Только имени Владимира Познера тут не хватает. Причина простая: Познер уже весной навсегда уехал из России и поселился в Париже.

В июле «Библион» подтвердил получение рукописей и свою заинтересованность в публикации альманаха. Финская сторона обещала в скором будущем дать окончательное решение. Одновременно «Серапионам» заплатили часть гонораров, о чем в архиве «Библиона» сохранились две квитанции:

Суммы — значительные. Всего «Серапионы» получили от финской стороны приблизительно 1500 долларов по курсу сегодняшнего дня. Названные в квитанциях Тойкка и Игельстром формально не были связаны с «Библионом», но из-за своих близких контактов с Петроградом они играли роль посредников. Гофрат, магистр Пиетари Тойкка работал в финляндской дипломатической миссии в Петрограде, а Андрей Игельстром был заведующим русским отделением библиотеки Хельсинкского университета. Летом 1921 года оба участвовали в работе КУБУ (Комиссии по улучшению быта ученых) в пользу голодающих петроградских ученых. В этой работе зарубежные организации играли большую роль, и среди них отличился Финляндский университетский комитет помощи страдающим русским ученым. Комитет обещал не только доставить продовольственные припасы и товары первой необходимости в распоряжение КУБУ, но и способствовать изданию новой русской научной литературы за границей. Инициатором комитета и движущей силой являлся как раз Игельстром. Вместе с Тойккой он участвовал и в собраниях КУБУ, где была возможность встречаться и с Горьким[23].

С Россией «Библион» связывал не только контакт с «Серапионовыми братьями». Весной и летом 1921 года издательство получило разные предложения из Советской России, но, пока у него не было своего постоянного уполномоченного представителя в Петрограде, решило не спешить с ответами. К несчастью, старания «Библиона» натолкнулись на визовые проблемы, и одновременно советской стороне стало ясно, что предлагаемые финские условия невыгодны, особенно в сравнении с немецкими. Интерес к «Библиону» падал, и все проекты издательства пришлось временно отложить, пока не выяснится экономическое положение.

В сентябре Игельстром еще раз подтвердил, что материал альманаха находился в Гельсингфорсе:

Не зная сложности ситуации, «Серапионы» нетерпеливо ждали появления альманаха. Всеволод Иванов пока не послал своих обещанных рассказов в Гельсингфорс, но в середине сентября он просил Слонимского добавить его жену, Анну Веснину, «способную» писательницу из Пролеткульта, к числу авторов будущего сборника[24]. Всерьез к его предложению, кажется, не отнеслись. В Париже В. Познер радовался сообщению Лунца, что альманах уже давно составлен и продан финнам[25].

Гржебин отказался от издания альманаха «1921» в пользу «Библиона», но к концу лета он опять заявил о своей заинтересованности, может быть из-за неопределенной позиции финнов. На заседании редакционной коллегии Петербургского отделения Госиздата в середине октября рассматривали отношение его издательства от 15 августа о разрешении печатать альманах «Серапионовых братьев». Разрешение дали, бумагу обещали, но название сборника попросили изменить[26]. Очевидно, не хотели, чтобы альманах стал литературным памятником драматического 1921 года.

Для Гржебина разрешение, во всяком случае, пришло слишком поздно. Когда чиновники Госиздата собрались, чтобы с двухмесячной задержкой определиться по поводу ходатайства Гржебина, тот уже укладывал чемоданы, чтобы со своей семьей навсегда покинуть Россию. Вместе с ним поехал и Горький, по совету Ленина временно оставляя свою родину. Конечной целью Гржебина и Горького была Германия, но первой остановкой стал Гельсингфорс.

В столицу Финляндии Горький и Гржебин приехали 17 октября. В местной печати Гржебина назвали представителем «русских бумажных интересов»[27], и Горький подтвердил, что главной задачей их поездки является выяснение возможности печатать труды русских ученых и литераторов за границей — в Финляндии, Швеции или Германии[28]. Через неделю к Гржебину и Горькому в Гельсингфорсе присоединился академик С. Ольденбург с таким же поручением. С русскими гостями несколько раз встречались представители Финляндского университетского комитета — А. Игельстром, доцент В. Мансикка и профессор И. И. Миккола.

Про «Серапионовых братьев» и их альманах Горький, однако, не забыл. В беседе с писателем Ф. Фальковским, работающим журналистом в местной газете «Путь», он явно имел в виду писательскую группу, когда восторженно хвалил молодое поколение русских писателей: «Какая большая литература подымается в России. Громада! Огромные дарования, могучая молодежь. Идет смена. При Доме литераторов работает их отдельный кружок. Силища, скажу я вам! <…> Пишите туда, вступайте в контакт. Там есть большой, огромный писатель. Подымается новая смена…»[29] Вероятно, это Фальковский перепутал Дом литераторов с Домом искусств; для него, живущего за границей, советская литературная реальность была совершенно неизвестна.

«А как с „Библионом“?» — спросил в письме к Горькому Альберт Пинкевич, писатель и общественный деятель, активно работавший в Издательстве Гржебина и в КУБУ. «О „Библионе“ не могу сказать ничего, не видал их», — ответил Горький 27 октября[30]. В тот же день он, однако, встретился с директором издательства, Хяльмаром Далем (Hjalmar Dahl). Тот опубликовал свое интервью с Горьким, но о «Библионе» и о «Серапионовых братьях» в нем не говорится. Предположительно Даль рассказал Горькому о трудном экономическом положении своего издательства, а Горький, со своей стороны, смог сообщить, что в Америке профессор Джером Дэвид обещает достать деньги для печатания новой русской литературы, что Гржебин мечтает возобновить свою издательскую деятельность в Германии и что Госиздат пока не определился насчет печатания книг за границей. Пришлось ждать.

Из Гельсингфорса Гржебин и Горький поехали в Стокгольм в начале ноября. Там Гржебин в интервью сообщил, что так как в Советской России уже невозможно работать, то он решил продолжить свою деятельность в Германии. В начале следующего года он сумел восстановить свое издательство в Берлине, с лета опять печатая книги по советскому заказу. Среди многочисленных книг Издательства 3. И. Гржебина в 1922 году мы, однако, не находим альманах «1921». И когда год спустя советская сторона, опять открыто нарушая всякие договоры, запретила ввоз в Россию книг, изданных за границей, Гржебин потерпел банкротство[31].