Росс чуть отстал, держась от нимф в некотором отдалении. Извилистая тропка была мокрой и неровной, но его башмаки совсем не скользили по выложенным кристаллами ступеням. Поднимаясь вверх, он заметил две вещи: тоннель был очень длинный, и в нем становилось все светлее.

Росс прикинул, что прошло уже минут пятнадцать, но тут нимфы прекратили петь. Свет был такой яркий, что окружающие предметы тонули в нем. Приходилось щуриться, и Росс, спрятавшись в небольшой нише, надел темные очки. Он восхищенно разглядывал выложенные кристаллами стены: даже потрясающим интерьерам пещеры Лечугия в штате Нью-Мексико было далеко до здешнего великолепия.

Росс высунулся из ниши и увидел, что тоннель впереди поворачивает и расширяется, образуя грот с ровным полом и маленьким водопадом. Потом проход снова шел вверх, по направлению к свету, и над водопадом расширялся, образуя второй грот, стены которого изъедены густой сетью узких отверстий. Там было темно — свет в эти отверстия не проникал, но, всмотревшись, Росс увидел, что внутри извивается что-то черное. На миг сверкнули две красные точки и тут же пропали, напомнив о кишащей крокодилами речке. Росс содрогнулся.

Нимфы собрались у подножия водопада. Три из числа тех, что несли плоды и растения, двинулись по проходу наверх. Пока они поднимались, оставшиеся внизу вновь запели: на этот раз что-то вроде заклинания — короткий рефрен из двух повторяющихся нот.

Под эти звуки, эхом отражавшиеся от стен тоннеля, три нимфы поднялись наверх и направились вправо, в центр грота. Они положили плоды и растения на землю, перед дырами в стенах. Как только они вернулись, пение прекратилось. Через какие-то мгновения верхний грот превратился в бурлящий и извивающийся ад. Из дыр вырвались длинные черные бестии и накинулись на еду. Они, не мешкая, впивались в пищу и прятались в своих норах, потом высовывались снова — и исступленное пиршество продолжалось, пока все не было съедено. Произошло это так быстро, что ничего нельзя было разобрать.

Когда грот опустел, чудовища убрались в логова, но Росс видел, как они беспокойно ворочаются, тараща красные глаза. Нимфы снова завели свой напев, и жуткие существа замерли. В этот раз четыре нимфы отнесли умирающую подругу туда же, где раньше оставляли плоды. Она тихо скулила, но не сопротивлялась, когда те положили ее посередине грота и вернулись вниз. И снова, стоило пению стихнуть, черные твари вылетели из нор словно пули, причем концы их длинных червеобразных тел все время оставались внутри стены.

На этот раз пиршество немного затянулось, и Росс в ужасе наблюдал, как черные бронированные бестии вгрызаются в добычу, вырывая из тела нимфы круглые куски плоти, а затем возвращаются в свои норы и снова бросаются вперед. Визжащую нимфу разодрали в клочья за несколько секунд, а примерно через минуту от нее не осталось и следа.

Когда все закончилось, нимфы повернули обратно, напевая все ту же заунывную мелодию, что и по пути наверх. Росс глубже вжался в нишу и дал им пройти. Оказывается, даже в этом райском уголке должен поддерживаться природный баланс, причем баланс жестокий: один родился, значит, другой должен умереть. Все честно.

Когда пение стихло, Росс поднялся туда, где стояли нимфы, и посмотрел вверх. Тоннель поднимался дальше, к источнику света, а справа от него был темный грот с отверстиями в стенах. Его внимание привлек какой-то выступ необычной формы на фоне сияющих кристаллов — Росс не сразу понял, что это меч. Клинок был покрыт все теми же кристаллами, но рукоять и гарду можно было различить.

Росс присмотрелся и заметил среди камней кирасу, всю в круглых дырах, и часть шлема — они валялись в нескольких ярдах от темных отверстий в стене. Оружие погибших конкистадоров, которые бросились вверх по проходу, рассчитывая добраться до сокровищ. Ему снова вспомнился манускрипт Войнича.

Священник видел, как все они исчезли в проходе, и дальше долгое время ничего не происходило. А потом послышались крики. Ручей стал красным от крови.

Даже если бы конкистадоры не сходили с дорожки, жуткие черви все равно бы до них добрались. Оружие и доспехи, с которыми не могли справиться инки, были бесполезны против этих хищников. При мысли о том, что твари расправились с двумя десятками мужчин точно так же, как с умирающей нимфой, Россу стало не по себе. Неудивительно, что ручей стал красным от крови.

Он посмотрел в проход, из которого лился манящий свет. В отличие от конкистадоров Росс знал: это сияют не сокровища, а нечто куда более ценное. Ему вспомнилось знаменитое высказывание Луи Пастера: «Я на пороге тайны, и завеса все тоньше и тоньше».

Возбуждение и досада переполняли Росса. По всем признакам место возникновения жизни на Земле — заветная мечта всякого геолога, да и вообще любого ученого — на расстоянии вытянутой руки. Вдобавок, это еще и идеальная возможность вылечить Лорен. Росс смотрел, как движутся в темноте черные твари, охраняющие проход наверх. У него под носом самое невероятное открытие в истории планеты — то, из чего в конечном итоге возникло все человечество. До сегодняшнего дня лишь одному человеку случилось увидеть это чудо — а он не может туда пробраться! Будь у Роса побольше времени, он, как и отец Орландо, сумел бы проскользнуть мимо чудовищ.

Росс облизнул губы, открыл рот и повторил звук, который издавали нимфы. Движение в норах тут же прекратилось.

Росс замолчал, и твари снова зашевелились. Некоторые выпрыгнули из отверстий, щелкая челюстями. Похоже, пение нимф их не просто успокаивало, а еще и подсказывало, что сейчас их будут кормить. Он снова запел — чудовища быстро попрятались по норам и затихли; замолк — и они снова ожили.

Не таким ли образом отец Орландо добрался до своего el origen?

Росс задумался, далеко ли до источника. Еще ему было интересно, как долго чудовища будут оставаться без движения, если он продолжит петь, и поджидают ли его впереди другие опасности. Он снова подумал о кристалле в рюкзаке. Сестра Шанталь уверена, что этого достаточно, а ведь для нее выздоровление Лорен почти так же важно, как и для Росса. Нужно просто удовлетвориться тем, что у него есть кристалл, и поспешить домой, не оглядываясь назад. И все же…

Бабах!

Резкий хлопок звучал приглушенно, но его все равно невозможно было ни с чем спутать.

Бабах!

Еще хлопок. И тишина.

Росс в ужасе бросился вниз, к выходу из пещеры.

С чего бы в саду звучать выстрелам из мощной винтовки?

Несколькими мгновениями ранее.

Для сироты из неаполитанских трущоб Леонардо Торино пережил немало триумфов — взять хотя бы тот день, когда он стал генеральным настоятелем взрастившего его ордена. И все же ничто не могло сравниться с тем восторгом, который он ощущал в этот миг. Прорвавшись сквозь серные пещеры и горы помета летучих мышей, Торино вдохнул свежий, насыщенный ароматами воздух, вытер слезящиеся глаза и огляделся. Везде, куда ни падал взгляд, росли травы со страниц манускрипта, а круглое озеро и запретные пещеры были точно такими, как описывал Фалькон на допросе.

Иезуит затрепетал от восторга. Чудесный сад отца Орландо действительно существует, и он, Торино, передаст его святой церкви. Церковь спасла его, а теперь он спасет церковь. Весь мир склонится перед ее величием и могуществом, весь мир будет искать у нее спасения.

Торино повернулся к солдатам. Те, раскрыв рты, озирались вокруг, не веря глазам.

— Что это за место? — спросил Фляйшер.

Торино улыбнулся:

— Это место, фельдфебель, мы должны присоединить к владениям святой церкви. Это Сад Господень.

Вебер, гвардеец, который следил за отрядом Росса, вскинул винтовку.

— Они там, правее озера. Заметили нас.

Торино поднес к глазам бинокль и увидел ярдах в трехстах мужчину и двух женщин: американку с красными волосами из Йельского университета и сестру Шанталь. Мужчину он не узнал. Росса Келли с ними не было. Люди стояли у груды рюкзаков, готовясь уходить — он добрался сюда очень вовремя.