— Мэтт! — выдохнул я, кладя лапу ему на плечо...

— Нет!  — то ли прошипел, то ли прорычал он, скидывая мою лапу, его спина как будто окаменела, когда внутреннее напряжение прорвалось наружу. — Нет! Не ты! Не ты причина, твой приказ был потом, позже!.. Уходи! Уйди! Оставь меня!

И замолчал, все так же раскачиваясь вперед и назад...

Ах Мэтт, Мэтт... Томас возложил на мои плечи решение о правосудии. Его светлость даровал мне право выпустить тебя в любой момент, когда я сочту наказание достаточным, но... Я горько усмехнулся, глядя на закаменевшую спину друга. Твоя душа жаждет наказания, за что-то произошедшее в прошлом, за твои дела в настоящем и будущем? Что ж... Тогда эта темная и холодная камера будет для тебя домом. Покуда весь ты состоишь из острых изломов и надломов, покуда не нашел ты хоть какого-то мира в душе. Быть может отец Хуг...

Уже зовя Роско, я отметил в памяти, что нужно немедля отправить срочное послание святому отцу. И перед тем как тюремщик захлопнул тяжелую дверь, я успел бросить последний взгляд на все так же замершего в углу Маттиаса...

Маттиас безотрывно смотрел на стену, сквозь тьму, сгустившуюся в камере и в его собственной душе. Тьма, как давящая стена туч, как затягивающая воронка смерча. Как хотел бы он прыгнуть туда и исчезнуть, раствориться во тьме без следа... навеки... навсегда! Забыть о давящих стенах камеры, о цепях, стиснувших лапы... о бессловесной пустоте, вмиг высасывающей всю его силу, едва он только касался стен... Простейшее заклятье, наверняка примитивнейшее, наложенное на стены Магусом... означавшее очень многое! Как минимум, что маг знал о сути его силы! О его принадлежности к ассасинам Сондеки... Или нет? Это могло быть просто стандартное средство против любого мага...

Как бы он хотел, чтобы его «силу», его умения забрали насовсем! Но нет, нет такой возможности, эта тень, тянущаяся из дальнего прошлого, аж с другого материка, уже давно стала частью самого его «я»! Эта гибельная, проклятая сила сделала его таким, какой он есть, сделала его... в буквальном смысле этого слова. Сотворила!

А Фил ничего не понял!! Все его слова, вся рассказанная им история, просто пропали зря! Фил пытался утешать, говоря, что убийства были лишь исполнением приказов... Какая чушь! Какой феноменальный... бред! Приказы?! Ха! Его и лишь его воля понудила тогда еще человека покинуть Сондешара, пересечь пустыни, пересечь океан, пройти землями шести государств, чтобы в конце пути осесть в этой жуткой, пять месяцев в году окруженной снегами Цитадели! Шесть лет назад... шесть лет! Целых шесть лет он верил, что прошлое осталось позади, там, за экватором, посреди безбрежной пустыни, но нет! Нет! Сама суть Сондеки живет в его душе, в его груди и сердце! И она смеялась над ним, все это время она ждала, ждала когда он потянется за ее силой, когда он сорвется, когда он возжелает! И дождалась!

Маттиас сжал голову лапами, продолжая раскачиваться на месте.

Как?! Как он может любить леди Кимберли, как он может касаться ее руками, навеки запятнанными кровью? Как он может предложить ей любовь и счастье, если сам не единожды обрывал чужую любовь?

Он более не пойдет, и не будет убивать! Нет! Пусть идет кто хочет, пусть идут Михась, Коперник, пусть тащится туда же Бриан и Христофор... Да пусть они там хоть все... все...

Все.

Совсем все.

Призраки прошлого, до того кружившие в душе Маттиаса, что-то вопящие и стонущие, вдруг растаяли, как дым. И Чарльза объяла тишина. В наступившей вдруг кристальной ясности, Маттиас понял: и Кимберли тоже. Если придет нужда, Ким оденет кожаные перчатки, возьмет легкий арбалет, мешочек болтов и отправится защищать других. Да. Так и будет. В этом вся она.

А он? Где будет он? Под лавкой? В кладовке? Отмаливая свою бесценную душу?

...

_____________________________________

¹ 600 фунтов — примерно 272 килограмма.

² Как уже упоминалось чуть раньше, 600 фунтов — примерно 272 килограмма.

Бросив взгляд на идущего к своей конторке прислужника, безвкусо и аляписто разряженная в шелка и бархат толстуха скривила губы в холодной усмешке. Все, все что она безуспешно искала последние годы по всему Мидлендсу и соседним государствам; все, что с огромными затратами ее агенты пытались купить, обменять, украсть; все это просто лежало на полках в библиотеке Цитадели! Так просто!  А глупый библиотекарь даже не понимает, что он сейчас собственными лапами ей носит!

Глядя как лис-морф притаскивает новые и новые тома, томики, шитые суровыми нитками тетради и даже свитки, женщина едва сдерживала торжествующую ухмылку. Что ж, хоть какая-то польза от ее ежегодного налога, выплачиваемого в казну этого конеголового «герцога».  Как хорошо, что в этом году ему не придется платить эти поборы, именуемые «лордом»-казначеем налогами, просто неимоверные поборы! Разумеется, если его... ее сегодняшние действия дадут соответствующий вложениям результат!

Люди по сути своей глупы, — вновь скривила губы в холодной, торжествующей усмешке женщина, — они никогда не замечают вещей очевидных, покуда не упрутся в них лбом. Да и тогда... что смогут ей сделать Метаморцы? Что сможет ей сделать этот «герцог»? Фермы, расположенные на ее землях фактически кормят Цитадель!

При последней мысли усмешка на лице женщины стала уже не столь торжествующей. Кормят, да, но... при всех ее «качествах», положительных и не очень, когда-то барон, а ныне баронесса Лориод, была отнюдь не глупа. И без каких-либо усилий могла связать, вроде бы совершенно не пересекающиеся вещи, вроде появления в Цитадели внутренних садов, усиленного развития ферм на землях, принадлежащих лично герцогу, дарования баронской цепи кэптану, владельцу теперь уже восьми караванов и барками, поднимающимися аж от самого Магдлейна!

Чем зацепил этих проклятых рыбаков герцог, что они готовы тащить рыбу такую даль? Вокруг южных отрогов Драконьих гор, мимо Эльфквеллина и Эллькарана, двух богатейших столиц, вверх по ледяной Ангаре, аж почти к самому морю Душ? Неужели правду сказал тот грузчик, соблазнившийся серебрушкой? Что герцог поставляет рыбакам в обмен на рыбу парусину и тросы из паучьего шелка? Немыслимая ценность!! За такие вещи агенты некоторых южных властителей предлагали даже не золотом, алмазами по весу! И в обмен на рыбу, чтобы кормить ею простолюдинов!!

От мысли о деньгах, впустую проходящих через копыта этого... копытоголового, баронессу пробрал холодный пот. Нет, так не может продолжаться! Этим... простолюдинам, место которым на конюшне, и в оглобле, которые бестолку разбазаривают и растрачивают... но ничего, скоро, уже совсем скоро...

Совладав с волнением, Лориод промакнула лицо кружевным платком. Очень осторожно,  тщательно контролируя каждое движение. Как же она ненавидит всю эту чернь! Место их в пыли у ее ног, на коленях, они же смеют вести себя подобно лордам, нет даже хуже! Они смеют смотреть ему в глаза! Не опуская головы! Некоторые же из них... в особенности же Фил Теномидес! Простолюдин! Животное! И всякий раз, видя этого кролика, ему приходится выдавливать из себя «ваше высочество»! Ну ничего, ничего, уже скоро он посмотрит кто из них достоин а кто...

За стелажами что-то хлопнуло, послышались тихие шаги, а когда-то барон Лориод, резко выдохнув, недоуменно уставился на скомканный и разорванный кружевной платок в заплывшей жиром женской руке. Скрипнув зубами, она бросила остатки платка в корзину под конторкой библиотекаря и вынула из глубин платья еще один, точно такой же.