— Обиделась, небось, что мы здесь тебя чмырили?
— Нет-нет! Что Вы, что Вы! Я вас всех люблю, как родных. А на родственников не обижаются, даже если они блюют тебе в тарелку с праздничным салатом и срут в душу.
— Тогда почему?
— А потому что отныне таков мой путь — простой и незамысловатой путь борца против накрывающей планету Тьмы. Ну, я, типа, пойду, Пал-Никодимович, а то кассир уйдет.
— Только один вопрос. Не пойму, зачем «ИNФЕRNО» такая с-страховка? Пожар, падение спроса, затопление, банковский кризис, теракт, даже землетрясение — это мне понятно. А вот ответственность по искам с-собственных же с-сотрудников и их родни зачем с-страховать? У них же там не вредное производство и не пороховой завод.
— Тем не менее Хорькофф всерьез трясется на эту тему.
— Он что, боится, что подчиненные перекалечатся канцелярскими с-скрепками?
— Он опасается того, что ему придется отвечать перед судом за превращение своих сотрудников в зомби, — честно призналась я и тут же ощутила великое облегчение.
Да, сестрицы, прав был величайший из русских писателей — Булгаков: «Правду говорить легко и приятно». А я бы еще добавила: особенно легко и приятно говорить ее ненавистному начальнику, зная, что тебе за это в данный момент ничего не будет.
Пал-Никодимыч хихикнул, посчитав мое откровенное признание очередной шуткой, и, тяжело вздохнув, изрек:
— Все мы, Ника, немного зомби. Пашешь, как Папа Карло, с утра до вечера. И даже ночью с-сниться работа. Что тут живого? С-считай мы все — ходячие мертвецы. Приходится и личной жизнью жертвовать, и даже с-собственное здоровье гробить.
Тут Пал-Никодимыч закатил пространную речь о трудной доле начальника особого маневренного отдела.
Однако я, хоть и сохраняла на лице выражение вежливого внимания, но совершенно не слушала Пал-Никодимыча.
«Шефу кранты, — подумала я. — ОВО «ЛАДИК» тоже кранты. А если «Новую эру» станут употреблять все, кому не лень, кранты и всей нашей великой и ужасной Родине. А вдруг для человечества это нужно для эволюции? Ведь современный человек политиками и телеком и так прозомбирован по самые гланды. Да вот только в отличие от зомби из «ИNФЕRNО», работать, скотина, не любит».
Рассуждающий о зомби Пал-Никодимыч, видя, как задумчивость все больше отпечатывается на моей физиономии, вообразил себя непревзойденным рассказчиком. И с энтузиазмом продолжил грузить меня дальше своей философией.
Я почти не слушала этот бред, думая лишь о том, как быстрее свалить из кабинета.
— Кем мечтают стать русские дети? — ни с того ни с чего спросил шеф (или это я уже совсем выключилась из беседы, прослушав вступление к заявленной теме).
— Кем? — заинтересовалась я.
— Наши дети уже не мечтают стать космонавтами и учеными. — Все хотят быть чиновниками, чтоб ни фига не делать, а лишь брать взятки да пилить казенные финансы, либо маленькой частицей офисной биомассы в крупной корпорации, чтоб весь день с умным видом бить баклуши.
Я встала, показывая тем самым Пал-Никодимычу, что разговаривать нам с ним больше не о чем.
Он понял намек и тут же завершил проповедь:
— В общем, Ника, у нас все гораздо хлеще, чем у всяких там зомби, — Пал-Никодимыч поднялся с кресла, чтобы уважительно проводить меня до двери кабинета. — А ты говоришь…
— …Говорю, что, возможно, зомби — последняя надежда нашей обескровленной царизмом и коммунизмом державы. У меня даже есть подозрение, что зомби не воруют. А значит, у нас есть шанс получить честное Правительство и вменяемых губеров.
Пал-Никодимыч подошел к двери, открыл ее и, осознав смысл сказанного мной, замер, и удивленно спросил:
— Это как же?! Становись зомби, спасай Россию?
— Став зомби, россияне перестанут смотреть всякий кал по телеку. Завяжут с бухлом, куревом и марафетом. Будут бегать трусцой, читать умные книжки и активно плодиться. И наконец-то перестанут паразитировать на нефти и газе, начав заниматься полезным обществу трудом.
— О как мощно завернула!
— И тогда мы обгоним всех по объему валового внутреннего продукта и заживем, как в раю. Может быть, мы даже станем бессмертными… Не забудьте про одеколон, Пал-Никодимыч. Он Вам очень скоро понадобится.
Я вышла из кабинета. А Пал-Никодимыч остался стоять на месте перед открытой дверью. Наверное: размышляя о том, какой станет Россия, когда ее заселят зомби, и о своей жизни среди них. Бедняга еще не догадывается, что уже стал гражданином Зомбиландии.
6
В отличие от настоящего капитана идущей ко дну лоханки, я покидала тонущий корабль ОВО «ЛАДИК» первой, держа в руках четыре тяжелых пакета, набитый пачками стобаксовых купюр.
Тут мне вспомнились незабвенные лермонтовские стихи, и я произнесла на их мотив собственный экспромчик:
— Прощай, немытая шарага,
ОВО рабов, ОВО господ,
И шеф мобильного отдела,
Пал-Никодимович — урод!
Вдруг я услышала знакомую мелодию. Обернулась. И увидела Дудочника.
Тот сидел рядом с подъездом нашего офиса и играл на флейте. Однако на этот раз перед музыкантом-побирушкой в качестве публики стояли уже не крысы, а люди. И у всех — жуткие рожи и пустые, рыбьи глаза.
Я зажмурилась и затрясла головой. Открыв глаза, увидела, что на самом деле у людей обычные лица и глаза.
— Здорово, дед! — кивнула я Дудочнику, делая вид, что мне по барабану его дьявольские шуточки. — Фигли ты Хорькоффа с братвой проклял? Ну насолил тебе завхоз, натравил бы на него своих крысюков и все. Зачем всю корпорацию закапывать?
Дудочник усмехнулся и обвел глазами окружающие здания, мол, я не мелочился и не только твоего Хорькоффа с его братвой проклял.
Я поежилась от внезапно нахлынувшего чувства всепланетарной геополитической безнадеги. Бросила на зловещего старика-флейтиста укоризненный взгляд. И спросила:
— А чего к нам-то перебрался? У «ИNФЕRNО» мало подавали?
Дудочник протянул ко мне руку. Только в ней была зажата уже не жестянка со звонкой мелочью, а ковбойская шляпа, набитая купюрами.
— Я ж тебе уже сказала, Моцарт недотравленный: оставь себе! — отмахнулась я от Дудочника и пошла по улице.
— В принципе новая эра с этой «Новой эрой», может, не так и плоха будет, — громко сказала я сама себе, невзирая на изумленные взгляды прохожий, шарахающихся от меня, будто от прокаженной. — Не люблю бездельников. А тут: миллионы пиплов возьмутся за работу, вместо того, чтобы дурака валять. Пьяниц и наркушников не станет. Может, и воровать перестанут? Нет, воровать не перестанут никогда. Будь ты хоть трижды зомби, но мистическая сила все равно заставит тебя распилить бюджет или содрать откат с барыги. Это уже универсальность законов бытия, его основополагающая метафизика и трансцендентальный фундамент вселенского социума… Э, а чо это я только что сказанула-то?
Глава 2. Русские своих не бросают!
1
Дома я вырубилась, едва доползя до кровати, даже не имея сил раздеться. Видимо, сказались погони и потасовки в «ИNФЕRNО», а также то бухло, которым я лечила Хорькоффа (после литра вина — да еще на голодный желудок!)…
Наверное, во время посещения его загадочного офиса я чем-то там заразилась. Ибо ни чем другим не объяснить, что проснулась я совершенно не испытывая радости за удачно совершенную сделку.
Вот уверена, каждая из вас, сестрицы, с ходу бы взялась за мобильник и начала бы хвастаться всем знакомым своей крутизной и удачливостью, весело хохоча в тех местах своего рассказа, где описывались бы тупорылось врагов и их жалкие потуги противостоять вашей неотразимости и всесокрушимости.
А вот у меня на душе было гадко, будто туда насрали кошки со всей нашей улицы, да еще в эту кучу добавили ведро того тухляка, которым набиты всякие там чебуреки, беляши, хачапури и прочая вонючая самса.