— Привет!

— Все в порядке, Жюльен?

— Да.

Здесь же лежала его фотосумка и еще одна сумка, дорожная.

— Мы прибываем в Сураттхани в 5.34. Это не конечная станция, поэтому я поставлю будильник. Потом мы отправимся в отдел ГВ, заберем девочку и вернемся дневным поездом. Мы будем в Бангкоке завтра вечером. Договорились?

— Идет, — ответил Жюльен, кивнув головой.

Сириль посмотрела на него.

— У вас есть что-нибудь из еды?

— Я купил куриный окорок, пирожные и колу. А ты?

— У меня есть все, что нужно.

Он вдруг показался ей подростком в этих наушниках.

— Жюльен…

Молодой человек поднялся и сел, свесив ноги.

— Что?

Сириль достала из кармана брюк коробочку с таблетками. Поддев ногтем крышку, она открыла ее.

— Выпейте две сейчас.

— Это чтобы уснуть?

— Вовсе нет. Это позволит избежать приступа страха.

Жюльен неохотно взял таблетки. Сириль попыталась улыбнуться, наблюдая за тем, как он проглотил их, запив глотком воды.

— Доброй ночи.

— И тебе.

Сириль прошла к своему месту, охваченная сомнениями. Эти таблетки должны были усыпить его на ближайшие шесть часов. Своего рода смирительная рубашка, в которой он не сможет перейти к решительным действиям. Но что потом, когда они будут на месте? Она ведь не сможет весь день пичкать его таблетками…

Не все места были заняты. В коридоре общались трое голландцев, походивших на хиппи, и двое англичан пытались познакомиться.

Сириль устроилась на постели, задернув голубые шторки. От окна тянуло холодом, хотя внутри работал кондиционер.

Послышался гудок, и поезд тронулся. Она взглянула на часы и вдруг вспомнила Юрия. Он ведь будет ждать ее в «Хилтоне» этим вечером. У нее не было возможности предупредить его о своем отъезде. Ну что ж…

Поезд набирал скорость. Сириль повернулась к окну и принялась рассматривать рельсы, бетонные колонны, серый и унылый привокзальный квартал. С каждой минутой все больше темнело. Она подумала о Мари-Жанне… Ее охватил страх. Предстоявшая ночь в поезде пугала ее. В этот момент она готова была отдать все, лишь бы солнце взошло так же быстро, как исчезало за горизонтом. Неизвестность страшила ее. Ей казалось, что она находится посреди океана без спасательного круга и шансов выжить…

Она считала, что приблизилась к решению всех своих проблем, но сейчас усомнилась в этом.

«Я действительно нагрешила десять лет назад и теперь расплачиваюсь за это».

Амнезия заставила ее позабыть эксперименты Маньена, в которых она принимала участие. Как она могла — а ее во время учебы называли аятоллой деонтологии! — оказаться втянутой в исследования, повредившие мозг нескольких пациентов? Это было немыслимо! Возможно, она все-таки отказалась от участия в эксперименте? Нет, это выплыло бы наружу во время сеанса гипноза. А единственное, что она тогда увидела, — это свой гнев на Маньена и… Арома.

Она вспомнила слова Бенуа и подумала, а стоит ли насиловать свою память ради того, чтобы вспомнить прошлое, которое она, несомненно, будет ненавидеть. Поезд въехал в туннель, и Сириль очутилась в кромешной темноте. Ее чувства мгновенно обострились, а страх усилился. У нее заложило уши. Она сглотнула слюну в надежде на то, что это поможет, и отвернулась от окна. Нет, Бенуа лгал ей и был не прав. Нет ничего хуже неведения.

Сириль несколько раз глубоко вдохнула, чтобы унять надвигающийся приступ страха. Она решила, что нужно поспать, чтобы побыстрее настал следующий день. Проглотив половину бутерброда, который оказался жирным и неудобоваримым, она положила остаток в кулек. Потом задернула шторки и спрятала сумку под подушку. Было еще рано, и она легла полностью одетая, положив голову на согнутую в локте руку. Включив лампочку над головой и перечитав на айфоне сообщения и текстовые документы, отправленные ей Нино и Тони, Сириль еще раз взглянула на Док Май, улыбавшуюся в объектив. Зевнув несколько раз, она решила, что пора выключать свет.

* * *

Когда Сириль открыла глаза, было тихо и темно. Стук колес поезда напомнил ей о том, где она находится.

Она поспала какое-то время, и ей даже приснилось, будто она бродит по подвалам пустынной больницы и ее бейдж с надписью 5699КБ, приколотый к халату, блестит под неоновым освещением.

Она вглядывалась в густую темноту, а потом отодвинула край шторки. Вагон, который освещался только тремя тусклыми лампочками на потолке, был окутан полутенью. Ни шороха, ни шума. Лишь чей-то храп. Что-то ее разбудило. Но что? Она привстала, осматривая коридор. Шторка над местом Жюльена была отодвинута. Постель его была пуста.

Сириль вдруг осознала, какую ошибку допустила. Она не попросила Жюльена показать язык, после того как он проглотил таблетки, как этого требовали в Сент-Фелисите. Она не осмелилась сделать это, предполагая, что обладает достаточным авторитетом для того, чтобы он ее послушался. Она позволила одурачить себя, понадеявшись на его здравомыслие. Ей не стоило этого делать.

Под его внешней мечтательностью скрывался преступник. Возможно, он бродит сейчас по поезду с ножом в руке, проливая чью-то кровь, поскольку лишь боль могла его успокоить. Сириль прокручивала эту мысль в голове, дополняя ее все новыми и новыми деталями, пока ее не начало трясти от страха. Она должна была встать и отыскать его. Нащупав свою сумку, она достала оттуда пластмассовую коробочку, внутри которой лежали три шприца с барбитуратами. Теперь ей нужно было встать, но она умирала со страха, а тело отказывалось ей повиноваться.

«Как я могла очутиться в этом волчьем логове?»

Она до боли сжала кулаки, чтобы придать себе смелости, стиснула зубы и смогла наконец пошевелить ногами. Вдруг она почувствовала что-то твердое за спиной и содрогнулась от ужаса.

Она была не одна!

Сириль медленно обернулась. Совсем близко, но не прикасаясь к ней, лежал Жюльен и смотрел на нее блестящими серыми глазами. Сириль подняла руку, в которой сжимала шприц, но его железная хватка ее остановила.

— Что ты делаешь, Лили?

Сириль показалось, что она вдруг стала героиней фильма ужасов. Время остановилось. Жюльен внимательно следил за ней в темноте, крепко сжимая руку, в которой она держала шприц.

— Чего вы от меня хотите? — испуганно спросила она.

Жюльен заставил ее выпустить шприц и осторожно подхватил его.

— Что ты собиралась сделать со мной? Давай сюда остальное.

Сириль повиновалась и передала ему коробочку со шприцами, которая тут же исчезла у него под футболкой.

Сириль снова запаниковала.

— Чего вы от меня хотите? — повторила она и повернулась к нему.

Теперь они лежали лицом друг к другу.

— Я просто хочу защитить тебя.

Сириль не хватало воздуха, ей нечем было дышать.

— Вы не выпили лекарство, которое я вам дала.

— Я выплюнул таблетки. Я боялся, что не смогу защитить тебя, если возникнут какие-нибудь проблемы.

Наступила тишина. Сириль казалось, что молодой человек говорит искренне. Возможно, это была правда, и спорить с ним было неблагоразумно. Жюльен выбросил шприцы в окно и включил лампочку над ними. Обстановка сразу стала менее напряженной, и Сириль почувствовала себя лучше. Но потом Жюльен сделал то, чего Сириль никак не ожидала: он погладил ее по щеке.

— Когда ты наконец поймешь, что я не собираюсь причинять тебе зло, Лили?

— Прекратите называть меня так!

— Разве тебя не так зовут?

— Откуда вы это знаете?

Сириль кусала губы, страшась слов, которые он сейчас произнесет.

— Ты сама мне сказала.

Он говорил спокойно, как будто это было самой очевидной вещью в мире.

— Когда? Как? Жюльен, я никому никогда об этом не говорила!

Впервые Жюльен улыбнулся.

— Я польщен.

— Когда я вам это рассказала?

— В Сент-Фе, когда я там находился, — ответил Жюльен.

Сириль продолжала кусать губы.

— Что именно я вам рассказала?