— Вы можете с полной уверенностью утверждать, что теперь в Линсли-Клоуз все изменилось.

Пожилая женщина принялась водить носком туфли по протертому ковру.

— Скажу вам честно, все равно будет непросто. Даже в ваше захолустье доходят слухи из Лондона.

— Независимо от того, что слышали вы или другие жители деревни, теперешний лорд Киллингуорт не тот мужчина, который станет навязывать свое внимание не желающей этого женщине, — уверенно проговорила Алекса. — Новый граф, возможно, также похотлив, как и его отец, но у него нет никакой необходимости охотиться за женщинами. Они сами падают в его объятия.

Внутренне вздохнув, Алекса вспомнила роскошную красотку на балу, которая явно наслаждалась вальсом с Коннором. Несомненно, дама — одна из его многочисленных любовниц.

Откашлявшись, она продолжила:

— Вы знаете его с детства и наверняка сумеете убедить местных жителей, что сейчас в графском доме безопасно.

На физиономии миссис Коллоуэй появилось странное задумчивое выражение.

— Да, миледи.

Ну и хватит с нее Ирландского Волкодава. Она не станет думать о его сладострастных губах, о его… восставшем мужском естестве. Пенис. Фаллос. Член. X… Больше она не станет перечислять. Да, ей известны если не все, то многие термины, которыми рабочие на ферме именовали мужской детородный орган. Опыт, полученный ею на скотном дворе, давал некоторое представление о том, чего можно ожидать. И, тем не менее, ей было чрезвычайно любопытно — хотелось увидеть этот самый орган не барана, а мужчины.

Увидела. Ей следовало завизжать. Упасть в обморок. Сгореть от стыда. Вместо этого она смотрела. Пожирала глазами. Себе она могла признаться, что испытывала огромное искушение принять вызов графа и потрогать его. Все это казалось невероятно притягательным — жесткие темные завитки, бархатистая кожа…

Она на мгновение зажмурилась, старательно отгоняя подступившую тоску. Вряд ли ей когда-нибудь доведется еще раз испытать нечто подобное. И очень хорошо!

Или не очень?

Алекса сжала в пальцах карандаш и перевернула страничку в блокноте. Скоро она отсюда уедет, но пока лучше заняться делами, которые она умеет делать, и не предаваться глупым фантазиям.

— Полагаю, мы сумеем выделить небольшую сумму, чтобы нанять помощников для выполнения крупных работ, — пробормотала она. Камерон снабдил ее деньгами на расходы. — Что касается всего остального, думаю, мы разберемся между собой.

Раздался громкий лязг — домоправительница выронила тяжелую связку ключей.

— О, миледи, вы ведь не имеете в виду, что сами наденете фартук и будете заниматься домашней работой?

— Почему нет?

Если такое вообще было возможно, домоправительница выглядела даже более шокированной, чем когда ворвалась в спальню и застала Алексу полуодетой.

— Потому что вы благородная леди и имеете титул.

— Я обычная деревенская девушка, а не городская белоручка, — улыбнулась Алекса. — Если надо, я вполне способна снять перчатки и взять в руки метлу или тряпку.

Это оптимистичное заявление вовсе не успокоило домоправительницу. Она больше не протестовала, но сжатые кулаки и нахмуренный лоб ясно указывали на то, что к планам хозяйки она относится без должного энтузиазма.

Алекса подавила вздох и вернулась к своим записям, добавив еще несколько пунктов.

— Предлагаю начать с гостиной. Вы сказали, что в доме есть запасы воска, золы и щелока.

Ответом стал сдержанный кивок.

— Прекрасно, — она захлопнула блокнот, — еще нам понадобятся ведра, швабры, метлы и тряпки.

— Как пожелаете, миледи.

Можно подумать, она заказала гроб и могильную плиту.

— Превосходно. Тогда начнем завтра утром.

— Я обо всем позабочусь, миледи. — Домоправительница подобрала юбки и заторопилась к двери, но на пороге остановилась. — Что-нибудь еще, миледи?

— Нет, это все.

Миссис Коллоуэй вышла, и Алекса осталась одна в полутемной комнате.

Черт, похоже, ей нигде не рады. Везде она остается нежеланной, непонятой, непривлекательной, не… Она сжала губы, чтобы унять дрожь. Нет, она не станет расстраиваться из-за последнего отпора. В конце концов, если она хочет рисковать, то должна мириться и с потерями.

Но в отличие от лорда Хадцана она откажется от борьбы раньше, чем потеряет все, включая свое достоинство — или то, что от него останется.

Вздернув подбородок, Алекса с грустью улыбнулась. Что ж, по крайней мере, перед уходом она сделает что-то полезное.

Ободрив себя, она положила блокнот в карман и еще раз обвела взглядом комнату, прикидывая, что нужно сделать, чтобы это помещение стало пригодным для жилья. Протянув руку, чтобы дотронуться до пятен сажи на каминной полке, она обнаружила, что на палец намотался клок шерсти, который она раньше положила в карман.

Алекса хотела бросить его в холодный очаг, но внезапно усомнилась в целесообразности этого поступка. Легкие словно пух и тонкие как паутинки волокна были удивительно мягкими на ощупь. Она несколько мгновений рассматривала их, поглаживая пальцами, потом убрала обратно в карман и отправилась на поиски библиотеки.

Глава 12

На минуту оторвавшись от работы, Алекса залюбовалась цветом деревянных панелей. Теперь, когда годами копившаяся грязь и соль были отчищены с окон, в комнату стал проникать солнечный свет, высвечивая тонкие волокна старого дуба и изящную лепнину.

Что ж, еще одно задание можно вычеркнуть из списка.

Она посмотрела на миссис Коллоуэй, протиравшую стекла смоченной в уксусе тряпкой. Портьеры — унылые складки старого зеленого бархата — давно утратили былое великолепие. Их придется выбросить. Здесь надо повесить что-нибудь более легкое и светлое. Но не слишком женственное — в конце концов, это убежище холостяка. Возможно, здесь будут уместны контрастные полоски.

Алекса решила, что надо обязательно сходить с миссис Коллоуэй на чердак. Там непременно найдется что-нибудь подходящее.

— Что, черт возьми, здесь происходит?

Голос графа, даже возмущенный, оставался мягким и бархатистым. Проклятый Волкодав оказался прав: ее тело слишком остро реагирует на его приближение.

Продолжая полировать деревянную панель, Алекса спокойно ответила:

— Кажется, ответ вполне очевиден. Мы пытаемся сделать это помещение пригодным для жилья.

— Можете не беспокоиться. — Граф сумел побриться и выглядел вполне презентабельно даже в старом шелковом халате. Но разговаривал, как всегда, с неприязнью. — Я не намерен задерживаться здесь надолго.

«Все же интересно, как он умудряется выглядеть таким непозволительно красивым даже в обносках?» — подумала Алекса, убрав с лица выбившуюся из-под ленты прядь волос. Хорошо, что сама она давно отказалась от любых иллюзий и даже не пытается понравиться ему. Обвисший чепец, пыльный фартук и бесформенное платье вряд ли способны вызвать восхищение.

— Тем не менее, я предпочитаю заниматься делом, — ответила она. — Кстати, это непрактично — позволять постройкам разрушаться. Их необходимо поддерживать в хорошем состоянии.

— Я все равно не могу это продать, — скривился граф. — Это майоратная собственность. Иначе я бы уже давно избавился от этого проклятого… имущества.

Алекса удивленно подняла бровь.

— Не понимаю. Это чудесный дом, построенный хорошим архитектором, с просторными светлыми комнатами и великолепным видом из окон. Почему вы его так ненавидите?

Проигнорировав вопрос, Коннор прошел мимо. Он едва заметно прихрамывал и держался чуть скованно, но, похоже, очень быстро шел на поправку. При взгляде на его спину, широкие плечи и узкую талию у Алексы перехватило дыхание. Она уже некоторое время не видела его стоящим на своих ногах и успела забыть, какой он большой и внушительный.

— Боюсь, миледи слишком увлеклась ролью хозяйки дома, — сказал он домоправительнице. — Вероятно, она просто еще не привыкла к своему новому положению. — Он еще раз оглянулся по сторонам и сильнее нахмурился. — Кажется, она забыла, что мы не задержимся здесь надолго, поэтому нет никакой необходимости устраивать такую суету. Достаточно подмести спальни и развести огонь в каминах.