— Мамочка, что случилось? Тебе плохо?

Надя продолжала куда-то смотреть, и Марина подняла голову. К ним, тяжело опираясь на трость, хромающей походкой приближался высокий мужчина в добротном коричневом костюме. Его тронутые сединой темные волосы были очень тщательно уложены, но внимание Марины привлекли его глаза. Они смотрели из-под красиво изогнутых бровей с уверенностью человека, привыкшего быть себе хозяином, человека, которого совершенно не смущал его физический недостаток.

Что-то в его чертах показалось ей смутно знакомым, однако Марина совершенно точно могла сказать, что раньше никогда не встречалась с ним. Кто он? Пока она думала, мужчина остановился и посмотрел на них. Брови его вздернулись от удивления, как бывает, когда встречаешь кого-нибудь знакомого в неожиданном месте. Но уже в следующую секунду лицо его приняло прежнее невозмутимое выражение. Сомнений быть не могло — мать знала этого человека, и он узнал ее. К этому времени Надя уже пришла в себя настолько, что схватила Марину за руку и потащила к Центральной улице прочь от странного мужчины.

— Мариночка, умоляю, пойдем со мной! Останься со мной!

Никогда еще Марина не видела мать в таком волнении. Кем был этот человек и почему он произвел на нее такое впечатление? Они чуть ли не бегом миновали два оставшихся до дома Волковых квартала, и у калитки Надя остановилась, чтобы отдышаться. Марина взяла мать за плечи.

— Мамочка, кто это был? Почему ты так расстроилась? Кто этот человек? — Поскольку Надя не ответила, Марина легонько встряхнула ее за плечи. — Отвечай!

Глаза Нади наполнились слезами. Она посмотрела на дочь и пробормотала:

— Марина, я не могу… Не сейчас… Мне нужно идти. О Боже, помоги мне! Не знаю, смогу ли я… Ступай домой. Но ничего не рассказывай дяде Сереже. Слышишь?

— Пошли домой вместе! Я позову Мишу. Позвонишь госпоже Волковой, скажешь, что не смогла прийти. Ты сейчас не в том виде, чтобы по гостям ходить.

— Нет! Ты не понимаешь… Я не могу вот так вернуться домой. Мне нужно прийти в себя — не хочу, чтобы Сергей увидел меня такой. Он начнет спрашивать, а я не… — Не договорив, Надя развернулась, распахнула калитку и бросилась к дому. Марине пришлось отступить, чтобы мадам Длинный Нос не увидела ее.

Когда мать скрылась в доме, Марина призадумалась. Простояв несколько секунд у калитки, она развернулась и направилась к теннисному клубу.

На углу Большого проспекта Марина повернула налево. Погруженная в раздумья, она не замечала ничего вокруг и едва не врезалась в стоящего на ее пути человека. Оказалось, что это давешний таинственный незнакомец. Он стоял неподвижно посреди тротуара, опираясь на трость, и смотрел на нее. Удивленная его бледностью и таким же остекленевшим взглядом, который она только что видела у матери, Марина остановилась. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом мужчина сухо поклонился.

— Прошу прощения, сударыня, но женщина, которая шла с вами, случайно не Надежда Разумова?

— Да, — после некоторого колебания ответила Марина.

Глаза мужчины оживились, и он с интересом всмотрелся в ее лицо.

— Тогда… Стало быть, вы — Катя Разумова?

От упоминания имени сестры Марина вздрогнула. Объявление о смерти Кати выходило в газете в большой черной рамке, и его невозможно было не заметить. Но это было больше восьми лет назад. Значит, человек этот в Харбине не так давно. Иначе он знал бы о смерти ее сестры. Наверное, мать познакомилась с ним где-нибудь в Сибири. Может быть, это друг ее отца? Нет, это вряд ли. Марина знала, что отец был социалистом, а в этом мужчине безошибочно угадывалась аристократическая порода.

Вслух она произнесла:

— Нет, я сестра Кати, Марина. А вы?

Лицо мужчины залилось краской. Он потянулся дрожащей рукой к Марине, прикоснулся к ее плечу, отшатнулся.

— Кто вы? — требовательно повторила Марина.

Мужчина покачал головой.

— Прошу прощения, сударыня. Ваша мать скажет, как меня зовут. Прошу вас, передайте ей… Передайте, что я прошу ее поговорить со мной. На следующей неделе я буду каждый вечер ждать ее здесь, на углу. — Он на минуту задумался, а потом спросил: — А как поживает ваш дядюшка?

Марину начал раздражать этот странный человек, который, судя по всему, знал их семью, но отказывался назвать свое имя. Какое право он имеет разговаривать с ней, расспрашивать посреди улицы? Зря она остановилась и заговорила с ним. Тем более что он так напугал мать. Но почему-то она не ушла и даже ответила на его вопросы.

— С ним все хорошо, спасибо, — неохотно промолвила девушка.

Глаза мужчины снова засияли, какие-то загадочные искорки блеснули в них и тут же исчезли, прежде чем Марина успела распознать их значение. Он снова поклонился.

— Прошу меня простить за то, что я обращаюсь к вам вот так, на улице, но обстоятельства вынудили меня позабыть о манерах.

Радуясь тому, что этот странный разговор наконец закончен, Марина кивнула и поспешила дальше.

Михаил действительно оказался в клубе. Он уже завершил игру и удивился, заметив, как обрадовалась Марина, когда их взгляды встретились. Загорелый, подтянутый, веселый, он и в самом деле радовал глаз.

— Вот так сюрприз! Откуда ты тут взялась?

Его вечно взъерошенные волосы, широкая усмешка и неугасающий задор — это ей и было нужно, чтобы прийти в себя.

Марина улыбнулась.

— Из сказочной страны. Махнула волшебной палочкой — и вот я здесь. Явилась, чтобы призвать своего верного рыцаря и просить его проводить меня домой.

Михаил отвесил шутовской поклон.

— Преданный слуга готов сопроводить Ее высочество хоть на край земли. Вернее, почти готов. Слуге еще нужно сложить теннисные туфли и ракетку. Прошу прощения, если столь низменные материи оскорбили слух Ее высочества.

Марина рассмеялась и махнула рукой.

— Давай, олух, поторапливайся.

Через несколько минут он вернулся с рыжеволосым молодым мужчиной в шортах, мокрой от пота тенниске и полотенцем вокруг шеи.

— Marina, may I present my friend, Wayne Morrison, — сказал Михаил по-английски. — He gave me stiff competition today[11].

Мужчина улыбнулся.

— How do you do, miss? Don’t you believe Michael, it was sheer luck that I beat him today. He serves a mean ball[12].

Говорил он с американским акцентом, и Марина понимала его с трудом. «Как это «ball» может быть «mean?»» — подумала она, но вежливо улыбнулась.

— It was nice to meet you, Mr. Morrison[13].

— My pleasure, miss[14].

Моррисон повернулся к Михаилу и положил ему руку на плечо.

— Think it over, and let me hear from you in a few days, okay?[15]

Михаил кивнул и повел Марину из клуба.

На улице девушка поинтересовалась:

— Что это за мистер Моррисон?

— Американский адвокат. Я с ним иногда в теннис играю.

На соборной площади Марина припустила так, что Михаил за ней едва поспевал.

— Эй, что за спешка? Я думал, ты хочешь, чтобы я проводил тебя домой, а не бегал с тобой наперегонки. Ты несешься так, будто тебя скипидаром намазали.

Марина любила общаться со своим другом вот так, шутками, и ей нравилось, как легко он разговаривал на любые, даже самые неприятные темы. Словесные вольности, которые она позволяла ему, не оставляли возможности ступать на зыбкую почву более возвышенных отношений. В подобном дружеском общении не было места для нежностей, и ей это нравилось.

— Что с тобой сегодня стряслось, Марина? Тебе не идет так хмуриться. Ну-ка, распрями брови.

— Я хмурюсь? Не заметила. Просто я ненавижу загадки.

Марине никогда не приходило в голову скрывать что-то от Михаила. Именно он всегда был тем, с кем она могла без опасения делиться любыми своими мыслями и волнениями. Вернее, почти любыми. Подробности романа с Ваймером она держала при себе. Михаил менял тему разговора всякий раз, когда она произносила имя Рольфа, и Марина подозревала, что он тоже не одобряет их отношений. Или же так проявлялась его ревность? Теперь она вспомнила, что мать как раз об этом недавно говорила. Впрочем, не важно! Марина без колебаний рассказала ему о встрече со странным хромоногим мужчиной.