– Ну так уйди. Уволься. – Голос был тихий и хриплый, но, несомненно, разумный. Дункан пришел в себя.

Хари повернулся к окну спиной и встретил мутный взгляд отца.

Кашлянул, прикрыв ладонью рот, и смущенно пробормотал:

– Я… э-э-э… не знал, что ты проснулся.

– Зато ты будешь жить, Хари. – Дункан почти шептал. – Жить – это уже много.

– Я… э-э-э… я не могу, папа. Я подписал контракт.

– Откажись.

Хари покачал головой:

– Не могу. Из-за Шанны, пап. Это моя жена.

– Я помню… Иногда я вижу ее в Сети, с тобой. Вы женаты… сколько, год?

– Три.

– Дети?

Хари молча покачал головой и взглянул на свои мозолистые пальцы. Потом сказал:

– Она там, в Анхане. – Дыхание перехватило – ну почему ему так трудно говорить об этом? – Она… э-э-э… – Он хрипло кашлянул, повернувшись лицом к окну. – Она заблудилась в Надземном мире, и ей дадут умереть, если я не прикончу Ма’элКота.

Мгновение в комнате было слышно лишь свистящее дыхание Дункана.

– Я знаю. Я видел кое-что… из «Драконьих вестей»… – Казалось, старик специально старается набрать побольше воздуха в грудь, словно надеясь вдохнуть в свой голос уверенности. – Хлеба и зрелищ, Хари. Хлеба и зрелищ.

Это было любимое присловье Дункана, которое Хари понимал лишь отчасти.

– Твоя проблема… – продолжал Дункан с усилием, – не в Надземном мире и даже не в этом Императоре. Твоя проблема в том… что ты Раб.

Хари раздраженно дернул плечом – это он уже слышал, и не раз. Полуслепому Дункану все казались Рабами.

– Свободы у меня столько, что хоть ложкой ешь.

– Ха! У тебя есть… больше, чем ты думаешь. Ты победишь. —

И Дункан измученно откинулся на подушки.

– Конечно, па.

– Не смей мне… поддакивать, Хари, черт… – Несколько секунд он просто дышал. – Слушай… Я расскажу тебе, как их побить. Рассказать?

– Конечно, па. – Хари подошел к кровати и наклонился над отцом. – Видишь, я слушаю. Расскажи мне, как их победить.

– Забудь… забудь правила…

Усилием воли Хари сдержал рвущееся наружу раздражение.

– В каком смысле?

– Слушай… они думают, что ты их собственность. Они думают, что ты – их и будешь делать все, что они скажут.

– Что ж, они близки к истине.

– Нет… нет, слушай… твоя жена, ты любишь ее. Ты ее любишь. – (Хари молчал – горло свело, слова не шли наружу.) – Этим они тебя и держат… и распоряжаются тобой. Но больше у них ничего против тебя нет… а они этого не знают… и думают, что все у них в порядке…

Хари напрягся, наморщил лоб, но промолчал.

– Хари, послушай меня… – в который уже раз прошептал Дункан, и его веки задрожали. – Умнейший… умнейший человек в мире однажды сказал: «Все, что совершается во имя любви, выходит за рамки добра и зла». Смекаешь? Понимаешь, в чем суть? За рамки.

Хари вздохнул. Господи, о чем он только думал? Почему решил, что чокнутый отец даст ему дельный совет? Он с отвращением покачал головой и повторил:

– Конечно, пап. За рамки. Я все понял.

– Устал. Хрр, засыпаю. Мм… Хари?

– Что?

– Ты хоть раз… говорил ей… обо мне?

«Правда есть правда, – подумал Хари. – Надо смотреть ей в глаза». Он сказал:

– Нет. Я ни разу не говорил ей о тебе.

Дункан кивнул, закрыл глаза. Его руки привычно легли так, словно были привязаны к кровати.

– Мне хочется… когда ты спасешь ее, я хочу ее увидеть. Один раз. В Сети она всегда кажется такой хорошей.

– Да, – сказал Хари, вдруг охрипнув. – Она и в жизни такая.

Бриллиантовый бальный зал на двадцатом этаже Студии сверкал и переливался радужными огнями, острые блики дрожали на лицах подписчиков Кейна. В основном это были Свободные, многие из них пришли сюда со своими надежными Инвесторами; из Бизнесменов мало кто мог похвастаться таким количеством денег или таким влиянием, чтобы разгуливать среди избранных. В Северной Америке не было Актера с более высоким индексом подписчиков, чем у Кейна: тысяча представителей высших каст вносила кругленькую сумму в сто тысяч марок за годичную ренту роскошной ложи с гарантированным просмотром семи Приключений – если, конечно, звезда не погибнет в процессе или не сломает, к примеру, ногу.

Это был клуб для избранных; десять тысяч надеющихся войти в него когда-нибудь платили Студии по тысяче марок ежегодно только за право оставаться в листе ожидания. Подписчикам давались привилегии, в том числе возможность встречи со звездой на приемах, которые устраивали перед началом каждого Приключения.

Нынешний прием, как множество других до него, проводился в стиле тематического костюмированного бала «Враги Кейна».

Хари кружил в толпе в черном кожаном костюме а-ля Кейн, он играл Кейна, цедил сквозь зубы жесткие ответы сентиментальным подписчикам, которые с мокрыми глазами подходили пожелать ему удачи, дружески хлопал по плечу тех, кто пытался давать советы.

Изображая Кейна, он чувствовал себя почти нормально, – по крайней мере, не надо было улыбаться.

Вдруг из толпы вылез Кольберг и схватил его за руку. На Администраторе была каштановая с золотом ливрея – такие в Анхане носит дворцовая обслуга. Хари не сразу сообразил, что Кольберг изображает Джемсона Таля, дворецкого Тоа-Фелатона, а сообразив, с трудом подавил импульсивное желание ударить его ногой в горло.

– Речь с тобой? – спросил Кольберг.

– Да.

– Ты ее просматривал? Она не вполне… гм… обычная.

Как всегда перед началом нового Приключения, Кольберг обливался потом – нервничал. Хотя дело было не в самом Приключении, а в том, что здесь, в этой толпе высших, он был единственным Администратором. Надо сказать, что никакому другому Администратору не позволили бы арендовать ложу для первоочередного просмотра Приключений Кейна. Все, кто собрался в Бриллиантовом зале в тот вечер, были выше его рангом, причем намного.

Все, кроме Хари.

Хари опустил взгляд на пальцы Администратора, которые все еще сжимали его локоть. Кейн на его месте просто сломал бы этому жирдяю руку. Но Хари только сказал:

– Да, Администратор. Речь у меня с собой. – И он еще раз подчеркнуто поглядел на потную лапу Кольберга. – Без обид, Администратор, но люди смотрят.

Кольберг выпустил руку Хари так резко, точно его ужалили. Облизнулся, поправил мундир.

– Ужин начнется через пятнадцать минут, а ты еще на северной стороне зала почти не был.

Хари пожал плечами:

– Уже иду.

Он пробрался через толпу Инвесторов, наряженных в костюмы Медвежьей гвардии Орды Кхуланов; двое Свободных, которые привели их с собой, вырядились в меха и крылатые шлемы, как сам Кхулан Г’тар. Потом он стерпел рукопожатие другого Свободного, который наложил на себя килограммов пять грима, не меньше; идиот потратил около шестидесяти марок, чтобы придать себе сходство с вождем огриллоев, убитого Кейном в Приключении под названием «Отступление из Бодекена», – деньги, которых обычная семья Тружеников не зарабатывает и за неделю. Хари повидал множество расхлябанных коротышек Бернов, отдал дань уважения одному изобретательному типу, который нарядился похожим на богомола воином Крркса из «Погони за Венцом Дал’каннита», и вдруг столкнулся нос к носу с Марком Вайло.

Коротышка-Бизнесмен управился лучше многих: на нем были сверкающие нагрудные доспехи из легкого пластика, не хватало только шлема. С помощью спрея он превратил себя в платинового блондина. А главное, с помощью хитроумного приспособления ему сделали разбитую скулу и глаз, который выпал из глазницы и болтался на нитке нерва. Сквозь порванную кожу скулы даже торчали обломки кости и вполне натуралистично капала кровь.

Хари протяжно свистнул, выражая свой восторг.

– Марк, вот это красота. Пуртин Хлэйлок, я угадал?

– В яблочко, сынок, – сказал Вайло и широко усмехнулся. – Я специально выбрал того, кто еще жив. Берн тоже жив, но мы с ним в разных весовых категориях. Хотя других это не остановило. – И он коротко фыркнул, кивком показывая на публику вокруг. – Что случилось, малыш? Ты, похоже, не веселишься?