XVIII Пленных грусть взяла сначала, Как их родина встречала. Даже добрая Москва Накормила их едва. Тем кормила, что имела, – Приютила и одела, Дав иному сапоги С барской, видимо, ноги, А другому так, обноски… Всем – табак и папироски, Денег малость на завод. Бедный мы теперь народ! Где ни кинься – недохватки, Проедаем все остатки. А остатки-то – увы! – Всем известно, каковы: Что народными трудами Накоплялося годами, Царь ухлопал на войну. Обобравши всю страну, Богачи не горевали, Знай, карманы набивали, Им – воюй хоть сотню лет; Мы ж несем теперь ответ За чужое дармоедство: От былых господ в наследство Получили мы дыру. Прежде жили не в жиру, А теперь того похуже, Что ни день, нужда все туже, Но, барахтаяся в ней, Все же ждем мы светлых дней Пусть враги шипят злорадно, Дескать, все у нас неладно, – Дескать, как мы ни вертись, Нам без них не обойтись: С подлой робостью старинной К господам придем с повинной, Разобьем пред ними лбы, Их покорные рабы, – Проявив покорства знаки, Как голодные собаки, Будем выть на все лады, Чтоб спасли нас от беды, От беды – лихой напасти Наши «праведные власти», Вновь на шею севши нам, Распрасукиным сынам! XIX Так враги шипят ехидно. Там, что будет – будет видно. Трудно нам – чего трудней! Наша воля с первых дней Вражьи встретила рогатки. Мы еще кровавой схватки Не окончили с врагом: Мироеды нас кругом Осаждают силой темной, Ратью сбродною, наемной, Состоящей из бойцов – Дураков иль подлецов. То – враги в открытом поле. Но средь нас еще их боле: Сволочь, где ни посмотри. Червь нас точит изнутри. Эту гнусную заразу Трудно, братцы, выгнать сразу: Болью старою больна Наша бедная страна. То, что портилось веками, Нынче голыми руками Нам исправить в краткий срок – Трудный все-таки урок. И нужны не год, а годы, Чтобы сладкий плод свободы, Крепкий, сочный, зрелый плод, Наконец, вкусил народ. XX Петр в Москве не засиделся, Ко всему он пригляделся И усвоил дело вмиг. Прихватив газет и книг, Петр Костров в деревню едет, Всю дорогу ею бредит: «Не узнать, поди, ее! Вот когда пошло житье!» Разговор идет в вагоне: «Жизнь какая, братец, ноне? „Откровение“ прочти; Сходство полное почти. Комиссар у нас-то выкрест. Говорят, пришел Антихрист». «Где?» – «В Москве. Отец Кирилл, Поп наш, людям говорил, Что легко узнать по знакам…» «Верь поповским всяким вракам. Был у нас отец такой…» «Ну?..» – «Ну… вечный упокой. Пойман, значит, был с поличным, Пулеметчиком отличным Оказался… Бунтовал… Нас подвел и сам пропал». «Тож у нас был бунт недавно. Дурака сваляли явно. Вспомнить срам, за кем пошли. Благодетелей нашли: Поп, урядник, бывший стражник, Писарь – взяточник и бражник, Старшина. Как на подбор!..» Петра слушал разговор, Слушал, вглядывался в лица. «Жизнь… все та же небылица!» XXI Ельник… речка… три избы… Телеграфные столбы… Переезд… шлагбаум… будка… Баба с флагом и малютка… На высоком берегу Деревушечка в снегу… Вся картина так знакома! Петра шепчет: «Дома!., дома!..» Сердце радостно щемит. Поезд грохает, гремит, Поезд ходу убавляет… Петра шапку поправляет… Сердце замерло в груди… Стоп, машина! Выходи! Вышел Петр на полустанок, Видит пару чьих-то санок И обмерзших мужиков. Ждут, должно быть, седоков. «Петра!..» – «Мать честная, ты ли?» «А? Узнали, не забыли?» «Чать, делили хлеб да соль. Как забыть! Из плену, что ль?» Обнял Петра дядю Клима И кривого Питирима. Дядя Клим пустил слезу: «Лезь-ка в сани… Я свезу… Настрадался ты, миленок… Помню, брат, тебя с пеленок: Препотешный был малец». «Как мои там – мать, отец?» «Расскажу потом, дорогой… Ну, лошадка, с богом! Трогай!..» XXII Едут час и едут два. Клим скупится на слова. Стала Петру брать тревога, Петр взмолился: «Ради бога, Развяжи ты, Клим, язык. Говори мне напрямик. Без уверток, без обману, Всех ли дома я застану? Чтой-то ты, видать, юлишь». «Ну, скажу, коли велишь. Все, голубчик мой, от бога… На кладбище всем дорога. Помер, значит, дед Нефед, А за ним старуха вслед. Упокой, господь, их души!..» «Ну, а как здоровье Груши?» «Это ты насчет жены? Баба, брат, не без вины… Проучить придется малость». «Что такое?» – «Знамо, шалость… Закружилась голова. Потерпела года два, А потом… того… свихнулась. Кой-кому тут приглянулась». «А кому?» – «Да ну их к псам! Разберешься после сам. Есть ребенок… годовалый. Петр, смотри, ты славный малый, Лютым зверем не нагрянь. Все, брат, бабы нынче – дрянь!» |
