Шаннинг покачала головой:

— Что ж, надеюсь ты знаешь, что делаешь. Кстати, если хочешь знать больше, поговори с Виссэксом.

— Серьезно? Вот уж не думал, что он может освоить что-то настолько сложное и редкое.

Достопочтенная наклонила голову прощаясь, но провожая меня к двери, напоследок все же сказала:

— Ты, как и многие вокруг, позволил внешнему облику очень умного и целеустремленного человека ввести тебя в заблуждение. Вглядись внимательнее, он куда как непрост, это синеглазый «ребенок».

Шагая вниз по ступенькам, все так же сопровождаемый молчаливым Рупертом, я корил себя. Ведь упустил, чуть не главную улику упустил! Мои уши. Мой великолепный кроличий слух, куда как тоньше  человеческого. Ведь я должен был слышать разговор Лориод и Маттиаса. Хотя бы отрывки, куски... Но не слышал! И совершенно не задумался!

Баронесса применила руническую магию в тюремной камере? Однозначно. Но как она научилась этой достаточно редкой дисциплине? На ее полке не было пособий по магии рун, уж это я помнил точно. Значит, кто-то ее научил? Но кто? И как это связано с горящей каретой и аквариумом?

Я вздохнул. После визита к Шаннинг у меня разболелась голова, к тому же я пропустил обед... Виссэкс подождет. В конце концов, время еще есть. Схожу, поговорю с Фоксом Куттером, придворным библиотекарем,  а уж если и там не найду ничего, то отправлюсь к молодому магу.

С тем я и отправился обедать.

И вновь разряженная в шелка и бархат толстуха комкала в руке кружевной платок. Стоя на балконе, том самом, с которого шесть лет назад бросилась вниз его обезумевшая жена. Пусть ей пришлось чуть-чуть помочь, совсем немного... но что было делать? Баронессе Лориод, тогда только-только ставшей женщиной, (трижды будь проклят Насож, с его тройным проклятьем), совсем, вот абсолютно не нужна была под боком обезумевшая бывшая супруга.

Как же просто было решить проблемы тогда, и как же сложно... Скривив губы в холодной усмешке, баронесса бросила последний взгляд на выезжающую за ворота повозку, на охранявший ее десяток герцогских гвардейцев, на сидящего в обнимку с тушей обезьяны-телохранителя кролика-морфа. Зачем, зачем он приезжал сюда? Перенять чуточку ее деловой сметки и ума, послушав рассказы об удачных торговых операциях? Толстуха покачала головой. Как же хорошо, что его животное дало себя знать, что он все-таки больше кролик, чем человек! Его так легко оказалось отвлечь, увести в сторону! Пара вкусных морковок, поглаживание ушек, немного лести...

Ее «любимый» дух, советчик и наставник буквально запаниковал, услышав о расспросах этого глуповатого травоеда. «Он куда хитрее и куда проницательнее, чем ты думаешь!» Ну, надо же! Проницательный кролик! Глупый, трусливый дух, боящийся каждого шороха! Трусу и паникеру никогда не достичь истинного величия! Лишь ей суждено взнуздать эту северную страну железной уздой! А кролик... Что ж, гладить его ушки было скорее приятно... быть может, у ее трона найдется местечко для ручного кролика...

— Миледи?

Выходя с балкона, баронесса увидела почтительно склонившегося Макабиана, с письмом на серебряном подносе.

— Что там еще? Давай сюда.

Проведя взглядом по вкривь и вкось написанным строкам, Лориод призадумалась. Его конеголовая светлость изволила срочнейше отписать наставнику Хугу, с просьбой приехать. Причем по слухам, которыми ее источник щедро приправлял действительно точную информацию, причиной вызова стал известный ей крыс.

Наставник Хуг... Неофициальный фаворит, заместитель в некоторых делах, а также вполне возможно и скорый преемник одного из патриархов Церкви Учителя. Быть может... Но эту тему она обсудит позже, когда будет разговаривать с ее трусоватым наставником-духом. Сейчас же...

— Макабиан! — склонившись над конторкой, баронесса быстро черкнула на пергаменте несколько строк и приложила к письму золотые монеты из лежавшего там же кошелька. — Переправь обратно. На словах передай, что я особо заинтересовалась этим священником, а потому достоверная информация будет оплачена соответственно. А сейчас принеси мои благовония. Я желаю побесдовать с любезным духом.

Лориод нисколько не беспокоилась, открыто говоря с Макабианом на столь секретные темы. Еще одна изумительная грань раскрытой ей магии — Абсолютное Обращение. И пусть таких слуг не может быть много, пусть за такую верность приходится платить, и плата та непредставимо тяжка, но иногда... да, иногда...

Расплывшись телом по мягчайшей лежанке и вдыхая ароматный туман, испускаемый бурлящей в чаше жижей, толстуха представляла коронованного кролика Фила Теномидеса в золотой клетке, по правую руку от ее трона, там, где ей удобно будет гладить его ушки всякий раз, когда захочется... ах-х-х...

Ее любезный, хоть и немного трусоватый дух, похоже, оказался даже чуть удивлен предложенным баронессой планом, таким простым, таким... изящным... таким...

— Давайте же вместе поблагодарим глубокоуважаемого Литара, поделившегося с нами частицей своей мудрости. Уважаемый Литар?

Молодой, едва начинающий карьеру городской целитель, приехавший в далекую-далекую деревушку вместе с наставником Хугом, смущенно склонил голову, а после дружных аплодисментов молодых девушек, плотно занявших первый ряд лавок, раскраснелся как маков цвет.

Тем временем наставник Хуг продолжил:

— Теперь же помолимся, братья и сестры, обратим мысли и желания к Учителю Эли, дабы наставил он нас, направил на верный путь и отвратил Иудовы соблазны. Все вместе:

Учитель наш, сущий на небесах!

Да святится имя Твое;

да будут пути Твои; волею Твоей

явленные и на земле, как на небе;

хлеб наш насущный дай нам на сей день;

и прости нам долги наши, как и мы

прощаем должникам нашим;

и не введи нас в искушение, но

огради нас от лукавства Иуды. Ибо Твои

Пути есть и сила, и слава во веки.

Аминь.

Крутятся колеса простенькой одноконной повозки, стучат копыта серой лошадки, час за часом, миля за милей. Наставник Хуг объезжает приход. Деревушка за деревушкой. Выселки. Поселения. Одинокие избы и починки. Везде вокруг наставника собираются жители. Смеются дети, глазеет молодежь, солидно хмыкают люди постарше.

— Наставник, прости, что отвлекаю, но... — все тот же молодой целитель, что вместе с Хугом объезжал приход, рассказывая и объясняя, осматривая больных и по мере сил и дарованной ему Учителем силы, исцеляя. — Зачем вам это нужно? Лично объезжать приход, говорить чуть ли не с каждым жителем...

— Лично проповедовать, вслушиваться в каждое ваше слово, вглядываться в лица братьев по вере, проверяя, поняли они, нет ли... — немолодой уже служитель церкви Эли, отложив Книгу, улыбнулся собеседнику. — Сын мой, Учитель Эли, идя земными дорогами, путешествовал не просто так, но нес Слово. Он учил. Учил, но прежде всего, учился сам. Внимал чужой мудрости, и другим давал испить из сего источника. Взгляни на его учеников! Землеустроитель⁴, целитель, воин, философ, сказитель... Двенадцать человек, двенадцать источников живого знания мира. И ученикам своим, Он говорил: «Несите слово мое, но более того, обращайте слух к другим! Ибо мудрость отвлеченная, есть прах могильный, но мудрость, приложенная к жизни, поверенная ею, из жизни произрастающая — есть древо живое». Он свое древо взрастил. И я стремлюсь, по мере сил, идя Его путями.