— Нет, вовсе нет. Я назвал ее имя. Нужно увезти ее, — лихорадочно говорил Коннор. — Увезти из города! — пояснил он и громко застонал.

Граф снова впал в забытье, и Камерон начал промывать его рану.

У Алексы так сильно дрожали руки, что вода грозила выплеснуться на покрывало. Она была благодарна Камерону за спокойную невозмутимость, позволявшую ей тоже как-то держаться. Друг Волкодава работал молча, она тоже воздерживалась от разговоров, наблюдая за методичными движениями умелых рук.

— Я покрылся красными пятнами?

Опомнившись, Алекса сообразила, что Камерон закончил промывать рану и теперь поглядывает на нее с выражением веселого недоумения.

— Возможно, вам не нравится цвет моего жилета? Или серьга в ухе?

— Простите, пожалуйста, — смутилась Алекса. — Я глазела на вас? Это непростительная грубость с моей стороны. — Она пыталась поддержать легкий разговор, хотя губы предательски дрожали. — Но, думаю, это всего лишь цветочки по сравнению с тем, что я свалилась на вас в столь безбожный час и принесла с собой кучу неприятностей.

Он решительно отмахнулся от ее извинений.

— Вам рады в этом ничтожном жилище в любой час.

Алекса не смогла удержаться и с любопытством осмотрелась по сторонам. В глаза бросалась утонченная элегантность резной мебели из красного дерева, ее шелковая и парчовая обивка, прелестные акварели с изображением Венеции над камином. Такое жилище можно было назвать каким угодно, но только не ничтожным. Здесь все было неожиданным. Интригующим. Таинственным. Как и сам хозяин.

— Ну ладно, пусть не ничтожном. — Он ухмыльнулся, словно прочитав ее мысли. — Пусть меня считают одним из «псов» — диким и опасным, но в своем доме я предпочитаю уют и красоту.

Алекса ответила задумчивой улыбкой.

— Надеюсь, вы не погубите мою репутацию, — пробормотал он. — Очень немногие люди бывали в моем доме.

— У меня нет привычки трепать языком, мистер Камерон. Ваша тайна останется тайной.

— Кстати, о секретах. — Камерон задумчиво тронул пальцем подбородок. — Мы оказались в дьявольски неприятной ситуации.

Алекса неожиданно поняла, что, вероятно, поставила джентльмена в неловкое положение.

— Надеюсь, вы не возражаете против того, что я привезла лорда Киллингуорта сюда. Но я никак не могла придумать, куда деваться с полумертвым джентльменом, и все время молилась, чтобы он был мертв только наполовину.

— Уверяю вас, необходимо нечто большее, чем пуля в темноте, чтобы убить Ирландского Волкодава. Ему многие годы приходилось бороться за свое существование, и делал он это весьма успешно. Нет никаких оснований полагать, что удача изменит ему сейчас.

— Вы давно знакомы с графом? Так много о нем знаете…

— С тех пор, как молодыми щенками мы прибыли в лиссабонский штаб. Что касается его истории, описаниями наших тогдашних дерзких эскапад можно заполнить толстую книгу.

Алекса покосилась на одну из книг, лежащих на столе. «Я бы многое отдала за возможность заглянуть в книгу его жизни».

— Нет, вы, конечно, понимаете, что подробности личной жизни графа не представляют для меня интереса, — поспешила сказать она, надеясь, что ее голос звучит убедительно.

— Разумеется, — усмехнулся Камерон. — У вас для этого нет никаких оснований.

Опасаясь, что если покраснеет еще сильнее, то ее лицо сольется цветом с красно-коричневыми портьерами, Алекса поспешно встала и отнесла таз к туалетному столику.

В это время раздался стук в дверь.

— Это, должно быть, Терлоу.

Камерон впустил хирурга и освободил место у кровати.

Бывший солдат не терял время в пустых разговорах. Коротко кивнув, он засучил рукава и стал осматривать бесчувственного графа.

— Что ж, я видел и хуже, — сообщил он, открыл свой чемоданчик и принялся доставать инструменты. — Отошлите леди, — сказал он, — если, конечно, не хотите заплатить мне за лечение двух пациентов.

— Я еще ни разу в жизни не падала в обморок, — возмущенно заявила Алекса, мысленно признав, что все когда-нибудь случается впервые. Скальпель имел устрашающее сходство с инструментами испанской инквизиции.

— Он прав, — тихо сказал Камерон.

Кто бы сомневался? Остальные инструменты, извлеченные доктором из чемоданчика, были ничуть не более привлекательными.

— Вы можете подождать в холле. Терлоу подтвердит, что я обладаю достаточным опытом, чтобы ассистировать ему.

Хирург проворчал нечто неразборчивое, пальцем проверяя остроту скальпеля.

— Очень хорошо, — сообщила Алекса и неторопливо направилась к двери, сдерживая желание бежать без оглядки.

Глава 9

Все закончилось довольно быстро. Терлоу вышел из комнаты с довольной улыбкой. Он прошел мимо Алексы, не сказав ни слова, поглощенный засовыванием в карман жилета весьма объемистого кошелька и еще чего- то, напоминающего сплющенный свинцовый шарик.

Камерон был чуть более разговорчив.

— Все в порядке, — сообщил он. — Пулю извлекли. Волкодав некоторое время будет спать, поскольку Терлоу дал ему еще одну дозу опия. — Взяв Алексу под руку, он повел ее прочь от двери спальни. — Простите меня, но вы выглядите так, словно вам самой не помешает медицинская помощь. Давайте спустимся вниз. Там у меня есть великолепный херес.

Алекса чувствовала, что, даже если бы захотела протестовать, все равно ничего бы не вышло. Напор Камерона был мягким, но устоять не было никакой возможности. «Я словно попала в теплый шелковистый поток». И если верить слухам, она была не единственной женщиной, испытывающей подобные ощущения. Говорили, что…

Мысли Алексы были прерваны громким бульканьем. Камерон передал ей бокал вина, немного налил себе и сказал.

— Леди Алекса, нам с вами необходимо поговорить. Давайте устроим военный совет. — Он слабо улыбнулся и вздохнул: — Если вы не против, расскажите мне подробно, каким образом Волкодав заполучил дыру в боку.

Алекса приступила к рассказу, который занял больше времени, чем она рассчитывала. Хотя друг графа знал о ставке, она решила, что должна рассказать всю историю, начиная с ночи ее маскарада.

Следует отдать Камерону должное, — он слушал, никак не выдавая своих чувств. Когда Алекса замолчала, он подошел к столу и налил себе еще хереса. Присев на край стола, Камерон поднял свой бокал и принялся молча рассматривать янтарную жидкость. Пламя свечи, многократно преломлявшееся в гранях бокала, скрывало выражение его лица. В комнате повисла тишина.

Алекса начала опасаться, что оказалась слишком откровенной. Терпимость человека, даже не слишком строгого поборника морали, все же не безгранична, однако когда Камерон заговорил, в его голосе не было и намека на осуждение:

— Пожалуй, я начинаю понимать, почему ваш брат не был шокирован некоторыми подвигами, которые вы описывали в своих письмах. Удивлен, да, но не шокирован. Похоже, он привык к вашему необычному поведению.

— Если вы имеете в виду, что я не обычная пустая мисс из общества, то я считаю это комплиментом, — гордо заявила Алекса.

— Я и хотел сделать комплимент, — усмехнулся Камерон. Но потом его голос снова стал серьезным: — Однако шутки в сторону. Тот факт, что напавшие на Волкодава теперь в курсе вашей с ним… связи и знают ваше имя, не может не тревожить.

— Но они никак не смогут узнать о нашем деловом соглашении, это невозможно! — запротестовала Алекса. — И Генри, и лорд Хадцан поклялись хранить молчание.

— Не имеет значения, знают бандиты о долговой расписке или нет, — объяснил Камерон. — То, что вы и граф были вдвоем в такой час и в столь специфическом месте, говорит об определенной степени близости, и не важно, правда это или нет. — Он тщательно разгладил морщинку на перчатке. — Я полностью согласен с Коннором: для вас опасно оставаться в Лондоне. Я думаю, вам даже не следует возвращаться в городской дом вашей тети.

Алекса нахмурилась.

— Я придумаю правдоподобную историю — в высшей степени благопристойную. У меня получится, не сомневайтесь. Дамы определенного возраста имеют обыкновение доверять мне. — Он встал. — Утром ваша тетя расскажет всем, что вас срочно вызвали домой. Это вполне разумное и правдоподобное объяснение. Никому не придет в голову усомниться. Я отправлю вас в Йоркшир, как только раздобуду экипаж.