— Это последние, — сказал Фокс Куттер, осторожно кладя ветхий том в кожаном переплете на конторку.

Лориод небрежно махнула надушенным платочком слуге и, высокомерно скривив губы, бросила на стол мешочек с золотом:

— Задаток. Я верну их, едва только мои писцы закончат копирование. Желаете пересчитать? — голос баронессы стал совсем уж презрительным. — Ровно сто солидов.

Размер залога за пять томов, две тетради и жалкую кучку свитков действительно впечатлял. Хотя... ей ли считать эту мелочь? Все равно, скоро все это станет ее!

— Пожалуйста, будьте осторожны, — ревностно сказал Фокс, держа в лапе мешочек.

— Самое позднее через две недели они будут здесь, — бросила за спину баронесса, выходя из библиотеки.

Коридоры, переходы, уличные двери, предупредительно распахнутые идущим впереди слугой... наконец баронесса тяжело осела на сиденье кареты, а принесенные тома легли на столик напротив.

— Перед отъездом я желаю посетить тюрьму, — отдышавшись, сказала она Макабиану. — Подвези меня к боковому входу.

— Как прикажете леди, — кивнул Макабиан.

Пока карета осторожно маневрировала в проходах внутри Цитадели, Лориод, прикрыв шторки, опустила руку в потайной ящичек. Там, в непроницаемом для влаги кожаном мешочке, завернутый в три слоя мокрой ткани хранился он. Огненный камень. Причудливо ограненный, пылающий алым сиянием... Даже в самом темном месте, даже укрытый мокрой тканью и отгороженный от всего мира стенками кареты, камень продолжал испускать жар, то нарастающее, то спадающее тепло, предвещающее... предвещающее... Она разложила тома, тетради и свитки на сиденье так, будто собиралась устроить из них костер, потом откинулась на мягком сиденье и вгляделась в мерцающие глубины камня. Сила. Власть, деньги, молодость... возможно даже... впрочем, стоит ли? — скривила губы когда-то барон Лориод. — За шесть прошедших лет она более чем освоилась в женском теле... куда как более чем.

С легкой усмешкой толстуха возложила камень в центр разложенной... растопки. От весьма ощутимых толчков кареты камень то и дело сдвигался на бархатном ложе и казалось, сам пытался подползти к древним томам, а те наоборот — съеживались страницами и елозили, будто пытаясь убежать от уготованной им судьбы. Будто они могли знать, что с ними будет!

Все еще глядя на камень, Лориод вдруг ощутила легкий холодок, ознобом прокравшийся вдоль спины... Что это? Боги недовольны ею? Что за бред! Просто показалось! Как могут боги предпочесть ей, ей! их верной поклоннице, дворянке, из рода, самими богами назначенного управлять чернью... и какой-то крыс! Иноземец! Язычник, который даже не поклоняется настоящим богам, а верит в какого-то... Эли-висельника!  Ха!

Никогда такому не бывать! Ему, представителю древнего рода Лориод, рода, ведущего родословную куда как дольше чем Хассаны! Именно ему суждено и обещано было привести род к величию и низвергнуть извечных соперников, выродившихся настолько, что их последний представитель не смог даже породить наследника! Мыслимое ли дело, передать майорат приемному сыну! О да! Ему и только ему доверилась Сила...

Но тут карета остановилась и Макабиан постучал в дверцу:

— Мы на месте, госпожа.

Заплывшая жиром женщина с всхлипом выдохнула, возвращаясь в реальный мир из мечтаний. Толкнула дверцу.

Немногие из приезжих, пожелавших взглянуть на полную чудес и тайн Цитадель Метамор, могли похвастать знакомством не с изнанкой, нет, но с непарадной ее стороной. Да, устланные коврами и драпированные гобеленами, украшенные витражами и росписями, лучшие залы Цитадели могли впечатлить и поразить кого угодно, но баронессе Лориод была известна и иная, куда менее выпячиваемая перед гостями сторона. И если глядя на первую, вы могли поверить в Цитадель-дворец, то вторая... Цитадель-воин. Отвесные стены, прочнейшего серого гранита. Выпирающие вперед башни, узкие крестообразные бойницы, удобные для лучника и для арбалетчика. Нависающие укрепления, потайные ходы и оружие. Оружие везде. Торчащие на башнях рога стационарных арбалетов. Лежащие в караулках, в полной готовности арбалеты и луки. Личное оружие... у всех! Поголовно! Женщина? Как минимум кинжал на поясе. Ребенок? Тоже. И все, все оружие сияет особым, холодным блеском, тем отблеском смерти, что приобретает лишь попробовавший крови металл.

Единение изящности и практичности, прочности и соразмерности, некая неброская, но от того лишь более основательная красота... красота сурового воина, не единожды бывшего в бою, исчерченного шрамами, но от того лишь более опасного. Вот, что можно было сказать о Цитадели, отойдя всего лишь на шаг от парадных залов и коридоров.

В глубине души Лориод завидовала именно этой, совершенно непарадной, даже более того, немного скрытой стороне Цитадели. Еще будучи бароном, и став, после изменения баронессой, она как могла непрерывно улучшала собственный замок, но... Каждый раз приезжая в Цитадель, лишь убеждалась — не то. Не то. Как не достраивай пологий холм, неприступной скалой ему не быть.

— Макабиан, — вновь изящно промокнув лоб надушенным платочком, баронесса вперила холодный взгляд в слугу. — Жди меня здесь, я не задержусь.

— Как прикажете, леди, — кивнул осел-морф, подходя к упряжке и по очереди поглаживая лошадей.

Сейчас, шесть лет спустя после битвы Трех Ворот, Лориод уже нисколько не удивлялась взаимной приязни, даже более чем приязни, связывавшей любую лошадь и Макабиана. Впрочем, чему удивляться? Потомственный грум и сам теперь наполовину осел, кому же еще как не ему дружить с лошадьми? И это совершенно правильно! В очередной раз губы баронессы скривила презрительная усмешка. Каждому — свое место. Макабиану — лошади и камзол слуги. Ей — бархат и золото. Как и установлено богами!

Шагая по ведущей вглубь лестнице, Лориод все так же презрительно кривила губы. Люди и нелюди по сути своей глупы и так падки на лесть! Всего лишь несколько приятных слов, чуточку  флирта, немного притворства, много-много внимания и жутковатый тюремщик сам открыл нужные двери. Так просто! Так... изящно!

— Ах, Роско! Ну, расскажи же скорее, что творится тут у вас?

Пещерный скорпион как белесый призрак, буквально соткался из темноты и в холодном воздухе разнесся его сухой, с прищелкиванием голос:

— Здесь все неизменно, госпожа баронесса. Только лишь появился новый постоялец, в остальном же все по прежнему. А как у вас, леди?

Лориод помнила Роско еще до того дня, шесть лет назад, до изменения. Бледный как мел, одинокий, почти никогда не покидавший свою караулку, он остался таким и по сей день. Вот только перестал быть человеком и как профессионал оказался... ненадежен. Впрочем, — усмехнулась сама себе баронесса, — вскоре я смогу избавить себя от столь неприятного общества. До того же дня придется потерпеть.

— О, друг мой, моя жизнь просто прекрасна. Ну, если не учитывать мелких проблем с налогами, с ленивыми крестьянами, с постоянными набегами лутинов, с вороватым управителем и одним из моих давних друзей, так неудачно оказавшемся в одной из твоих камер... Но что тебе до моих проблем? Хотя... Быть может, с одной из них ты можешь мне помочь. С последней.

Роско озадаченно шевельнул антеннами и звучно щелкнул челюстями. Да, для столь жуткой внешности пещерного создания, ему совсем неплохо удавалось выражать эмоции.

— М-м-м... Ты желаешь что-то обсудить с Маттиасом? Но ты же, я слышал, терпеть его не можешь?

Лориод тщательно спрятала полезшую на лицо презрительную усмешку. Одним из последствий изменения Роско стало его упорное нежелание покидать тюремные подземелья, для жизни в которых, вот же удача, он так хорошо теперь приспособлен. А сидя в закутке, ты невольно оказываешься оторван от последних новостей... и тебя можно обмануть!

— О да, друг мой. Но хочу я того, или нет, а приходится иметь с ним дела. Также как и ему со мной. Так что, нам поневоле пришлось хоть как-то разрешить возникшие между нами... трения и неприятные вопросы. Не скажу, что мы стали друзьями... и не станем никогда... но пришлось примириться. Так что, уж позволь мне с ним увидеться.