуй, ясновидец.

— Сегодня понедельник. Сны надо понимать наоборот. Если тебе привиделось, что мы растерялись, то значит…

— Никогда не расстанемся.

— Угадала. Молодец!

— Это меня устраивает. Теперь, когда я совершенно спокойна за наше с тобой будущее, можешь рассказать, что же ты такое придумал, беседуя с дежурной.

— Надеюсь, это не упрек — насчет дежурной?

— А вдруг, Валерка, ты бабник?

«Что я болтаю! — одернула себя Елена. — Что за чушь несу? Почему волнуюсь? Мы ни разу не говорили, как сложится наша жизнь после его отставки. Что же он решил? Как я могу быть равнодушна к этому?»

Валерий шел молча, глядя под ноги и заложив руки за спину.

Они были в новом районе города. Стояли многоэтажные каменные дома, под ногами чернел асфальт.

Елена давно не была в Салехарде и удивились переменам. Цепким взглядом она примечала все, что было вокруг, а душа в то же время жила другим — ожиданием слов Валерия.

— С армией — все, — сказал он совершенно спокойным голосом. — Подумал, попрощался. Надо жить.

— Конечно, Валера.

— Перед отъездом я говорил с Сергеем Мешковым. Помнишь его?

— Его тоже в отставку?

— Расформировали часть. Понимаешь?

— И что Мешков? Он нечасто приходил к нам. Такой высокий, смуглый.

— Да, бывший капитан Мешков.

— О чем же вы говорили?

— Он живет под Москвой, в Болшево. То есть, там живут родители его жены. Поехал к ним. Оставил адрес. А дело в том, что он предложил один план. И довольно любопытный.

— Расскажи.

— Я неплохо разбираюсь в технике. Приходилось помогать механикам. Отремонтировать машину, собственно, ничего не стоит. Вот мы и решили открыть мастерскую.

— Уедем из Ярославля?

— Да. Я этого хочу. Меня тут хорошо знали. И я бы не хотел лишних вопросов.

— А как же моя школа?

— И там есть школы.

— Но мои ученики?

— Привыкнешь к новым. Эти ведь тоже не вечно с тобой будут.

— Мне пока трудно привыкнуть к мысли о переезде.

— Не в Америку едем. Те же мальчишки и девчонки. Ты выходила за офицера.

— Ты прав. Нас куда угодно могли перевести. Но теперь мы сами себе хозяева.

— Вот именно. И сделаем так, как будет лучше нам.

— Думаешь, будет лучше?

— Иначе зачем же затевать сыр-бор?

— Я пока не могу тебе ответить. Как-то ошарашил ты меня. Я привыкла к своей школе, нашла контакты с учениками. Это для меня много значит, поверь, очень много.

— Все прекрасно понимаю, но есть еще я.

— Разве тем же ремонтом нельзя заняться здесь?

— Чтобы кто-нибудь из знакомых приехал на своей машине и сказал: «Эй, почини!» Потом бы еще щедрые чаевые… Или как их там называют? Да я тут же… Меня не знаешь…

— Дай подумать, Валера. Мне надо решиться. Ты же видишь, я не отрицаю сразу такую возможность. Но и ты пойми меня.

Он говорил коротко и четко, как всегда, когда что-то обдумал и принял решение.

Очень было странно бродить по, городу в белую ночь. Вокруг ни души, а светло так, что можно читать, не оставляет ощущение, будто некий чудодей околдовал жителей и погрузил их в непробудный сон. Только они двое, Елена и Валерий, идут по улице, меряя, может быть, ногами Полярный круг. Тот самый, что опоясывает незримой чертой вершину планеты.

Планета Вселенная — и твое маленькое сердце, способное, оказывается, вместить все это наравне с самым личным, самым потайным. Непостижим человек — может страдать из-за какой-нибудь ерунды, вроде потерянной пуговицы, и в то же время ощущать бесконечность мироздания.

Они не возвращались больше к начатому Валерием разговору. В урочное время сели на «Метеор» и отплыли от пристани.

Ветер стих, но река продолжала волноваться, ходила мертвой зыбью. Отойдя от пристани метров на триста, судно включило двигатели на всю мощь и поднялось на подводных крыльях.

Елена устроилась у окна, Валерий сидел рядом и читал местную газету, купленную в киоске на пристани.

— Ты не примиришься, — вдруг сказала Елена. — Я уверена.

Он оторвался от газеты и вопросительно взглянул на нее.

— Мне бы еще понять, в чем ты уверена, — улыбнулся Валерий.

— Ты плохо себя знаешь, — сказала Елена, придвинувшись ближе, чтобы сидящие впереди и сзади не слышали разговора.

— Допустим.

— Ты лидер. Понимаешь? По своей природе, по своей сути, по генеалогическим, если угодно, корням ты — лидер. И никогда не позволишь себе оказаться в подчинении.

— Почему же? Я был военным человеком. А в армии дисциплина. Есть старшие по званию и должности.

— Ну, во-первых, ты служил в особом подразделении. Во-вторых, армейское подчинение, то есть подчинение не хозяину, а воинскому уставу — это одно и совершенно другое — быть наемным работником.

— Разница есть, не отрицаю.

— Тебе будут тыкать: «Сделай это, сделай то». Ты сам себе не будешь принадлежать. Крутить гайки — вот все, что от тебя потребуется. И это тебя устроит?

— Ну, во-первых, Мешков…

— Он был твоим другом, когда вы были равными. А если он станет владельцем мастерской… а предполагается именно это, как я понимаю. Да?

— Ты права. Его родитель какой-то директор, шишка в общем. Он обещал помочь с мастерской. Малое предприятие, так сказать.

— Так что не строй иллюзий насчет дружбы.

— Я в дружбу верю.

— Не сомневаюсь, но меняются времена, меняются люди. И ты сам не слепой, видишь, что происходит вокруг. Ну, это во-первых. А что во-вторых?

— Во-вторых, — задумчиво повторил Валерий и вскинул голову. — А то во-вторых, что я не позволю…

— Валера, — перебила Елена. — Не будь мальчишкой. Будешь выступать — тебя другим заменят, более послушным.

— Если тебя не устраивает мой план, что ты предлагаешь?

— Мы с тобой не избалованы богатством. Я думаю — пока.

— Мечтаешь стать богатой?

— А почему бы и нет!

— Были богатые учителя в истории российской?