Я озадачено водил ушами, пока Чарльз рассказывал. Что-то подобное где-то уже мелькало...

— И чем все это кончилось?

— Чем-чем... Проститутка, которой он не заплатил, поскольку все деньги ушли на оплату стражи, отрезала ему мужественность аж под самый корень. Так что сокровища он все-таки лишился, пророчество исполнилось, но совершенно не так, как ожидали.

Ухмыльнувшись — и правда, забавная интерпретация давней легенды — я прижал уши:

— Чарльз! Ты пытаешься оспорить предсказанное Безумным Фликсом! Да он был сумасшедшим, да почти буйнопомешанным, но при всем том, его предсказания всегда сбывались дословно! Добуквенно!

— А как же! Все предсказания сбываются дословно! — с готовностью закивал крыс. — Я этого и не отрицаю! Но сбываясь дословно, они никогда! не сбываются! буквально! И только потом, позже, люди глядят и кивают с умным видом: «О-о! Да-а! Надо же! Так ведь и написано!»

Я вздохнул. Очевидно, Маттиаса мне не переубедить. Что бы я ни сказал, он просто не примет моих аргументов. До тех пор, пока он сам не захочит поверить. Я... встречал уже таких упорот... упорных. Что ж, ему просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть к новой мысли. Ничего, я подожду.

— Хорошо, Чарльз, пусть так. Ты не веришь, что интерпретация Шаннинг верна, ладно. Лично я не верю в наличие двусмысленностей, но если ты хочешь — убедись сам, побеседуй с достопочтенной. Но Мэтт! Указание на «крысу-с-тайной-силой» недвусмысленно! И я считаю, что это ты. И лорд Хассан со мной согласен.

Чарльз помедлил, потом обхватил себя лапами, будто прячась от пронизывающего ветра и сказал:

— Если пророчество истинно...

— Оно истинно!

— Если пророк не ошибся, если прозретое верно записано, если в перевод написанного не вкралась еще одна ошибка, или не одна... а также если из многих смыслов выбран нужный и, в конце концов, если интерпретация перевода правильна, то... — крыс помедлил еще миг, — то у меня нет выбора, кроме как поверить тебе.

Я сердито выдохнул. Все эти бесчисленные «если» заставили сомневаться даже меня самого! Демон! Да они и Безумного Фликса в сомнение ввели бы! Вот же упрямый крыс! Но хорошо хоть он все-таки согласился. Хотя бы так.

— И ты поможешь нам? Ты примешь предсказанную судьбу и протянешь руку, помогая нам всем?

Чарльз поднялся на ноги. Шагнул туда-сюда, насколько позволили цепи, его когти цокали по камням, пробиваясь сквозь тихое позвякивание цепочек.

— Если я и в самом деле этот крыс-с-тайной-силой, то как... Как ты можешь быть уверен, что это именно я?

Вглядевшись в его усталые, наполненные непонятной тоской глаза, я ответил:

— А какова вероятность подобного совпадения, с учетом всего, что я уже перечислил? Да в конце концов, почему бы и не ты?

Миг Чарльз ошарашено смотрел на меня, потом захохотал. После взгляда, буквально наполненного горестной тоской, смех казался совершенно неуместными, пока я не услышал в нем истерические нотки:

— Действительно, почему бы не я?! Нет в самом деле! Меня тренировали с детства для убийств, шпионажа, скрытности! Я пришел сюда, стал крысой, все совпало просто идеально! Так почему бы и не я?!

— Чарльз?! — обеспокоенно воскликнул я.

— Фил! Фил, Фил... Неужели ты до сих пор не понял, что я бежал как раз именно от этого?! Шесть лет назад, я бежал из ордена, бежал из родных земель, чтобы уйти именно от того, к чему меня с детства готовили! И к чему меня сейчас толкает твое трижды проклятое пророчество! Я должен бросить все, оставить налаженную жизнь и любимую женщину, друзей, работу, дела и все лишь от того, что какой-то безумец когда-то изрек... пусть даже речение его было написано на хрустальном пергаменте, огненными чернилами!

— А ты думаешь я в восторге от роли в этом... балагане имени Безумного Фликса?! — раздражение, копившееся весь этот непростой разговор, наконец, прорвалось и теперь уже я злобно шипел на друга. — Будто мне нравится переворачивать всю жизнь из-за умершего столетия назад безумца! И вообще... никто не заставляет тебя бросать насиженное и налаженное! Кем бы ты ни был до сего дня — будь им, ради всех светлых богов! Помоги нам и будь себе дальше!

Крыс, подошел к окошечку в двери, так близко, как позволили натянувшиеся цепи и вгляделся в тускнеющий свет угасающего факела. Я же так и стоял у боковой стены, наблюдая за каждым его движением. Наконец прозвучал его голос, спокойный... слишком спокойный:

— Что я должен исполнить?

Я сдержал вздох.

— Есть работа для крыса-морфа твоих способностей. Работа как раз для асассина из черного круга Сондеки, и она полностью соответствует твоим условиям. Но работа срочная и... необходимая. Тебе нужно будет похитить некий артефакт, обруч, причем не откуда-нибудь, а из лаборатории самого Насожа. Выкрасть, упаковать особым образом, как, я пока не знаю. И... потом будет два варианта. Либо уничтожить обруч, либо доставить в Цитадель. Работа, еще раз повторяю, срочная и необходимая. Подробности расскажу, если согласишься.

Мой друг так и стоял на месте, вглядываясь в едва слышно потрескивающее, коптящее пламя, потом он несколько раз моргнул, закрыл глаза лапами и сжав голову пальцами так, что когти мало не проткнули шкуру, опять замер в каменной неподвижности.

Миг протекал за мигом, я тоже не решался шевельнуться, пока наконец его мышцы рывком не расслабились, а лапы не повисли вдоль тела.

— Я должен только выкрасть и уничтожить амулет? Ничего более?

— Выкрасть и уничтожить, либо доставить в Цитадель, если уничтожить будет невозможно, либо... нежелательно, — подтвердил я.

Чарльз слабо покачал головой:

— Забавно, что Насож сам сделал нас инструментами пророчества, которое угрожает ему гибелью.

— Хм, — покачал я кроличьими ушами, — ты кажется говорил, что никто не сможет действенно толковать пророчество до того, как события произойдут?

— Да! — гордо сказал Маттиас. — И до сих пор утверждаю. А тебе, директору гильдии Писателей, стоило бы научиться вслушиваться в чужую речь. «Угрожает гибелью» и «уничтожит» — не синонимы, — сказав это, Чарльз глубоко вздохнул, и наконец, посмотрел мне в глаза. — Фил, я в деле.

Из меня как будто выдернули скелет, так велико было облегчение. Я плюхнулся на задницу и буквально упал спиной на леденящую стену:

— Ты не представляешь, как я рад слышать это... Мне понадобится несколько дней, чтобы разработать операцию полностью. Ты же пока можешь... если хочешь... я могу просто приказать и тебя выпустят, хоть сию минуту.

— Нет, для всех будет лучше, если я задержусь здесь... хотя бы до... до очередного собрания Попечительского Совета Грызунов.

— Нда? — я уставился на опять усевшегося прямо на грязные камни крыса, точнее на его лапы, вновь начавшие чертить в грязи, на кварате, освешенном факелом, те же два странных символа. — Ну... как скажешь. Пусть так.

— Фил, и не забудь пожалуйста мои слова и... — тут он постучал когтем между начерченными символами, — и твои обещания.

Я опять провел пальцами по ушам, машинально очищая их от несуществующей грязи. Да что тут происходит? Что за грязевая графика?! И почему он просто не скажет...

Но бросив взгляд на крыса, я увидел лапу, прижатую к губам и другую, опять и опять указывавшую на символы в грязи.

Насожева дупа! Да чтоб мне лутин приснился! Почему я не могу поговорить аж в самом закрытом месте Цитадели?! Кажется, у меня на плечах не один кризис, а два! И в обоих замешан Мэтт, чтоб его кривой лутин за хвост укусил!

Я уже выходил в открытую Роско дверь, когда крыс, скрывшийся в тени заговорил опять:

— Фил, будь осторожен, хорошо?

И от этих едва слышных слов, меня буквально холодом пробрало. Мех на затылке и спине сам собой взъерошился, уши прижались, ноги напряглись, готовые швырнуть в сторону, в безумный, рвущий жилы рывок...

— Буду, — сказал я в захопнувшуюся дверь. — Обязательно буду.

— Роско, — сказал я, когда мы шли по холодному, полутемному коридору к выходу. — Лорд Хассан просил передать тебе, что Маттиас относится к тем узникам, чей режим содержания можно смягчить. Если он попросит, можешь принести ему свечи, бумагу, перо и чернила. А также одеяло и тюфяк. Также, тебе стоит получше его кормить.