Лестница казалась ему нескончаемой, но как ни изнемог Картер от голода, как ни хотелось ему присесть и поспать, он шёл и шёл вперёд и наконец оказался в странно знакомой комнате, в которой, приглядевшись, узнал копию той каморки, из которой в Эвенмере он, спускаясь с чердака, попадал в свою комнату. Не слишком веря в удачу, он ощупал стену и в том самом месте, где было положено, обнаружил рычаг, с помощью которого открывалась потайная дверь. С негромким скрежетом и стоном часть стены отъехала в сторону. Свет фонаря озарил комнату, и Картер с изумлением отметил, что она не так уж непохожа на его собственную. Окна располагались там же, где и в Эвенмере, кровать и платяной шкаф стояли на своих местах. Как только часть стены за камином водворилась на место, Картер увидел, что на каминной доске лежит игрушечный меч — правда, весьма абстрактной формы: лезвие его сужалось ближе к рукоятке, вместо того, чтобы расширяться.

В пляшущем луче фонаря вдруг блеснули глаза, и Картер увидел фигуру человека, сидевшего в кресле-качалке у кровати. Картер от неожиданности вскрикнул и выхватил Меч-Молнию.

Незнакомец поднялся. Перед Картером стоял калека. Левые рука и нога у него были короче правых, отчего он производил впечатление уродливого манекена. На голове уродца красовалась шляпа с заплатками, спутанные волосы падали на глаза, кожа была бледной, как слоновая кость. Дыхание вырывалось из лёгких судорожными хрипами. И все же его искажённое бледное лицо было лицом Картера.

На плечах калеки лежал плащ из пятнистой ткани — тусклое подобие Дорожного Плаща Хозяев Эвенмера. Рука его скользнула к ножнам. Сверкнуло извилистое лезвие меча и полыхнуло алым светом.

— Хозяин Дома, — произнёс калека скрипучим, скрежещущим голосом.

Картер не понял — то ли незнакомец представился, то ли обратился к нему. Прихрамывая, калека шагнул к Картеру. Их клинки скрестились, вспыхнул ослепительный свет, заклубился дым. Словно столкнулись разные заряды — оба Хозяина были отброшены назад.

Картер выхватил пистолет. Его жуткий двойник и пугал его, и притягивал. Нужно было как можно скорее разделаться с ним, пока не сбежались другие. Сгустившийся дым мешал Картеру, он плохо видел соперника. Брошенный им погасший фонарь валялся на коврике. Неожиданно из клубов дыма к Картеру метнулась рука двойника и ухватила его за ту руку, в которой он сжимал пистолет. Картер инстинктивно резким движением отвёл в сторону левую руку соперника, и пущенная им пуля ударилась в потолок. Картер и его изуродованный двойник схватились врукопашную. Бледное лицо, подобное лику мумии, мелькало в нескольких дюймах от лица Картера.

— Мммммннннаааа! — взвыло жуткое создание по-звериному и приглушённо проговорило: — Слова Власти!

Картер чуть не остолбенел от страха. Неужели эта тварь повелевает какими-то собственными Словами Власти? Опомнившись, Картер продолжил поединок.

— Наалааф! — брызжа слюной, выкрикнул его соперник.

Ударная волна отшвырнула Картера к стене. В глазах у него потемнело. Очнувшись, он обнаружил, что рука, в которой он сжимал пистолет, пуста. Ещё мгновение — и ужасный двойник прикончит его. Картер в отчаянии схватил валявшуюся на полу маленькую деревянную шкатулку, треснувшую при произнесении его соперником Слова Власти, и запустил ею в лоб двойника. Тот пошатнулся и упал на пол.

Однако в тот миг, когда Картер, пошатываясь, поднялся, его соперник тоже встал на ноги. Опасаясь, что тот произнесёт новое Слово Власти, Картер бросился на врага и нанёс несколько метких и сильных ударов в солнечное сплетение. Обычный человек от таких побоев согнулся бы в поясе, но жуткий двойник и не подумал отреагировать таким образом. Он согнул сжатую в кулак руку и замахнулся, целясь Картеру в бровь. Картер закрылся, отбил руку врага и принялся колошматить его по бокам. Увы, и это не дало ожидаемого эффекта.

Картер увернулся от нового удара по голове. Противник явно одолевал его. Картер отчаянно искал взглядом какое-нибудь оружие и вдруг увидел оба Меча-Молнии. Они мирно лежали рядышком у стены. Встретив очередной удар, Картер пригнулся, присел, перекатился по коврику и схватил собственный меч. Не медля, развернулся и сжал рукоятку второго меча, но в это мгновение враг настиг его и поддел ногой. Картер откатился к кровати, охая от боли, но мечей не выпустил. Двойник, видя, что Картер вооружился, бросился к своему пистолету, который валялся на полу, в трех футах от кровати.

Картер вскочил, настиг соперника и вонзил меч ему в грудь, вложив в удар всю силу. Двойник рухнул на пол, вцепился в клинок обеими руками, пытаясь вырвать его из своей груди, а Картер метнулся к пистолету, не слишком, впрочем, уверенный в том, что страшного двойника можно убить пулей. Однако, схватив пистолет и прицелившись, он обнаружил, что его враг неподвижен. Правда, когда Картер осторожно приблизился, тот разлепил веки и, прежде чем умереть, успел прошептать:

— Благодарю… тебя.

Как только сердце жуткого создания перестало биться, с ним произошла метаморфоза. Тело его на глазах изменилось. Перед Картером на коврике лежал навзничь бледный юноша. Кем же он был? Жертвой обмана или добровольцем?

Однако лорда Андерсона не на шутку обеспокоило то, что его двойник прибегнул к Слову Власти. Выпущенная на волю сила могла появиться только в результате произнесения Слова Правления. Постаравшись припомнить подробности поединка, Картер понял, что его двойник действительно произнёс слово Фалан, только наоборот.

Картер подобрал свой пистолет, убрал в ножны Меч-Молнию. Немного подумав, он прихватил и меч своего павшего соперника. Если его собственный меч не обладает полным могуществом в этом доме, может пригодиться меч-двойник. Картер вышел за дверь. Как ни странно, коридор оказался пуст. Здесь все было воспроизведено в подражание Эвенмеру с поразительной точностью, вплоть до алой ковровой дорожки на полу. Пройдя по нему, Картер спустился по причудливой парадной лестнице и попал в тускло освещённый боковой коридор.

Не заметив ни души, он прокрался к столовой, где надеялся разыскать какую-нибудь еду. Двери были открыты настежь, в комнате было пусто, на столе — тоже. А вот в буфете Картер, к превеликой радости, обнаружил продукты, которых хватило бы для настоящего пира: зажаренное мясо, сухари и кувшин с водой.

Насытившись и попив воды, Картер произвёл более внимательный осмотр столовой. Она была похожа и не похожа на столовую в Эвенмере. Здесь также имелся массивный камин, расположенный в глубокой нише, но и ниша, и камин были вырезаны не из белого, а из чёрного мрамора. На украшавшей арку резьбе вместо гроздей винограда были цветы роз с квадратными лепестками. На барельефе над аркой были изображены не белки, а кубические павианы в изломанно-угловатых ветвях клёна. Узорчатые изразцы были размещены как попало, не складываясь в определённый узор. Вместо дам-прерафаэлиток на оконных витражах красовались карикатурные человечки, скроенные из прямых линий. Удобные мягкие диваны были заменены каменными скамьями, которые смотрелись прямо-таки зловеще в тени, отбрасываемой черно-мраморной каминной доской. Не было в помине чудесных, ярких персидских ковров — на полу лежали унылые серые циновки. Потолок и стены сделаны из серого камня. Металлический стол выгибался восьмёркой, его края были острыми, как заточенный нож. На месте хрустальной люстры дымили газовые рожки.

«Что же за мир они творят, если он лишён всякой красоты?» — в отчаянии подумал Картер и, вынув из кармана осколок Краеугольного Камня, ощутил его притяжение. Осколок тянул его из столовой к боковому коридору.

Лизбет легко ступала между терний, стеблями которых порос её сад. Ей снова приснился страшный сон, и вновь она, как всегда, прибежала в своё привычное убежище. Миновал час, и новый страх нахлынул на девушку. Она боялась того, что Картер выбрался из подземелья. С трепетом она покинула свой спасительный сад и пошла по комнатам, негромко бормоча:

— «О, мне суждено нечто более страшное. Что же мне делать, как жить, когда ты и отец оставите меня, когда я останусь одна на свете?»