Алешенька… Ее любимый… Зачем он приехал в Харбин? Его жена, Мария, тоже с ним? Если они встретятся снова — а сердце подсказывало, что это произойдет, — она заговорит с ним, узнает все о его жизни за эти двадцать лет. Но всему свое время.

«Не паникуй, Надя. Марина должна узнать правду… Не всю, конечно, и не сейчас, когда до свадьбы остается несколько дней, а потом, позже». А еще Сергей… Ему тоже придется рассказать, но слова нужно будет выбирать очень тщательно.

Марина решила, что венчание пройдет в Покровском храме, вопреки возражениям матери. Надя считала, что венчаться в кладбищенской церкви — плохая примета.

Марина же только пожимала плечами.

— Мама, ты не хотела, чтобы я выходила за Рольфа, но я переборола твое сопротивление. Переборю и это. Я люблю старое кладбище и вовсе не считаю его мрачным.

В день свадьбы церковь заполнилась приглашенными и просто любопытствующими. Марина радовалась тому, что столько людей пришли ее поддержать. В белоснежном атласном платье с метровым шлейфом и широким поясом на талии и в расшитом мелким жемчугом кокошнике на черных волосах Марина была поистине прекрасной невестой. Радость ее омрачало лишь то, что Михаил отказался быть шафером и, более того, вовсе не пришел на свадьбу, сказав, что подхватил сильную простуду. Марина посчитала это отговоркой, и раздражение ее усугубилось печальной улыбкой матери, которую она поняла примерно так: «Я же тебе говорила!»

Согласно традиции, родители невесты не должны присутствовать в церкви во время церемонии венчания, поэтому Надя и Сергей сразу отправились в ресторан «Фантазия», расположенный в самом центре города. Там должен был пройти свадебный пир. Как только Марина поднялась по ступеням и перешагнула порог Покровского храма, церковный хор грянул торжественную песню. Вел невесту коллега Рольфа, которого попросили заменить Михаила.

Как же все это было красиво, и как жаль, что мать и дядя Сережа заупрямились, настояв на соблюдении старого обычая! Рольф, статный широкоплечий красавец в черном фраке, встретил ее у двери, взял за руку и вывел на середину зала, где у аналоя их ждал дородный священник в белой ризе.

Пока совершался обряд, несколько свидетелей по очереди держали венцы над головами венчающихся, и им каким-то чудом удалось ни разу не наступить на длинный шлейф платья невесты. Священник трижды провел пару вокруг аналоя.

Потом, когда толпа расступилась и новобрачные поплыли к выходу, Марина улыбалась и кивала, слушая летевшие со всех сторон поздравления. Но как только они подошли к порогу, Марина вдруг остановилась, приоткрыв рот от удивления. Там, у самой двери, стоял мужчина с тростью.

Их глаза встретились, и Марина была поражена, увидев, что по его красивому, сияющему от счастья лицу катятся слезы. Она протянула к нему руку, и он порывисто припал к ней губами, а потом сказал что-то по-немецки Рольфу. Жених удивился, но, прежде чем успел произнести что-то в ответ, мужчина с тростью отступил в сторону и растворился в толпе.

Когда сели в автомобиль, Рольф спросил:

— Кто был этот человек у двери?

— Не знаю. Что он сказал тебе?

— Представляешь, он сказал, чтобы я берег тебя. Он, должно быть, очень образованный человек — по-немецки говорил безупречно. — Рольф пристально посмотрел на Марину. — Ты уверена, что не знаешь его?

Марина покачала головой.

— Я видела его однажды, несколько дней назад, когда мы с мамой шли к одной знакомой. Мама очень расстроилась, когда увидела его, но отказалась говорить, кто это. Сказала, что это долгая история и что расскажет как-нибудь потом.

Рольф усмехнулся, взял Марину пальцами за подбородок и повернул к себе ее лицо.

— И ты не догадываешься, кто он? — Когда глаза Марины удивленно раскрылись, он добавил: — Вы с ним так похожи, что я рискну предположить, что он твой… по меньшей мере дядя.

Марина оторопела. Так вот почему этот мужчина казался ей таким знакомым! В нем она узнала свои собственные черты. Но, насколько ей было известно, кроме дяди Сережи, у мамы братьев не было. Может быть, это брат отца? Другой Разумов? Мать почти никогда не рассказывала об отце. Говорила только, что он был убит во время революции и ей больно о нем вспоминать. И Марина не расспрашивала ее.

Впрочем, свадебное возбуждение быстро заставило ее позабыть о материнских тайнах. После праздничного ужина в «Фантазии» они отправлялись в элегантный трехэтажный отель «Модерн», где должна была пройти их первая брачная ночь. А потом предстоял медовый месяц — Рольф вез ее в Хошигауру, курортный пригород Даляня.

— Итак, фрау Ваймер, о чем вы так задумались? — произнес Рольф шутливым тоном, но Марина вздрогнула от неожиданности, услышав свою новую немецкую фамилию. Впрочем, не нужно позволять этому омрачать счастье. Мир меняется, и нет смысла цепляться за прошлое. Да, она любила и ценила свое наследие, но у нее не было такой прочной привязанности к родине, как у матери и дяди Сережи. Отныне ей предстоит как-то выдерживать равновесие между преданностью семье и любовью к мужу.

После шумного застолья в «Фантазии», где молодых с песнями и тостами поздравлял цыганский оркестр, Рольф примчал молодую супругу в «Модерн».

Марина, вооруженная материнскими наставлениями о таинствах поведения на супружеском ложе, полагала, что знает, чего ожидать, но здесь, в огромном номере отеля, она оказалась совершенно не готовой к тому, как повел себя Рольф.

Это была атака без предупреждения. Он, не произнося ни слова, прижал ее к себе, жадно набросился на ее губы, ошеломил напором своей страсти. Что произошло с мужчиной, который тогда в парке подарил ей поцелуй столь нежный, что у нее закружилась голова? С мужчиной, который так трепетно за ней ухаживал? Это был новый Рольф, агрессивный, своевольный самец, который брал свое решительно, без стеснения. Его ласки были бесцеремонны и просты до грубости, он скорее исследовал ее тело, чем пытался доставить удовольствие. Марина, напуганная его торопливостью, внутренне сжалась и лежала неподвижно. Его нетерпеливые руки сжимали, больно давили, тискали ее тело, и от этого кожа ее запылала огнем. Разочарованная, Марина, затаив дыхание, покорно отдалась его власти и вскрикнула от боли в момент финальной атаки. Когда все закончилось, он грубовато потрепал ее по плечу и сказал:

— Я знаю, в первый раз больно, но потом будет лучше. Gutc nacht, liebchen![16] — Рольф поцеловал ее в лоб, повернулся на бок и вскоре заснул.

Марина долго лежала без движения, всматриваясь в темноту. Луна наполнила комнату бледным голубоватым светом. Легкий ветерок играл кружевными занавесками. Их вытянутые тени метались по стене в немой насмешке над ее девичьими мечтами.

Она обхватила обнаженными руками подушку и закрыла глаза, надеясь, что сон все же придет. Из уголка ее глаза выкатилась тяжелая слеза, пощекотала висок и смочила волосы. Сколько еще испытаний ей предстоит перенести? Но сейчас нельзя об этом думать.

Однако сон все не шел. Полуночная тишина комнаты наполнилась заливистой цыганской песней, обрывками разговоров, калейдоскопом неоконченных мыслей, все это клубилось вокруг нее, наполняя душу сомнениями. Нет, это все лунный свет виноват! Как глупо поддаваться его влиянию! Она независима, решительна и полна сил.

Это ее Рольф. Ее единственный. Она любит его. А что до этой ночи — мужчины ведь часто не понимают этих вещей… Наступит утро, и все перестанет казаться таким уж мрачным.

С этими мыслями Марина томилась в ожидании рассвета. Ее разум полнился надеждой и… смутными предчувствиями недоброго.

Марины не было, и без ее юного, шумного присутствия дом словно опустел. Когда Сергей начал повсюду следовать за Надей, чего никогда раньше не делал, она поняла, что брат боится остаться один. Ее присутствие и ее любовь были ему необходимы. В гостиной они рядом сели на диван. Одиночество связало брата и сестру узами более крепкими, чем когда-либо. Они стали говорить о событиях в Европе, о все нарастающей агрессии Японии, которая уже оккупировала Французский Индокитай. Сергей поделился слухами о том, что японцы якобы строят новую исследовательскую лабораторию в нескольких милях от Харбина. Работа окружена завесой секретности, и ему интересно почему.