— Может, я лучше сюрикены пометаю? — обратилась я к Толику. — Вон в того наглого блохастика кину их, пока тот не смылся.

— Блохастик и без тебя окочурится от какой-нибудь чумки, — махнул рукой Толик. — Давай, Ника, пальни из пищали, и начнем проверять ружья.

— А из ППШ дашь построчить?

— Ты знаешь, сколько один патрончик стоит?

— А у Тохи ты цену не спрашивал. А он, между прочим, всех галок в округе из «шпаги» перебил. Тебя на меня лишний патрон потратить жаба душит, да?

— Тоха попал в местный трансформатор и его перемкнуло. Аборигены были очень недовольны. И после этой пальбы сюда менты прикатили. Не только содрали с нас бабки, так еще и паспортные данные записали.

— Так я тихо-тихо постреляю. Никто и не услышит.

— Пока не разберешься с пищалью, не дам стрелять из автомата. А то ты все время про пыж забываешь, а, чуть что, голосишь, мол, у тебя незнамо кто заряд свистнул и порох высыпал.

— Гм!

Давая понять, что разговор о пальбе из автомата исчерпан, Толик повернулся ко мне спиной. Подошел к прислоненным к сараю кремневым ружьям. И стал осматривать замок одного из них.

Мне ничего не другого оставалось, как заняться пищалью.

— Дамы и господа! — обратилась я к несуществующим зрителям. — Представляем вам, претендующий на кучу пиндостанский «оскаров» блокбастер «НИКА — наемная убийца ассасинских киллеров»! Часть одиннадцатая приквельного сиквела под названием «Никто не хотел умирать»!

Я насыпала из деревянного пенала мелкий порох на ружейную полочку, куда должен был клюнуть тлеющий кончик фитиля, который, правда, надо было еще подпалить.

И тут на меня снова залаяла собака, отвлекая от ответственного дела и заставляя тупить на ходу.

Сначала я покалечила ноготь, когда прижав под мышкой пищальный приклад, поджигала пищальный фитиль с помощью кресала и кремня. Затем у меня два раза сдувало ветром затравку с пороховой полки. В довершении всего свернулся узлом конец фитильный конец, из-за чего мне пришлось силой забивать его в стальные губки верхнего серпантинного рычажка — прототипа будущего курка кремневого оружия.

Эти мои махинации привели к тому, что четырежды уткнутый в запальное отверстие дымящийся фитиль почему-то так и не смог, сколько я его ни уговаривала, заставить проклятое ружьище бабахнуть.

Я ударила кулаком по казенке. И снова спустила курок, ткнув зажатым в его губках тлеющим фитилем в запальное отверстие. Результат — ноль.

— Ты у меня будешь стрелять, железяка! Иначе тебя в утиль сдам, упрямая тварь! — пригрозила я пищали.

Затем я поднатужилась. Сняла пищаль с упорного кола и встряхнула ее, чтоб порох достал до опущенного к запалу дымящегося фитиля. А вдобавок еще и дунула на него. Чтобы дело пошло веселее.

И оно пошло: пищаль зашипела, как тысячеглавый змей, а потом — бах! ба-бах! ба-ба-бах! — оглушительно жахнула.

От отдачи я шмякнулась на землю.

Со вставанием я спешить не стала. Первым делом осмотрела себя с ног до головы. И лишь, убедившись, что все части мое драгоценного тела пребывают в обычном для них состоянии, оглядела место происшествия.

Над лежащей на земле пищалью вился дым. Мишень беззаботно болталась на столбе — совершенно нетронутая картечью. Вроде бы все было в порядке. Лишь в ушах неприятно звенело.

А вот от дворняги почти ничего не осталось — лишь маленькая кучка ее потрохов и задние лапы с хвостом радовали мой мстительный взгляд.

«Собаке — собачья смерть!» — злорадно подумала я, несмотря на то, что меня чуть не стошнило от такого зрелища.

Толик испуганно обернулся.

— Да все ништяк! — успокоила я его, поднялась на ноги и со злостью плюнула на коварную пищаль. — Кто достоин жить — жив, а кто не достоин — сдох.

Испуг на лице Толика быстро сменился недоумением. Но через секунду, поняв, что произошло, и видя, что я жива и здорова, он уже вовсю хохотал, резко согнувшись пополам, словно после меткого удара в пах острым мыском туфли.

— Классный выстрел, Ника! — отметил, разгибаясь после затяжного хохота, Толик плачущим от безысходного смеха голосом. — Тянет на мастера двенадцатого дана школы «Пьяный барсук».

— Сам ты барсук! Я тут чуть не родила от испуга, а тебе все хихоньки да хахоньки! Не мог, что ли, предупредить, что будет отдача?!

— Скажи спасибо, что я тебе ружейную пищаль дал. Коли б пальнула бы так из пушечной… Где твои мозги?

— У меня мозги работа и учеба съедают. Все будние дни пашу на ОВО «ЛАДИК». Ночами к сессиям готовлюсь. А в выходные тут вожусь с рухлядью. Вот и не варит уже башка.

— Я ж тебе предлагал бабки на жизнь. На кой тебе корячится на этих соковыжимателей? Переезжай ко мне, о баблосах не надо будет думать. А лишнее время будешь тратить на дела по хозяйству. Пироги, например, печь.

До этих слов я как-то не задумывалась ни о монотонностях брака, ни о романтических тревожностях банального сожительства.

А задумавшись, поняла, что как-то пока не готова совать шею в рабский ошейник связанных со всем этим социально-бытовых условностях и пафосной правоведческой ботвы отношений натуралов женщин с натуралами мужчинами.

В школе-то нас этому не учили. Больше просвещали о разных аспектах отношений гомофилов с гомофобами и прочими сексуалистами. До сих пор не понимаю: это в Минобразе так прикалываются или всерьез глумятся над детьми?

Нас в классе было тридцать рыл. И только двое интересовались (и то весьма скромно и скрытно, но от своих-то не утаишь) данной тематикой. Чтобы заделать под такой копеечный процент всю российскую школьную программу надо не на шутку постараться.

Я, например, искренне не понимаю, почему двое мужчин могут заключать друг с другом брак, а женщина с двумя мужчинами заключить его не имеет право? Почему нельзя пожениться, допустим, трем женщинам с двумя мужчинами? Почему современное европейское общество, практически разрешившее брак человека с животным, запрещает брак между тремя-четырьмя-пятью людьми?

А уж сколько юридической ботвы накручено вокруг развода! Диву даешься, читая судебную хронику о разделе имущества олигархов с олигархшами. Сколько маленьких юридических тонкостей и большого алчного жлобства!

Одно только радует, в России и всей остальной Европе суд на нашей стороне, сестрицы. А вот на Юге развестись с мужем и пойти босой по миру — одно и то же. Там вообще, муж может в любую минуту вышвырнуть надоевшую жену вон из дома. Достаточно в присутствии свидетелей трижды сказать: «Пошла вон, старая перечница!» И все — брак расторгнут.

А вот жене послать куда подальше мужа, да еще оставить при себе детей и часть общего имущества практически невозможно. Ей придется доказать в суде, что ее муж — полное дерьмо, кровавый маньяк и сатанист. Такая фигня, как супружеская неверность или переломанные тебе мужем руки-ноги, у судей вызывают только смех.

Более того, в уголовных и гражданских разбирательствах свидетельство женщины не стоит и половинки мужского свидетельства. И засудить бабу мужику в два раза легче, чем бабе мужика. Даже наследства она от любимого мужа не получит ни полушки. После его смерти все барахло и баблосы заберут наследники-мужики.

В Африке и Азии девочкам с раннего детства вдалбливают: «Вы неполноценные твари, которые могут компенсировать свою испорченность только служа, как собаки, мужикам».

Даже европейские либерасты давно уж смирились с тем, что демократия не бывает без паранджи, а посему и не особый грех мужчине поучить женщину палкой по башке.

Нет, если, конечно, эта женщина принадлежит к истеблишменту (ненавижу дурацкий термин «интеллигенция», выдуманный питерскими обывателями, чтобы отделить себя от чуть более быдловатых городских мещан), то ее изнасилование или мордование вызовет скандал.

А вот простым девчонкам в Европе все хуже и хуже живется. В Англии есть города, где изнасиловать «телку» такое же обычное дело, как пыхнуть ганджубасом. Например, в Южном Йоркшире изнасиловали почти всех маленьких девочек при полном попустительстве властей, которые с этого получали голоса избирателей-мужчин.