Лориод покачала головой:
— Ох уж эти крестьяне! Вечно они, кто в лес, кто по дрова. Им кто-то обязательно должен приказывать. Иначе так и будут в носу ковырять.
Я изо всех сил закивал... и тут как будто что-то ударило меня изнутри, озарение, просветление... я понял! Баронесса была напряжена, пока я вел себя как человек, но расслабилась, едва я сел на четвереньки и продемонстрировал «глупую скотинку». Ведь она же всегда открыто говорила: «глупые животные должны знать свое место», а мы считали это притворством, политикой, словами изрекаемыми лишь в поисках определенного вида сторонников... Но что, если она сама в это верит?!
Тогда...
Я поскакал на четвереньках к книжным полкам. Несколько десятков томов горделиво демонстрировали великолепие украшенных золотом обложек, тончайший пергамент изукрашенных цветными миниатюрами страниц, филигранное мастерство переписчиков. И сама баронесса Лориод, тут же подошедшая ближе, буквально сияющая гордостью, рассказывающая какие чудеса изворотливости она демонстрировала, какие суммы переплачивала за эту красоту и блеск. Судя по состоянию, никогда не читаемую...
Так и не дождавшись окончания самолюбовательного рассказа, я перешел к аквариуму.
— Ох! Сто лет не видал аквариума! У вас есть рыбки?!
Опа! Я явно коснулся чего-то опасного. Несомненно. Буквально всей шкурой я почувствовал, как напряглась баронесса, взвешивая своими, все-таки не самыми глупыми мозгами вероятности, возможности... но, разумеется, убеждения, какими бы они ни были дурацкими, победили. Она хотела видеть во мне глупое животное, очень хотела... и видела. А глупый кролик не может представлять опасности!
— О да, ваше высочество. Это золотые рыбки. Разорившийся торговец продал их мне еще совсем мальками. Они, в самом деле, из золота, представляете? И вырастают весьма большими. Так что, когда они умрут, я получу неплохую прибыль.
Услышав такое, я смог только издать пораженный звук:
— О-о!!
И уткнуться носом в мутноватое стекло, уставившись на плавающих! в воде! «золотых» рыбок. Я буквально пожирал взглядом этих рыбок, и песок, и всю нехитрую обстановку рыбьего дома. Но ничего! Что же такое, демон сожри ее душу, Лориод там прячет?!
В конце концов, баронесса не выдержала и решила отвлечь меня:
— Ваше высочество, в моих оранжереях созрела морковь новейшего урожая. Не соблаговолите ли отведать немного?
Подозрительно было бы продолжать торчать у стекла аквариума, да и смысл... а потому я позволил увести себя в столовую, устроился там у ног баронессы и покорно позволял гладить себе уши, грыз морковку-скороспелку, слушая ее рассказы о грандиознейших сделках.
Потрясающе. Нет действительно. Она всегда ненавидела меня, буквально источала возмущение и неприязнь, в моем присутствии, но стоило мне подтвердить ее убеждения, показать себя таким, каким ей хотелось... и все. Баронесса буквально растаяла!
Так что я сидел, подставлял уши под ее ласки, грыз морковку, слушал заливавшуюся соловьем толстуху... И уже сам наливался злобой, пополам с ненавистью. Причина? Деньги. Что же еще! Я знал, с каким трудом сверстывает ежегодный баланс лорд Хассан. Какие суммы уходят на поддержание разведывательной сети на севере, за Барьерным Хребтом и на юге, в многочисленных королевствах и деспотиях, расположенных на куда как благодатных землях. Как наскребает лорд Боб, наш цитадельский казначей, золото на оплату оружейников и наемников, на покупку семенного материала для фермеров, на лучший инструмент и оснастку для кузнецов, лесорубов, строителей... А сидящая за нашей спиной баронесса, жиреющая на поставках нам же хлеба и мяса, швыряет чудовищные суммы на украшение замка! На краску для ворот! На бесчисленные надстройки, пристройки и флигеля! На позолоту для кареты!
Да чтоб у нее кишка повылезла! Да чтоб ей в язык змея подколодная вцепилась! Да чтоб она сгнила заживо, и проснулась в гробу закопанной!
Как я продержался до ворот и еще заставил себя облизываться при виде двух огромных корзин сочных оранжевых корнеплодов, торжественно загруженных слугами в мою повозку... Не знаю. Но продержался. И лишь порядочно удалившись от разукрашенных ворот замка баронессы, дал наконец волю чувствам.
Да, первый раз в жизни я устроил настоящий нервный припадок. Вернее не устроил, а просто не смог больше сдерживаться...
В себя я пришел, когда повозка уже подъезжала к воротам Цитадели. Осмотрел измочаленные в хлам корзины, разбросанные плоды, сжал до хруста все еще подрагивающие лапы. Мда, на предплечьях синяки будут... хорошо же Руперт меня удерживал!
Тем временем все еще изумленно поглядывающие на меня гвардейцы отправились в казарму, а мы с Рупертом, я на все еще чуть трясущихся ногах, он следом, поплелись в башню достопочтенной Шаннинг.
По бесчисленным ступенькам, вверх и вверх, с двумя перерывами...
Фух-х-х...
Неужели я разжирел? Нет, просто устал. Весь день в повозке, общение с баронессой Лориод... Тут у любого ноги задрожат! И на боках у меня вовсе не висит, и спереди просто трудовая... фух-х... мозоль.
— Фил? И Руперт?! — обычно достучаться нашей достопочтенной гусыни не так-то просто, уж очень часто она мысленно удаляется в горние выси, но сегодня мне похоже повезло. — Что привело вас в мою немного пыльную обитель?
Я дернул ушами, плюхаясь в указанное кресло, на миг закрыл глаза лапами...
— Мне нужна консультация в очень специфичной области, Шаннинг.
— Что ж, я к твоим услугам, коллега, — кивнула гусыня.
— Слово и дело его светлости.
— Даже так? — отреагировала достопочтенная на кодовую фразу. — Руперт, будь добр, выгляни, нет ли кого на лестнице, и прикрой дверь поплотнее, — и лишь когда мой охранник все это проделал, промолвила: — Слушаю тебя.
— Что ты знаешь о рунах, как о магической дисциплине?
— Немного, — гусыня удивленно склонила длинную шею. — Но основные принципы начертания, наполнения силой, а также малый свод знаков я помню.
— Отлично, — выдохнул я, потирая длинные уши. — Будь добра, доску и кусочек угля, я хотел бы показать тебе две возможно руны...
— Стоп! Фил, если это могут быть руны, то рисовать их просто так может быть опасно. Ты знаком с принципами искажения?
— Искажения?
— Руны не рисуют просто так. Начертанная руна есть магия, если же начертатель обладает способностью к направлению силы, и не умеет контролировать ее поток, то еще и опасная магия. Потому, когда нужно нарисовать руну, скажем так, неактивную, ее определенным образом искажают. Предсказуемо нарушают некоторые начертательные принципы, превращая потенциальную магию в просто рисунок. В твоем случае будет достаточно прервать слитное начертание не менее трех раз. Это, кстати, основной принцип искажения.
— Я и не знал.
— Не удивительно, — кивнула Шаннинг. — Руны — не самая распространенная система магии.
— Хорошо.
И следуя указанному принципу, я нарисовал знаки, что показывал мне Маттиас.
— Хм-м-м... — внимательно осмотрев мои каракули, достопочтенная изогнула шею знаком вопроса. — Первая руна, руна «S» — знак тишины. Действующая основа звуковой преграды, зоны беззвучия. Вторая же... Руна «X»?.. Блокирующий знак с дополнением? Очень странно...
— Что ты имеешь в виду?
— Сама по себе руна «X» — блокирующий, прерывающий символ. Прерывает, останавливает течение магии, либо кардинально изменяет его, в зависимости от обрамляющих символов и дополнений. Здесь дополнения есть, но я не могу опознать их. Ни в одной из имеющихся у меня книг нет ничего даже сходного. Позволишь мне сделать копию?
— Извини, но... нет. Тебе лучше вообще забыть об этом разговоре.
— Настолько плохо?
— И может стать еще хуже.
