— Можно подумать, в твоем ведении благотворительная палата, а не деловое предприятие, — буркнул Камерон.

— Меня не интересует твое мнение! — прорычал Волкодав. — Не твое дело, как я управляю «Волчьим логовом»!

— Совершенно верно, — ухмыльнулся Камерон.

— Однако вопрос, кто знает это место достаточно хорошо, чтобы свободно входить и выходить незамеченным, остается открытым, — вздохнул Грифф. — Я думал, Рябой Дик и Гарри кого-то подозревают.

— Мы по очереди следим за городским домом, куда заходил Девинтер, — сказал Коннор. — Несколько дней назад оттуда вышел закутанный в плащ человек, но Гарри упустил его.

Камерон побарабанил пальцами по столу и натянул мягкие кожаные перчатки.

— Пожалуй, я загляну в этот дом.

Грифф удивленно моргнул.

— Ты хочешь сказать, что взломаешь дверь и войдешь?

Камерон досадливо поморщился:

— Мой дорогой друг, я никогда не бываю настолько неуклюжим, чтобы ломать. Успех операции зависит от способности не оставлять следов своего пребывания.

— Звучит интригующе, — заметил Грифф. — Помощь не нужна?

— А ты умеешь пользоваться отмычками? — поинтересовался Камерон. — Или подбирать комбинации к замку сейфа?

Грифф помотал головой.

— А ходить в темноте по черепичной крыше? Или перебрасывать канат между двумя зданиями, чтобы обеспечить себе отход?

— Ну, я…

Больше говорить было не о чем.

— В отличие от клиентов «Волчьего логова» я стараюсь входить и выходить как можно быстрее.

Волкодав кашлянул.

— Может быть, мы вернемся к вопросу проникновения в городской дом? — спросил он. — Кам, ты уверен, что хочешь пойти на такой риск?

Камерон фыркнул и поправил манжеты.

— В таком простом деле нет вообще никакого риска. Если бы вы попросили меня о более серьезной услуге, например, украсть у Принни…

— Не уверен, что хочу иметь полную информацию о твоих возможностях, — перебил его Коннор. Он придвинул к себе лист бумаги и что-то написал. — Вот адрес. Сегодня моя очередь вести наблюдение с восьми до полуночи. Встретимся через полчаса после полуночи в «Хвастливом петухе» на Сент-Албан-лейн.

— Хорошо. У меня будет достаточно времени, чтобы сделать дело. — Камерон убрал записку в карман. — Кстати, а что твоя жена думает о ходе расследования?

— Я не посвящал ее в детали, — отрезал Камерон, — и не намерен делать этого впредь. Она должна оставаться подальше от опасности.

— А ты не думаешь, что держать ее в неведении еще опаснее?

Коннор разозлился.

— Будь ты проклят! Я способен позаботиться об Алексе.

— Если верить моему опыту, — вздохнул Камерон, очень серьезно взглянув на друга, — женщины часто имеют свое мнение, когда дело доходит до подобных вещей. Им не нравится оставаться в стороне, и они начинают действовать, добавляя своим близким седых волос.

— Поверь мне, — отрезал Коннор, — по роду своей деятельности мне приходится иметь дело с женщинами, и я далек от недооценки женского ума.

— Прости, что я вспоминаю об этом, но в последнее время твои действия и решения нельзя считать безошибочными.

Коннор вскочил, отбросив стул.

— Я позабочусь о том, чтобы больше не ошибаться. — Обернувшись к Гриффу, он рявкнул: — Если мы покончили с разговорами, может быть, ты возьмешь на себя труд пройтись по окрестным пивным? Хорошо бы найти спутников Девинтера!

Двое друзей молча вышли, оставив графа в одиночестве.

— Что? — устав от бесплодных поисков, Коннор не сумел сдержаться и повысил голос.

Он пришел домой, чтобы перекусить на скорую руку, надеясь избежать разговоров о расследовании, однако у Алексы были свои планы на этот счет.

Она упрямо вздернула подбородок.

— Нет никакой необходимости так орать. Я просто хочу проявить методологический подход к проблеме. Наведя предварительные справки, я…

— Тысяча чертей! Ты можешь раз в жизни сделать то, что я сказал, и не вмешиваться? Это не твое дело!

— Ты — мое дело, — возразила она. — Я думала, что это очевидно.

— Мне не нужна твоя помощь в этом деле! Я не хочу ее!

Алекса дернулась, словно от удара.

— Иными словами, ты хочешь, чтобы мы были вместе только тогда, когда ты испытываешь физическое желание?

Стрела попала в цель. Коннор слышал гнев в голосе жены, но был слишком зол, чтобы его это остановило.

— Ты извращаешь мои слова!

— Почему бы и нет? — пылко возразила она. — Ты же нисколько не сомневаешься, манипулируя людьми ради своей выгоды!

У Коннора потемнело в глазах.

В два быстрых шага он преодолел разделяющее их расстояние и схватил Алексу за плечи.

— Совершенно верно. Я — безжалостный негодяй, привыкший делать то, что мне нравится. Но не делай вид, что тебя это удивляет. Я никогда этого не скрывал и достаточно наглядно проявил себя уже при нашей первой встрече, когда прижал тебя, благопристойную леди, к стене и засунул язык тебе в рот.

— Тогда, если помнишь, я дала тебе пощечину. — Алекса сжала кулаки. — И очень хочу сделать то же самое сейчас. Не желаю, чтобы ко мне относились как к игрушке.

Волкодав перехватил ее запястья раньше, чем она воплотила свою угрозу в жизнь. Ее кожа показалась обжигающей.

— Тогда не лезь в мужские игры, Алекса. Ты уже знаешь, насколько высоки бывают ставки и как быстро игра может стать опасной.

Она попыталась вырваться, но хватка Коннора была железной. Он тоже был пленником, охваченным желанием, с которым не мог справиться.

— Бегство невозможно. Пытаясь вырваться, ты только причинишь себе боль.

Алекса застыла.

— Это очередной урок?

— Видит Бог, я этого не хотел! — прорычал Волкодав, чувствуя, что его охватывает огонь желания. — Хотя между гневом и сексуальным возбуждением очень тонкая грань. — И похоже, он ее уже перешел.

— Думаю, я это поняла. — Ее губы лишь мгновение назад дрожали от праведного гнева, теперь же она с грустью улыбалась. — Вопрос в том, что с этим делать.

— Один из вариантов — нанести удар. — Его губы были совсем рядом с ее губами. — Но поскольку в настоящее время у тебя такой возможности нет, придется поискать другие пути.

— Ты играешь нечестно, — прошептала Алекса.

— Жизнь редко бывает честна и справедлива.

Пробормотав ругательство, она прильнула к мужу в поцелуе. Ее губы были гладкими, как спелый персик, и теплыми, словно солнечный свет. Простые удовольствия, давно забытые. Боевой дух угас, Волкодав сдался на милость победительницы.

Услышав его стон, Алекса просунула руку под рубашку и стала поглаживать грудь мужа. Издав гортанный звук — то ли крик, то ли ругательство, — он стал жадно целовать ее шею. Кружевная косынка полетела в сторону, и он со стоном приник к ее груди. Влажный муслин холодил напрягшийся сосок.

По телу Коннора разлился огонь, и он принялся расстегивать крючки и пуговицы на ее платье раньше, чем сумел овладеть собой.

— Алекса, — простонал он, стараясь сохранить рассудок. — Прислушайся к голосу разума.

— Не могу. — Она неуверенно улыбнулась. — Сердце говорит слишком громко, заглушая все остальные звуки.

Волкодав не осмеливался обратить внимание на биение собственного сердца.

— В порыве страсти не путай физическое влечение…

— Влечение? — Она вцепилась пальцами в его сюртук. — Ты хотел сказать, похоть? Неужели ты думаешь, что нас объединяет только физическое желание?

Коннор закрыл глаза, не зная, что сказать. Как признаться, что она настолько прочно вошла в его жизнь, что он уже не мыслит иного? Он только что осознал этот сбивающий с толку факт и еще не успел облечь его в слова.

— Черт бы тебя побрал, Коннор Линсли, я люблю тебя!

Она его любит.

В груди поднялась волна надежды, которую тотчас подмял под себя отчаянный страх. А что, если он обманет ее ожидания? Он уже так давно один.

— Я…

Произносил ли он когда-нибудь эти слова? Это было так давно, что он и вспомнить не мог. Быстрые ускользающие тени носились по волнам его памяти, попадая во встречные течения, разбиваясь о камни.