Торино поднялся на ноги и кинулся на Росса.

— Отдай мне кристалл! Они принадлежит Богу и церкви.

Росс боролся с иезуитом, пытаясь вырвать из его рук обломок, как вдруг услышал:

— Росс!

Сестра Шанталь лежала на полу и зажимала руками живот. Росс перевел взгляд с кристалла на выход, потом опять посмотрел на монахиню. Решение было принято за секунду.

Он оставил обломок Торино, а сам бросился к сестре Шанталь. Одна из пуль Фляйшера угодила ей в живот. Сквозь сцепленные руки сочилась кровь, и еще одна струйка виднелась в углу рта. Не обращая внимания на боль и окружающий хаос, монахиня не отрываясь смотрела на монолит.

— Он так прекрасен. Так прекрасен, — повторяла она.

Росс наклонился, поднял ее на руки и отнес под градом земли и камней к целебному бассейну. Монахиня сопротивлялась.

— Нет. Отнеси меня в сад, на могилу отца Орландо.

Росс поглядел на Источник, ища взглядом Торино, но тот исчез, прихватив с собой обломок монолита и пистолет-пулемет Фляйшера. Выход в кровавый тоннель был завален рушащимися сверху землей и камнями. Прямо перед его носом, в нескольких дюймах, упал длинный осколок кристалла, похожий на копье. Надо было срочно вытаскивать отсюда сестру Шанталь.

Росс развернулся и побежал туда, откуда они пришли, напевая, чтобы защититься от червей. Пробираясь по темным тоннелям с умирающей монахиней на руках, он ни на секунду не переставал думать о Торино, который держал в одной руке осколок монолита, а в другой — пульт управления зарядами.

Росс надеялся лишь на то, что иезуиту не удастся выбраться из кровавого тоннеля живым.

Несколькими мгновениями ранее.

Торино не собирался умирать. У Бога есть для него еще масса дел. Стоило Россу отпустить драгоценный обломок, как иезуит немедленно прижал его к груди, перебросил через плечо ремень «хеклер-коха», который выронил Фляйшер, пробрался между рушащимися с потолка камнями и кристаллами и побежал по кровавому тоннелю.

Там ему пришлось прокладывать дорогу сквозь толпы мечущихся нимф — многие из них умирали или были уже мертвы — и Торино изо всех сил вжимался в стену. Сквозь их вопли доносился треск и звон — хрупкие кристаллы отваливались от стен. Иезуит мчался изо всех сил и надеялся, что Бог его защитит.

Где-то на середине пути рюкзак зацепился за торчащий осколок кристалла. Пока иезуит пытался освободиться, из отверстия в противоположной стене появился червь и метнулся к нему. Торино поднял пистолет-пулемет Фляйшера и открыл огонь. Оружие плясало в его руке, и он не отпускал курок, пока не выпустил весь магазин. Град пуль изрешетил чудовище, и тому ничего не оставалось, как вновь скрыться в стене.

Торино бросил оружие, рванулся изо всех сил, и кристалл, державший его рюкзак, откололся от стены. Он помчался дальше по тоннелю, прижимая кусочек Источника к груди словно талисман, который защитит его от демонов.

Впереди скорчился в луже крови Петерсен. Рядом валялись его автомат и груда стреляных гильз. Пол был усеян окровавленными останками червей. Ноги солдата были изуродованы, но он еще дышал и сжимал пистолет, ожидая возвращения палачей.

Увидев Торино, Петерсен попытался подняться.

— Генерал, помогите. Мне бы только спуститься вниз.

Торино остановился и с опаской посмотрел на норы червей.

— Пистолет заряжен?

— Еще три патрона.

— Дай мне.

Петерсен, лицо которого было все в запекшейся крови, уставился на иезуита, но все же протянул ему пистолет.

— Помогите подняться, — сказал он. — Похоже, я смогу идти, если обопрусь на ваше плечо.

Торино отвернулся. Спасать Петерсена было бессмысленно, даже вредно. С ним Торино не сможет идти так же быстро, и потом, солдат все равно не должен выжить и рассказать другим о саде. Такова воля Бога.

Он услышал, что черви возвращаются.

— Они возвращаются, генерал, — заорал Петерсен. — Во имя Господа, помогите же мне!

— Не могу, клянусь Богом.

— Тогда верните пистолет или пристрелите меня. Только не оставляйте им.

Торино не обернулся. Даже когда мольбы Петерсена сменились воплями, он только побежал быстрее.

Он должен выбраться. Он должен выжить. Он должен завершить начатое во имя Господа.

Росс, весь перемазанный грязью, выкарабкался из пещеры в сад, неся сестру Шанталь на руках. Через несколько секунд вход в запретные пещеры обрушился за его спиной и перегородил русло ручья.

Не оглядываясь назад, он отнес монахиню к горке камней, под которой она похоронила останки Орландо Фалькона. У могилы стоял Базин, у его ног лежал огнемет и рюкзак со взрывчаткой, которые Росс с товарищами отобрали у Гербера. Марко держал Зеб и Хэкетта на прицеле пистолета. Девушка вела с ним спор.

— Ты вот что мне скажи, — кричала она, — если это и правда Сад Господень, почему ты его так ненавидишь?

— Я его не ненавижу. Ничего прекраснее не видел в жизни.

— Так зачем же его уничтожать?

— Я его не уничтожаю. Я лишь хочу сохранить сад для Святой церкви.

Она махнула рукой в сторону желтых брикетов, сложенных неподалеку.

— Когда хотят сохранить, обычно не раскладывают везде взрывчатку.

— Это необходимо, чтобы сад не попал в руки врага. Чтобы его не использовали против церкви.

— Какого врага? Мы, что ли, враги? Чем мы опасны?

Базин начал отвечать, но увидел Росса, побледнел и умолк. Росс не пытался спрятаться, а просто шел вперед, к могиле. Он слишком устал.

— Ты уже убил меня, Марко. Если хочешь попробовать еще, стреляй. Если нет — оставь меня в покое.

— Росс, что случилось? — спросила Зеб. — Мы тут почувствовали толчки.

— Торино отколол кусок Источника, и начался ад.

— Что с сестрой Шанталь?

— Ее застрелил Фляйшер.

Росс прошел мимо остолбеневшего Базина, опустил сестру Шанталь на мох и взял ее голову в руки. Монахиня дышала прерывисто, но была еще жива.

— Принести воды, сестра?

— Нет, этой воды не надо. Я умираю и не хочу оживать.

Она смотрела куда-то мимо Росса, и, несмотря на боль, на ее губах сияла восторженная улыбка.

Теперь сестра Шанталь видела его так же ясно, как в тот день, когда прощалась с ним в Риме. Только в этот раз он не был одет в изодранную сутану и не ковылял, искалеченный пытками инквизиторов. Он стоял, красивый и нестареющий, в безукоризненной черной сутане, которая была на нем до ареста и обвинения в ереси.

— Я знала, что ты дождешься меня, — сказала она, не обращая внимания на Росса и остальных.

Он улыбнулся.

— Я освобождаю тебя от клятвы, сестра Шанталь, — сказал он. — Ты выполнила все, о чем я тебя просил, и даже гораздо больше того. Передай свою ношу новому Хранителю. Отдай ему крест.

— Он неверующий.

— Все равно отдай. Он тоже может найти в нем спасение.

Она снова сфокусировала взгляд на Россе.

— Тут отец Орландо. Я его вижу. Он освободил меня от клятвы. Мы снова будем вместе. — Она сняла распятие и передала его Россу, который попробовал отказаться, но монахиня настояла. — Возьми распятие, Росс. Отец Орландо дал мне его, когда я стала Хранителем. Однажды ты, быть может, найдешь в нем спасение.

Росс нахмурился.

— Но я не новый Хранитель, и мне не нужно распятие.

Сестра Шанталь по-прежнему протягивала ему крест:

— Возьми. Освободи меня.

Еще мгновение Росс колебался, а затем неохотно кивнул:

— Я возьму его из уважения к вам и еще потому, что знаю: распятие символизирует вашу ношу.

Он взял крест и надел его себе на шею.

Сестра Шанталь вздохнула и успокоилась. Она подняла глаза на Зеб и Хэкетта, чтобы попрощаться. В их глазах была грусть, а ей грустно не было. Монахиня обратилась к Базину:

— Я прощаю тебя, сын мой. Ты делал то, что велел тебе генеральный настоятель ордена иезуитов. Твоя ошибка в том, что ты доверял ему и что ставил церковь выше веры. Помни, церковь должна быть слугой и поводырем, но ни в коем случае не хозяином. — Она улыбнулась ему. — Я, Марко, тоже верю, что сад — творение Бога. Если ты и правда хочешь искупить грехи, положи пистолет и помоги Россу его спасти. От всех. В том числе и от церкви.